Жестокость и воля - Сергей Зверев

— А я думал, что в больнице все должны ходить в белых халатах, — даже не зная зачем, произнес Панфилов.

Если бы женщина не ответила ему ни единым словом, он бы наверняка не стал продолжать разговор. Но, к его удивлению, она широко улыбнулась и с некоторым кокетством сказала:

— У нас не больница, а медицинский центр. Как говорят в Одессе, это две большие разницы.

Константин тут же испытал желание продолжить знакомство.

— Вы были в Одессе?

— Да, я жила там несколько лет.

— Здорово, — сказал Константин. — Я в Одессе ни разу не был, но всю жизнь мечтал попасть туда.

— Заметно, что вы там не бывали, — продолжая улыбаться, сказала брюнетка.

— Почему заметно?

— Вы неправильно выговариваете название этого города.

— Да? — искренне изумился Константин. — А что ж тут неправильного? Одесса, она и есть Одесса.

— Вы даже не замечаете, что говорите

«Одэсса», а ведь каждый, кто хоть раз побывал там, знает, что нужно произносить это название мягко, через «е». Понимаете теперь?

— Спасибо, что просветили. Константину вдруг захотелось, чтобы этот лифт застрял где-нибудь между этажами. Но, к сожалению, двери на первом этаже открылись, и молодая женщина зашагала по вестибюлю по направлению к выходу.

Константин, чуть замешкавшись, бросился догонять ее. Ему вдруг очень захотелось поговорить об Одессе. Кстати, он не упустил возможности оценить фигуру брюнетки и остался очень удовлетворен увиденным. В конце концов не все же рождаются высокими и длинноногими.

Мучительно думая, как продолжить разговор, Константин не нашел ничего лучшего, как снова спросить:

— Почему же вы без белого халата? Вы что, больная?

— Я вполне здорова, — не оборачиваясь, ответила она.

— Значит, навещали кого-то?

— Вы опять ошиблись.

Она наконец повернула голову в его сторону и все с тем же кокетством сказала:

— Я здесь работаю. Просто у меня закончилось дежурство.

— Так вы врач?

— Опять не угадали. Я всего лишь медсестра.

— Знаете, — обрадованно воскликнул Константин, — я бы с удовольствием сломал себе ногу, чтобы только попасть к такой медсестре.

— Я не стою вашей ноги.

Две половинки стеклянных дверей разъехались в стороны, выпуская их из прохладного вестибюля в теплые объятия летнего московского вечера.

— Вы сейчас домой? — спросил он.

— Эта догадка делает вам честь, — без всякой язвительности сказала она.

— У меня машина, могу вас подбросить.

— Спасибо, — спокойно сказала она, — но в этом нет необходимости. Мне все равно в другую сторону.

— Я вам не нравлюсь, — прямодушно бухнул Константин.

— Дело не в этом, — рассмеявшись, сказала она.

— А в чем же?

— Просто я не люблю знакомиться в транспорте.

Давая понять, что разговор закончен, она быстро зашагала по аллее парка. Константину оставалось только проводить ее взглядом и, развернувшись, отправиться к машине. Он ни секунды не сомневался в том, что этот разговор еще продолжится.

День близился к концу. Добропорядочные москвичи покидали свои рабочие места в конторах и учреждениях, оставив служебные заботы до следующего утра.

Кого-то волновали политические страсти, и они спешили на очередной митинг, других больше волновало содержимое домашнего холодильника и собственного желудка. Этих привлекали многочисленные магазинные прилавки.

Театралы заполняли кассы, окружали распространителей билетов, стремясь посмотреть нашумевший спектакль или послушать любимого певца.

Гвоздем концертного сезона и абсолютным любимцем московских женщин этим летом был Александр Малинин. Его программа, целиком состоящая из песен на стихи поэтов серебряного века и слегка подзабытых русских романсов, била все рекорды популярности.

Билеты на его концерты расхватывались, как горячие пирожки, в магазине «Мелодия» осчастливленные поклонницы прижимали к груди долгоиграющие пластинки с его портретом, всхлипывали: «О, этот Малинин, он такой романтичный!»

Молодежь, посмеиваясь над восторженными дамами, в основном бальзаковского возраста, валом валила на «ДДТ», «Алису», «Наутилус Пампилиус». На стадионах вслед за Шевчуком хором подпевали: «Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра… »

В воздухе витал дух перемен. Он ощущался сквозь нагретый солнечными лучами и асфальтом улиц воздух, проникнув через движение толп людей и потоки машин. Он был ощутим в телевизионном и радиоэфире.

—… Борис Николаевич Ельцин и председатель Верховного Совета РСФСР Руслан Имранович Хасбулатов подписали совместное заявление, в котором приветствуется решимость народов Прибалтики к независимости и государственному суверенитету. После известных событий января нынешнего года в Вильнюсе, когда регулярные части Советской Армии были брошены на подавление выступлений граждан Литвы, нынешнее руководство Советского Союза не имеет морального права…

— Можно, Виктор Иннокентьевич?

— Заходите.

Массивная, обитая кожей дверь кабинета едва слышно скрипнула, пропуская нескольких человек в почти одинаковых темно-серых костюмах. Пока они занимали свои места за длинным столом со столешницей из орехового дерева, хозяин кабинета Виктор Иннокентьевич Крючков с мрачным видом смотрел на миловидное лицо Татьяны Митковой.

— … Вице-президент Российской Федерации Александр Руцкой и Председатель Совета Министров России Иван Силаев во время рабочей встречи в Кремле обсуждали вопрос реформирования сельского хозяйства и повышения эффективности аграрного производства…

— Козлы, — раздраженно бросил Крючков и нажал кнопку на пульте.

Экран малогабаритного телевизора «Филипс», установленного на железной стойке, укрепленной к стене кабинета под портретом Феликса Эдмундовича Дзержинского, погас.

Руководителю службы безопасности совместного советско-германского предприятия «Интермедсервис» было отчёто раздражаться.

Страна, по его глубокому убеждению, катилась в пропасть, и каждый выпуск телевизионных новостей только подтверждал это.

Политики разных мастей и калибров тянули одеяло на себя, разглагольствовали о суверенитете и независимости, экономических реформах и преобразованиях.

Безответственные болтуны мечтали о власти. А к чему это привело?

Прибалтийские республики уже объявили о своем выходе из состава Советского Союза. Россия ставит собственные законы выше союзных. Скоро даже азиаты рванут кто куда. А этот демагог Горбачев смотрит на все сквозь пальцы, надеется увещеваниями добиться порядка.