Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Антонина Крейн

межпространственное окно. Вот, собственно, в прошлый раз мисс Виолетта изволила прыгнуть в него в момент чтения формулы, и её втянуло сюда вместо кота. Так всё и случилось.

— А кота сейчас не втянет?! — возмутилась комиссия.

— Нет, если мы не позовём, — старичок поправил очки на носу. — А мы не позовём, ибо — зачем нам кот? Кому вообще нужны коты? Бессмысленные создания.

Его фамильяр-змея одобрительно кивнула.

— Эй! — взъерошилась я. — Не надо обобщать! Тем более вы о моём коте вообще-то говорите!

— Мяяяуу?! — проорали с Той Стороны куда громче. И слегка удивлённо.

Боюсь, за время нашего знакомства Уорхол ещё не понял, что он — мой кот, а не царь двора.

— Обобщать действительно не надо! — вдруг подала голос та же сердобольная дамочка, что просила зажать рану Артура. — Кошки замечательные!

И она вдруг приоткрыла крышку корзинки.

— Правда, Сарочка? У-тю-тю! — засюсюкала она, обращаясь к очаровательной белой кошечке, сидящей внутри. Та изо всех сил ластилась к хозяйке и отчаянно выгибала спинку. Дама продолжила: — Моя вот Сарочка, например, такая умница, что даже во время течки почти не орёт… Ой.

— Мяяяяуууу! — зато Уорхол с Земли орал.

— Течки?! — хором завопили маги.

— Мяяяяя, — кокетливо подтвердила кошечка, двинув ушком. — Мяяяя.

— О боже! Женщина! Уберите кошку! Аа! Нет!

Но моего дворового короля с другой планеты уже, считай, позвали.

Чёрный туман дернулся, а потом разошёлся взрывом, гася пентаграмму.

— Мяу! — триумфально объявил шлёпнувшийся в центр плетения Уорхол. Серенький, с драным ухом, невероятно деловой.

Он хищно обернулся к женщине с корзинкой.

— Ой, — прошептала та. — Что-то я не подумала.

А потом хлопнула в ладоши и исчезла вместе с кокетливой кошечкой.

Уорхол был разочарован. С тяжким вздохом он перевёл взгляд на меня, потом брезгливо переступил края пентаграммы, шикнул на змею мастера Говерика и, высоко задрав хвост и встопорщив усы, пошёл к своей блудной хозяйке.

— Третий землянин. Теперь ещё и хвостатый. Ой, беда-беда… — запричитали преподы на разные лады.

А Артур, запрокинув голову, ржал, как псих. Да так заразительно, что члены комиссии в конце концов присоединились к нему полным составом. А потом и я. И только Уорхол, с некоей снисходительностью прыгнувший мне на руки, что-то ворчал-тарахтел на своём кошачьем.

Ну и форванские старички метались, драли седые бороды. Себе и друг другу.

— Всё с вами ясно, — утирая слёзы хохота, сказал глава комиссии. — Ошибка так ошибка. Никаких штрафов не будет, до свидания. Постарайтесь не заселить наш мир целым анклавом землян, хорошо?

И приезжие колдуны один за другим принялись хлопать в ладоши, телепортируясь прочь из библиотеки.

Только Хьюго ДеБасковиц задержался. Похохотал ещё чуть-чуть, а потом встал и пошёл к Эдин-брогу.

— Привет, Артур, — сказал создатель коллайдера. В смысле, портала.

— Ох, Хьюго, — студент тотчас перестал смеяться. Лицо его потемнело. — Привет.

И они, пожав друг другу руки, погрузились в неожиданно траурное на фоне всеобщего веселья молчание.

Чёрт.

Я наконец поняла, на кого похож ДеБасковиц.

ЭТО ПРОВАЛ

Столичный маг Хьюго был точной копией — только мужской и постарше — небезызвестной Аманды… Той самой любви Эдинброга (гниловатой, как по мне), для которой особенно плохо закончились кувыркания с Борисом.

