Мне давно хотелось убить - Анна Данилова

Борис смотрел на Крымова немигающим взглядом.

Он был потрясен услышанным.

– Сознайтесь, что моя версия выглядит более чем убедительной. И еще… Жанна ушла из школы под тем предлогом, что там мало платят, и стала шить. Но ведь чтобы зарабатывать себе на жизнь шитьем, надо УМЕТЬ ЭТО ДЕЛАТЬ. Если она умеет, то, спрашивается, почему же ее собственная мать шила свои платья и костюмы У ДРУГОЙ ПОРТНИХИ? Где здесь логика? Вы, Борис, кстати, хоть раз видели ее клиенток, когда они что-нибудь примеряли?..

– Честно говоря, перед тем как прийти к Жанне, я должен был обязательно ей позвонить, чтобы не наткнуться на клиентку… Я понимал, что это работа, и старался выполнять ее условия, тем более зачем мне было приходить к Жанне, зная наверняка, что я лишь отвлеку ее и что у нее не будет возможности побыть со мной…

– Логично. Вот и получается, что вы НЕ ВИДЕЛИ примерок, не так ли?

– Ну почему, иногда, скажем, когда телефон не работал или я не имел возможности ей позвонить, я заставал у нее женщин. Они закрывались в спальне, а я ждал в гостиной. И такое бывало.

– Правильно. А теперь представьте себе на минутку, что они там ничего не примеряли, а просто тянули время или вели переговоры на совершенно другие темы…

– Какие? – Борис был совершенно сбит с толку. Он уже ничего не понимал. – Что-то у меня голова сегодня не соображает…

– Они могли говорить О ДЕНЬГАХ. Да, вот теперь я просто уверен, что все так и было. Жанна давала им деньги, но делала это тайно, и только очень узкому кругу лиц.

А вы не знаете, почему она это скрывала?

– Откуда же мне знать?

– Да потому, что, если Валентина делала это открыто, значит, у нее были покровители. Причем мощные покровители, под крылышком которых (или которого) она могла без страха заниматься своим делом, зная, что ее защитят. Но после ее смерти эта опека разрушилась, и на чем она строилась, никто не знает. А Жанна, которая стала полновластной хозяйкой всех денег, продолжив дело матери, действовала уже на свой страх и риск.

– Вы имеете в виду рэкет?

– Пусть это будет называться так.

– Она боится, она панически боится того часа, когда в ее дверь позвонят и скажут: подруга, мол, а не пора ли тебе с нами поделиться…

– Зечка…

– Вполне вероятно, что эта «Марина в черном пальто» и есть первая, так сказать, ласточка. Можно также предположить, что тот человек, который опекал Валентину и заботился о ее покое и безопасности, делал все это, находясь НА ЗОНЕ. Больше того, он мог заподозрить Жанну в убийстве Валентины… Вот вам и причина появления этой Марины. Все логично. Просто мы привыкли думать стереотипно: вот, мол, бедная и несчастная сиротка, шьет платья-кофточки за гроши, пожалейте несчастную… Признаюсь, я сам брал деньги у Валентины, но это были, понимаете, НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ.

– Тогда непонятно, кто же мог, при вашей версии, приходить сюда с деньгами?

– Возможно, этот ночной визитер приходил, чтобы вернуть долг. И еще я вам скажу: Жанна могла ждать этого человека ночью, а вам об этом не сказать. Вспомните хорошенько, вы точно обещали прийти к ней тогда, накануне этого странного визита?

– Мне трудно это вспомнить, помню только, что она была страшно напугана и хотела, чтобы я постоянно находился рядом с ней…

– А телефон у нее работал?

– Нет.

– Ну вот! Вот и ответ на ваш вопрос. Она не была уверена, что вы придете. Вы же человек занятой, насколько я понимаю, вы художник, живущий лишь за счет своих картин? Кстати, а как вы их продаете?

– Как получится. Иногда пишу на заказ, но чаще всего выставляю их в магазинах и жду, когда мне позвонят и скажут, что картина продана… Я плачу хорошие комиссионные тем, кто занимается непосредственно продажей… Иногда мне приходится ездить в район, но там вообще все нищие…

– Хорошо. Вернемся к нашему разговору и попытаемся предположить, что Жанна назначила этому человеку встречу у себя дома. Больше того, они с ним могли находиться В БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЯХ, то есть у него могли быть ключи от этой самой квартиры… Он пришел к ней либо для того, чтобы вернуть долг, либо – чтобы просто побыть с ней… И нет ничего удивительного в том, что он принес ей деньги… А почему бы и нет? Так сказать, «на булавки»… Логично?

– Логично, но только я не могу представить, чтобы у Жанны был еще кто-нибудь, кроме меня. Она не такой человек…

– Борис, вы совершенно не знаете женщин. Им никогда нельзя верить. И внешняя оболочка, какой бы чистенькой и невинной на вид она ни была, не дает представления о сущности женщины.

– Но не хотите же вы сказать, что Жанна не умеет шить?

– Почему же, умеет, конечно. Иначе бы ей не избежать провала… Кроме того, мне известно, что она шила Юле Земцовой, они, кстати, так и познакомились… Вот и представьте себе, сможет ли теперь Юля, при всем своем хорошем и дружеском расположении к Жанне, взглянуть на события объективно?

Борис молчал, подавленный словами Крымова.

– Ну что ж, мне здесь больше нечего делать… Кстати, вам мой совет: не пытайтесь проводить расследование самостоятельно. Я уважаю ваши чувства и понимаю возникшее после нашего разговора желание во что бы то ни стало разобраться с Жанной и вывести ее, что называется, на чистую воду. Вы будете задавать ей наводящие вопросы, а Жанна не такая дурочка – она быстро сообразит, что вы ее в чем-то подозреваете, и первое, что она сделает, чтобы обезопасить себя, это обратится за помощью к тому самому мужчине, которого вы имели счастье видеть…

Крымов вздохнул. Он уже устал говорить. У него даже разболелась челюсть. Вид пришибленного Бориса вызывал в нем почему-то отвращение.

– Вы хотите сказать, что мне грозит опасность?

– Пока вы будете вести себя по-прежнему, вам навряд ли что-нибудь грозит. Но будьте начеку. – Он перевел дыхание и устало потянулся, словно после тяжелой физической работы. – А теперь не будете ли вы так любезны одолжить мне ваши ключи от этой НЕХОРОШЕЙ квартирки?

Борис молча передал ключи.

– Ну что ж, пойдемте…

Они вышли из квартиры, попрощались и разошлись в разные стороны: Крымов, с удовлетворением отметив, что их беседа оказалась ненапрасной, поскольку увидел, как Борис буквально побежал к таксофону («Звонить ей, идиот!»), вернулся в свою машину, где не спеша закурил и только после этого завел мотор.

Машина плавно скользила между огромными сугробами к центру города. Ленинский проспект, так неудачно переименованный почему-то в улицу Революционную, начинался от сквера рядом с консерваторией и тянулся к набережной. Вот за сквером как раз и жила Алла Францевна Миллер, та самая портниха, которая обшивала Валентину Огинцеву.

* * *

Старый дом с просторными лестничными пролетами, пол которых выложен мозаичной бело-желтой плиткой, по две двери на этаже. «Только в таких домах и должны жить все талантливые люди», – подумал Крымов, поднимаясь на второй этаж и представляя себе старую хитрую бестию Миллер, вооруженную зингеровскими тяжелыми ножницами, при помощи которых она так ловко стрижет семейный бюджет своих клиенток…