Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев

— Есть!

Толчок. Корма "семидесятки" во что-то уперлась. "Ага, до машин добрались".

— Стоп! Малым вперед!

Прорвав густую пелену пепла и гари, танк выскочил на открытое пространство и остановился. Валяющиеся здесь и там трупы врагов радовали глаз. От стены здания кто-то стрелял, правда, в кого и куда — непонятно. А появление на поле боя бронированной машины деморализовало врагов окончательно. Еще остававшиеся на площади бандиты при виде танка в панике бросились внутрь "универмага", под прикрытие бетонной стены. "А-а, гады! Получили? Так вот вам еще подарочки!" — ожесточенно крутя ручку башенной наводки, сержант все жал и жал на педаль. Длинная очередь ДТ рвала пулями стену, цепляла врагов и опрокидывала их тела на брусчатку. Сухо щелкнул затвор, и очередной опустошенный диск полетел на дно боевого отделения. "Чисто. А сейчас — маленькая радость для большой семьи".

Винарский все же не смог отказать себе в удовольствии и развернул башню влево, направляя ствол танкового орудия на статую немецкого пехотинца. Поймав в прицел голову бетонного чудища, он с мстительной радостью вдавил в пол педаль-гашетку. Бронебойный снаряд раскрошил шею каменного гиганта, темная фигура качнулась, и через пару секунд голова страшилища разломилась на части. Туча серо-коричневой пыли взметнулась вверх от рухнувших на землю обломков. "Хм, они ее что, из дерьма делали?" — невольно подивился Винарский. — "Вот уж не думал. Метр бетона — из сорокапятки!? Чудеса".

— Гриня, вокруг давай. С той стороны выскочим. И повнимательнее.

Танк взрыкнул и двинулся в обход "универмага". Однако через несколько секунд в рев двигателей неожиданно вклинился какой-то странный, похожий на звон звук. Моторы задергались, пытаясь выйти на рабочий режим, заскрежетали, взревели, подгоняемые усиленной подачей топливной смеси, но спустя еще пару мгновений все же не выдержали напряжения и разом заглохли. С противным громким стуком.

— Бляха-муха! Что еще!? — зло проорал сержант во внезапно наступившей тишине.

— Все, каюк моторам. Кажись, поршня выбило, — грустно ответил мехвод.

— Твою мать!

Винарскому хотелось взвыть от досады. "Да что ж это за хрень такая! Ведь всего-то две сотни метров осталось, а тут… Да чтоб оно все!..". Уткнувшись лбом в откатник, он несколько раз шумно вдохнул-выдохнул, а затем ухватился за левую рукоять наводки и принялся разворачивать башню в сторону здания.

— Значит, так, Гриша. Выходишь наружу и…

— Куда? — переспросил Синицин.

— Куда-куда, коту под му… Не перебивай, б… Короче, давай в нижний люк, между гусениц и за грузовики прячься. Понял?

— Понял, — ошарашено пробормотал мехвод. — А как же вы, тов…

— Как-как? А вот так. Снаряды еще есть, патроны тоже… Да, и гранат мне сюда парочку подбрось … Все, выполняй, боец.

— Е-есть, — протянул Синицын озадаченно, но все же передал командиру гранаты и завозился на днище, пытаясь открыть аварийный люк.

— Не хрен ключи искать, пальцами крути. Они там слабые, вживую на два оборота, — крикнул бойцу Винарский, всматриваясь сквозь прицел на светлеющие проемы окон "универмага". Внизу что-то звякнуло и зашуршало. Сержант глянул вниз. В темном провале люка мелькнули сапоги Синицына. "Удачи тебе, Гриша".

