Канарейка для миллионера - Рина Старкова

быстро находит ту самую сокровенную точку внутри, и я готова взорваться моментально. Вскрикиваю. Прижимаюсь к его груди. Наслаждение накрывает лавиной, и я погружаюсь в яркий оргазм.

Тело невольно дрожит в опытных руках мужчины, незаметно ставшего для меня самым желанным на свете. Во всех смыслах.

Поднимает моё тело, чувствую себя невесомой пушинкой. Ещё бы.

Чуть ли не на лету с меня срываются шортики и трусики, мужчина медленно заполняет меня собой. Прижимает мою спину к стене, наши пальцы слетаются. Мои ноги обвивают торс Волкова. Медленные ритмичные движения вырывают из меня приглушённые стоны. Всё бы ничего, но в такой позе меня ещё не брали. Горячо, жадно, ненасытно. Мне так нравится.

— Как же я давно хотел наброситься на тебя, Ника, — сбивчивые слова гипнотизируют и неумолимо приближают меня к ещё одной разрядке. — Трахнул бы тебя днём прямо в коридоре, да Виктор помешал.

— Так прогнал бы его и трахнул, — шепчу в ответ.

— Надо было, — хрипит. — Не додумался.

Степан Ефимович осторожно опускает меня на кровать и нависает сверху. Пара минут, и я изгибаюсь под ним, словно кошка. Голодная и дикая. Протяжный стон заполняет пространство комнаты, когда чувствую волну удовольствия, накрывающую, как цунами. С головой. Сразу.

Тело невольно дрожит, и я сильно сжимаю пальцы на спине мужчины. Ногти впиваются под его кожу. Я хочу, чтобы Волков запомнил меня, даже когда я уже не буду частью его жизни. Хочу, чтобы вспоминал меня. Он шипит от боли и закрывает глаза, ускоряется, будто хочет выбить из меня всю эту дурь, но я не могу остановиться. Провожу ногтями по его спине, сильно, с нажимом. Хочу, чтобы от меня остались шрамы. И чтобы они болели, когда я стану ему не нужна.

Резко останавливается, и я чувствую, как мне на живот льётся тёплая жидкость.

Ослабляю хватку и смотрю на свои руки. Пальцы в крови.

— Ну ты и садистка, Вероника, — смеётся Степан Ефимович, а после ласково чмокает меня в нос.

— Прости, я увлеклась, — невинно хлопаю ресницами.

— О чём ты хотела поговорить? — изгибает бровь, всё ещё нависая надо мной.

— Алёна сказала, что наши отношения мало похожи на настоящие. И что в жёлтой прессе ходят слухи, что наш брак фальшивый.

— Тебя это напрягает?

— А тебя нет?

Волков сводит брови так, что на переносице образуется глубокая складочка.

— Они могут писать в прессе любой бред, — резко отвечает мужчина и встаёт.

— Бред? — усмехаюсь. — Не переживаешь, что нас раскроют?

— Нет.

— Почему нет?

— У них нет доказательств, Вероника.

— А если доказательства появятся?

— Каким образом? — Волков медленно одевается, пока я лежу при нём в неглиже.

— Не знаю. Просто появятся.

— Просто ничего не бывает, Вероника. Ты, главное, держи рот на замке. О договоре знаем только мы с тобой, — он оглядывает себя в зеркале, поправляет взъерошенные волосы.

— Я должна ещё кое-что сказать, — облизываю пересохшие губы. — Я подумала, что не хочу принимать участие в конкурсе для певиц.

Степан Ефимович молниеносно переводит взгляд на меня.

— Это ещё почему?

— Не хочу. Передумала!

— Вероника, послушай…

— Слишком много всего! — перебиваю, не давая закончить. — Мне вот-вот выходить на работу, новогодние праздники не вечны! Нужно вникать в рабочий процесс, иначе из меня не выйдет путёвой личной помощницы. Скоро у нас свадьба, и ты сам сказал, что организацией должна заниматься лично я. И ещё я…

Затыкаюсь.

"Беременна" — заканчивает внутренний голос, и я наливаюсь краской.

— Что ещё ты? — нетерпеливо требует продолжить.

— Ещё я боюсь, что разочарую тебя, — опускаю испуганный взгляд. — Вдруг никому не понравится, как я пою.

— Ты моя канарейка, — шёпотом.

Волков подходит ко мне и ложится рядом. Осторожно заправляет мои волосы за ухо, гладит по щеке.

— Я влюблён в твой голос. И хочу, чтобы и другие тоже полюбили его.

_43_

В шоу певиц мне всё таки участвовать пришлось.

Волков умеет быть убедительным.

Первый выпуск был отснят вчера, и я провела на съёмках больше восьми часов.

К моему удивлению, всё происходило совсем не так, как я себе представляла. Почти честное шоу оказалось полностью проплаченным.

Победительницей сезона должна стать девушка со странным именем, которое я так и не смогла запомнить. Эта особа, мягко говоря, петь вовсе не умеет. От дрожащего голоса, который истерично срывался на высоких нотах, у меня жалобно трепыхалось сердечко, а уши медленно сворачивались в трубочку. Её выступление переснимали раз десять, а потом и вовсе включили фонограмму.

Только так "победительница" смогла хорошо выступить.

О девочках конкурсантках я узнала лишь то, что все они были либо жёнами известных и влиятельных людей, либо дочками богачей. Было даже две любовницы миллионеров. Многие из них действительно хорошо пели и хвастались музыкальным образованием. Было и ещё кое-что общее: все они пришли на шоу для того, чтобы засветиться на телеке, стать популярнее и известнее.

И только я не вписывалась в общую картину мероприятия.

Моё выступление отсняли со второго раза. Лысоватый мужчина-продюсер с узкими раскосыми глазами похвалил меня, как и многих других конкурсанток.

Сегодняшний день пролетел так же незаметно, как и вчерашний.

Выход на работу дался мне с большим трудом. Быть личной помощницей оказалось сложнее, чем я себе представляла.

"Ника, эту презентацию необходимо распечатать!" — и я торопливо иду к Оксане.

"Этот слайд нужно исправить, и этот тоже, и ещё вот тут" — Волков черкает ручкой по бумаге, после я работаю за компьютером, исправляя замечания, распечатываю обновлённый вариант и вновь появляюсь в кабинете босса.

"Снова не так! Исправь здесь и здесь! И попроси Оксану научить тебя составлять договоры по презентации" — властный голос Степана Ефимовича к середине дня уже звенит в ушах.

"Всё исправила? Составила договор? Нужно согласовать полученную по договору сумму с бухгалтерией" — и я плетусь на второй этаж разбираться с этим вопросом.

"Почему мы не можем потратить на этот проект? Кто сказал? Иди и реши это".

"Необходимо исправить презентацию третий раз".

"Ника, презентацию исправила, а в договоре поменяла условия?"

"Вероника, нужно забронировать стол, у меня встреча с журналисткой".

"Вызови мне водителя".

"Отнеси бумаги в приёмную на седьмой этаж".

"Ника, где водитель? Мне пора выезжать? Что значит, ты ещё не позвонила?"

Голова трещит и, кажется, скоро лопнет.

Лежу на кровати в своей комнате прямо в офисной одежде. Нет сил даже раздеться. Глаз дёргается. Устало глажу живот и старательно пытаюсь представить, каким будет мой ребёнок. Если сыну достанется взгляд Волкова, то мне придётся воспитывать маленького начальника. А если у дочери будет такая же шикарная улыбка,