Кот Уорхол обмяк у меня на руках, как пыльное мороженое, я механически гладила его и смотрела на разговаривающих мужчин. Так. Самое главное — не показать сейчас, что я вообще знаю что бы то ни было о существовании Аманды. Артур как бы мне о ней не рассказывал. Всю информацию я добыла путями, которые вряд ли ему понравятся.

А вру я плохо. Безнадежно и бесталанно, так, что свидетелей этого ужаса начинает душить испанский стыд. Десятки раз я читала о том, как люди выдают себя при попытке солгать (чтобы не повторять их ошибок), с удовольствием смотрела сериал «Обмани меня», но всё равно — в моменты необходимости я чувствую себя Пиноккио.

Когда Хьюго тоже телепортировался прочь, Артур подошёл ко мне.

— Кто это был? — тотчас спросила я, забыв умерить свое неуёмное любопытство.

— Один. знакомый, — к моему лёгкому огорчению, Эдинброг не стал вдаваться в подробности. Значит, всё ещё недостаточно мне доверяет? — Господи боже мой, Вилка! Какой у тебя шикарный кот!

Вновь повеселевшие глаза Артура обратились к Уорхолу. Тот приветствовал чужака ознакомительно-басовитым мявом.

— Можно мне его подержать?

— Бери. Только он совершенно не домашний, своевольный и с придурью, будь готов.

— То есть, весь в хозяйку! — со смешком резюмировал Эдинброг и забрал у меня кота. — Ох, парень, пойди всё по плану и стань ты моим тигром, мы бы с тобой зажгли!

Уорхол, подставив ушко под пальцы студента, благосклонно согласился с этим заявлением.

* * *

Вечер прошел в особенно активной подготовке к экзамену.

Я с бешеной скоростью долистывала учебники, до которых не успела добраться раньше, Артур тоже что-то потихоньку повторял и, главное, зачаровывал для меня туманный колокольчик — тот самый, что превратит мою память в удобный аналог команды «обзор: мой компьютер — файлы».

Уорхол ходил по спальне, обнюхивая иномирную мебель — сначала брезгливо, потом увлечённо. Затем он растянулся посреди моей постели в вольере и был таков.

— По-моему, мне негде теперь спать, — фыркнула я. — Это у тебя кровать большая, а моя — увы.

Артур сверкнул на меня глазами от стола.

Я тотчас переполошилась:

— Это не намёк. В смысле, это факт, но я не имею в виду ничего такого.

— Какого «такого»? — наклонил голову он.

— Я не прошусь в твою кровать, — мой взгляд скользнул по изящным кручёно-дубовым столбам с балдахином.

— А я и не подумал об этом.

— Да? А почему ты тогда так смотришь?

— Как — так? — лукаво улыбнулся он.

— Ты повторяешься в своих вопросах, Эдинброг.

— А ты волнуешься. Почему? — Он сделал мягкий, скользящий шаг в мою сторону.

— Я не волнуюсь.

Как всегда при приближении Артура, у меня похолодело в голове и потеплело в животе. Мозг, ау! Вернись в привычную диспозицию!

— Мяу, — глубокомысленно заявил Уорхол и переместился с кровати под неё.

— О, теперь мне снова есть где спать, — со странной смесью облегчения и разочарования выдохнула я.

Артур ничего не ответил. Только задумчиворассеянно улыбнулся и вернулся к цветку: он прыскал на него чем-то, при застывании напоминавшим сахарные кристаллы. Выглядело аппетитно. Настоящий десерт.

И, кажется, не я одна так подумала, потому что с утра, когда мы проснулись по звуку общеучебного гонга — скоро экзамен! подъём! — Уорхол сидел на столе и с урчанием жрал мой колокольчик.

— Нет! — ахнула я. — Плохая киса, плохая!

— Вы и впрямь все одинаковые, земляне! — опешил Артур. —