"Так, первое окно — пусто. Второе? Нет, там лестница. Третье…". Винарский быстро крутил рукоятку, перемещая ствол пушки слева-направо. "Ага, вот они, колонны, и окно широкое. Две всего. Ох, толстые заразы. Как там майор говорил? Достаточно одну завалить, и все. Волна по фермам пройдет, а дальше — на "остаточных напряжениях крыша долго не выдержит". Ну что, пробуем? Пробуем". Вложив в камору унитар с бронебойным наконечником, сержант поправил прицел и дернул ногой. "Есть". Колонна в глубине здания окуталась цементной пылью. "Следующий". Второй выстрел тоже оказался удачным. Колонна слегка дрогнула, и ее вновь заволокло пыльным туманом. "Хорошо. Может, осколочным вдарить? Или зажига…", — додумать мысль до конца танкист не успел. Удар в правый борт оглушил сержанта. Внизу что-то полыхнуло и боевое отделение осветило яркой вспышкой.

Правая рука повисла плетью, а ног Винарский больше не чувствовал. Шум и звон в голове отдавались тупой болью в висках. "Снаряд, снаряд, снаряд…", — непослушные пальцы здоровой руки нащупали было укладку, но сорвались, не в силах ухватить гладкий цилиндр. И снова сквозь стиснутые зубы: "Снаряд, снаряд, сна…".

…Точку поставил выстрел второго гранатометчика. Первый поразил борт со стороны моторов. А второй… второй попал в башню. Кумулятивная струя прожгла броню слева-спереди. Хрупкое человеческое тело не стало преградой для вытянувшейся в нить огненной капли. Она его даже не заметила…

* * *

Резьбовые стопоры аварийного люка Синицын открутил пальцами. Действительно, как и говорил сержант, болты были всего лишь наживлены на оборот-другой. "Это правильно, под огнем нет времени ключи искать". Вообще-то, вначале Гриша хотел выбраться через люк мехвода и даже приоткрыл его, но затем сообразил, что командир прав — мишенью для противника становиться не стоило. С собой он прихватил последнюю оставшуюся в танке гранату, наган и еще шашку. Зачем шашку? А черт его знает. Наверное, просто не смог не взять. Отец Григория в Гражданскую воевал в Первой Конной, а все двадцатые гонял басмачей в Туркестане. Так что к холодному оружию Гриша испытывал пиетет, не меньший, чем к технике. Хотя клинком он, конечно, владел гораздо хуже, чем автоматом.

Выскользнув из танка, мехвод прополз под днищем к корме, затем вскочил на четвереньки и с низкого старта метнулся к ближайшему грузовику. Укрывшись за высоким колесом, он осторожно выглянул из-под бампера. Застывший в десятке метров спереди Т-70 вздрогнул, выпуская снаряд в сторону здания. "Ага, по колонне бьет", — сообразил Синицын, когда внутри "универмага" послышался удар, сопровождаемый облаком пылью. Прикрыв уши ладонями и раскрыв рот, Гриша дождался второго выстрела и уже собрался было вылезти из укрытия, как внезапно раздался сильный хлопок и танк содрогнулся от взрыва у борта, обращенного к зданию. "Черт, попали", — ужаснулся мехвод. Но это был еще не конец. Следующий удар пришелся по башне. Синицын даже смог различить, откуда стреляли и, главное, чем. Похожая на небольшую ракету хреновина вылетела из окна первого этажа "торгового центра" и, сопровождаемая сильным шипением, врезалась в башню где-то слева-спереди. Точнее даже, не врезалась, а взорвалась огненной вспышкой прямо на броне. Дым, моментально окутавший "семидесятку", через несколько секунд осел, сменившись язычками пламени, робко пробивающимися через решетку радиатора и воздухозаборники. Горели корма и правый борт. Правда, как-то вяло. "В баки, видать, не попало, а топливопровод я раньше перекрыл, перед тем, как вылез", — сообразил мехвод. — "Значит, это бензин, что в цилиндрах остался, и еще масло, может, резина там… Блин, сержанта срочно вытаскивать надо, сгорит же". Картина охваченного огнем человека показалась Грише настолько яркой и настолько реальной, что он даже зажмурился и помотал головой, стряхивая наваждение. Сжав в одной руке наган, а в другой шашку, боец бросился к танку, намереваясь с ходу заскочить на броню. И лишь в самый последний момент сообразил, что верхний люк ему не открыть. "Влево, к переднему люку надо. Я ж его открывал вроде".