Вокруг себя был никто - Яков Шехтер

– Пойдем?

– Пойдем.

Ева отперла замок, широко распахнула передо мной дверь и склонилась в поклоне:

– Входи, сестра. Сегодня твой день, запомни его надолго. Такое с нами происходит только один раз в жизни – подлинное рождение. Не физическое выделение плоти из плоти, а прорастание души. Входи и смотри.

Смотреть было на что. Вся внутренность дворницкой представляла собой один зал с высоким потолком, как видно, специально для этой цели разобрали чердак, обнажив почерневшие от времени стропила и бесстыдно-розовую изнанку черепицы. Посреди зала возвышалась пирамида, солидное сооружение, сложенное из желтого ракушечника. Высотой она была выше меня, примерно около двух метров, а в ширину занимала почти всю площадь зала. Камни грубо громоздились друг на друга, и от всего сооружения веяло дикарской силой и упрямством.

– Чувствуешь энергию? – спросила Ева.

От пирамиды действительно исходила мягкая волна, чуть ощутимое давление, похожее на ток воздуха.

– Гриша купил домик несколько лет назад и потихоньку занялся его переустройством. Он все делал сам: разбирал стены, таскал камни, строил пирамиду. Никого не подпускал, даже Лину, жену, они удивительная пара, единственная, устоявшая после откровения, наверное, потому, что детей не было. Лина первая пришла, за ней потянулся Гриша, а потом обогнал и теперь ее за собой тащит, но тайком, втихомолку, они секретные оба, роют свою ямку подальше от чужих глаз.

– Секретные?

– Скрытные, то есть, это Мастер так их назвал, ну и мы теперь повторяем. Они скоро придут, познакомишься, попробуем вместе замыкать поле вокруг пирамиды, для этого четверо нужны, на каждую грань по человеку. А теперь давай пройдем мимо каждой грани, ты прислушайся, постарайся фиксировать ощущения и, как поймешь, сразу говори мне.

Мы остановились около южной стороны пирамиды, Ева отошла в сторону, я повторила упражнения, которое раньше проделывала с маленькой пирамидкой: постаралась отрешиться от всех проблем и сосредоточиться на себе.

Получалось плохо; в голову лезли тревожные мысли: я перешла Рубикон, что теперь будет? К чему обязывает меня посвящение, как оно отразится на моих отношениях с Пашей, можно ли вернуться или дорога назад уже закрыта? Наверное, я совершила ошибку, согласившись так быстро, нужно было отложить, вернуться к Еве, попить чаю и уехать домой. Зачем я всегда тороплюсь, вот так же, с бухты-барахты выскочила за Пашу, теперь ринулась в Поток, разве мало мне опыта предыдущей спешки, потом проклюнется другая болячка и к кому тогда идти, о чем просить? Насколько искренна Ева, желает ли она мне добра, или в ее действиях замешана пока непонятная корысть?

Я украдкой бросила взгляд на Еву. Она стояла с отрешенным видом, словно прислушиваясь к только ей одной слышной музыке.

Да, видимо, я поступила опрометчиво, нужно извиниться и уйти. На бульвар, где на лавочках, шершавых от старой краски, греются пенсионеры. Сесть рядом, глядеть на залив и ни о чем не думать, просто глядеть и слушать, как медленно стучит сердце.

– Достаточно, – Ева мягко потянула меня за рукав, – перейдем на западную сторону.

Мы обогнули грань, и я снова осталась наедине с пирамидой. Прикосновение Евиной руки рассеяло сомнения, ничего страшного не происходит, все обязательства – не более чем условность, доброе согласие партнеров, я всегда смогу вернуться, вернее, я никуда не ухожу, мои отношения с Пашей ясны и прочны, ни одному Потоку не под силу размыть наше единение, неразрывную цельность колонны и плюща. И Ева, мягкий, любящий меня человек, разве она желает дурного, хочет обидеть, причинить боль? Я на пороге удивительных открытий, мир добр ко мне, посылая таких замечательных друзей, я избавлена от забот о пропитании, будущее обещает быть лучшим, чем прошлое, я могу наслаждаться каждой минутой и вести себя так, как заблагорассудится.

– Пойдем, – рука Евы крепко сжала мое плечо, – теперь на север.

За моей спиной оказалось окно, пробитое в северной стене дворницкой, сквозь открытую форточку мягко вжимался морской воздух. Переливаясь через пирамиду, он устремлялся к входной двери с южной стороны, возникший сквозняк я приняла за энергетическую волну. А может, это и была волна, трудно сказать, ведь на пути духа все представления подобны солнечным лучам в темной комнате. Они кажутся материальными, пока не попробуешь их схватить.

Положение, в котором я оказалась, похоже на ночь, а я – на темноту, заполняющую пространство ночи. Ева – солнце, а я – луна, отражающая ее свет, во мне не осталось ничего от прежней Лоры, «личность» – синоним «гордыни», уплыла бумажным корабликом по весенним потокам. Я блеск потерянного алмаза, пустое кресло, пиджак умного человека, я хочу счастья, я хочу перо оранжевой горлицы! Пустите меня в Космос!

Безмолвный крик затрепетал в моем мозгу. В последний момент, перед тем, когда звук стал прорываться из горла к устам, Ева дернула меня за руку. Рывок оказался сильным, я потеряла равновесие и повалилась на Еву, и мы, уже вместе, опрокинулись на пол. Падая, я больно ушибла коленку, удар пришелся прямо по косточке, и с тех пор в сырую погоду коленка ноет, будто при ревматизме.

Лора подтянула юбку, обнажив круглые коленки, слегка раздвинула ноги и потерла указательным пальцем косточку,

– Вот здесь, видите?

Не увидеть мог лишь слепой. Вопрос, что мне хотели показать на самом деле? Я бросил мимолетный взгляд на предлагаемое для обзора место и спокойно перевел глаза на лицо Лоры. Паузу она держала неплохо; только спустя секунд двадцать юбка была водворена на свое место, коленки сомкнуты и повествование продолжено.

– Опрокинувшись на спину, Ева расхохоталась. Мне больше хотелось плакать, но смех оказался настолько заразительным, что ничего не оставалось, как присоединиться. Лежа на полу, мы смеялись, точно две подруги школьницы.

Это был удивительный смех, он разрушал дистанцию, ломая рамки наших прежних отношений, создавая общее прошлое, мне даже представилось, будто я на самом деле училась с Евой в одной школе.

– Ты просто уникум! – наконец сказала Ева и вскочила на ноги. Точно пантера, одним мягким прыжком. – Тебя можно использовать вместо наглядного пособия. Молчи, я сама расскажу, что с тобой происходило.

Пирамида собирает и перерабатывает отрицательную энергию Земли, ее углы как бы втягивают в себя силовые линии, внутри происходит такое, чего я не могу объяснить, а затем из середины сторон выбрасываются потоки положительной энергии. Положительная энергия тоже не одинакова, те, кто способен видеть силовые линии, говорят, будто они различаются по цвету. Наверное, есть разница в частоте или в амплитуде, но для нас важно, как влияет на человека тот или иной вид энергии. Известно, что южная сторона вызывает ощущение депрессии: когда ты начала медитацию, на твоем лице так явно проступило отчаяние, что я еле выдержала две минуты, необходимые для инициации энергии. Ты смотрела на меня с горечью и страхом, точно корова перед входом на бойню. Я, наверное, показалось тебе злой волшебницей, одесской Бастиндой, да?