Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе - Ефим Борисович Черняк

в самый напряженный момент Тридцатилетней войны, когда предстояла решительная схватка между армией шведского короля Густава-Адольфа и войсками императора, возглавлявшимися Валленштейном. От исхода битвы зависели как судьбы Германии, так вместе с тем и судьбы всей внешней политики Ришелье…

13 ноября Ришелье была сделана операция, устранившая опасность для жизни. Дворецкий королевы Ла Порт, явившийся узнать, не унес ли наконец дьявол неудобного министра, возвратился с печальным известием, что больной поправляется. Оставалась надежда на д’Эпернона… 20 декабря из дома, где остановился министр, несколько человек из его свиты вынесли какой-то тюфяк, покрытый шелковым ковром. Под ковром лежал Ришелье, которого таким образом доставили на корабль, сразу же поднявший паруса.

Прямым продолжением заговора Монморанси стал заговор наперсницы Анны Австрийской герцогини де Шеврез и канцлера Шатнефа, опиравшихся на полную поддержку королевы, принца Гастона Орлеанского и других врагов кардинала. Разведка Ришелье раскрыла и этот заговор. Шатнеф в 1633 г. был отправлен в Ангулем-скую тюрьму, где провел 10 лет. Поскольку герцогиня де Шеврез, высланная в замок Дампьер, неподалеку от Парижа, тайно по ночам посещала Лувр для совещаний с Анной Австрийской, ей было предписано отправиться в угрюмый замок Кузьер в Турени. Но неутомимая заговорщица и там не сложила оружия. Из места ее изгнания потекли письма к Анне Австрийской, к английской королеве, сестре Людовика ХІП, к испанскому двору, к герцогу Лотарингскому. «Шевретта» завербовала в число своих воздыхателей восьмидесятилетнего архиепископа Турского, а также юного князя Марсильяка, будущего герцога Ларошфуко, автора знаменитых «Максим». Разведке кардинала приходилось наблюдать и за другими поклонниками герцогини. Один из них, шевалье де Жар, связанный с английским двором, был схвачен, подвергнут пыткам и приговорен к смерти, но помилован уже на эшафоте[207].

В Мадриде не забыли, что уже дважды «бог устранял» врагов веры и испанской короны — в 1572 г., во время Варфоломеевской ночи, адмирала Колиньи, а в 1610 г. — Генриха IV При этом длань господню — и руку убийцы — подкрепляли закулисные происки испанской секретной дипломатии и разведки. Одному испанскому агенту в последний момент помешали совершить покушение на кардинала. Другой, в осторожной форме осведомившийся у доминиканского монаха, будет ли умерщвление министра угодно небу, получил (не в пример Ра-вальяку) отрицательный ответ. Мария Медичи пыталась из Фландрии разжечь новую междоусобицу во Франции.

Война стучалась в двери Франции. В 1635 г. произошел открытый разрыв с Испанией. В начале года на Париж двинулись войска императора. 5 августа вражеские войска пересекли Сомму. Французская армия, находившаяся под началом графа Суасонского, поспешно отступала. К тому же на верность графа, как показали события, отнюдь нельзя было полагаться. Он вел тайные переговоры с испанцами и Марией Медичи. В Париже стали формировать ополчение, спешно сооружали и усиливали укрепления вокруг столицы, но измена не дремала. Несколько важных крепостей были предательски сданы почти без боя. Казалось, Франции снова, как после битвы при Павии в 1525 г., после поражения при Сен-Кантене в 1557 г. и во время религиозных войн, угрожала опасность быть низведенной до роли вассала Габсбургов. В этой обстановке кардиналу приходилось мириться с некоторыми противниками, особенно с Гастоном Орлеанским[208].

Французская армия во главе с самим Людовиком XIII и Ришелье обложила крепость Корби, занятую неприятелем. Тогда уверенный в своей безнаказанности Гастон Орлеанский и граф Суасонский вступили в сговор c испанцами и пообещали добиться снятия осады, убив кардинала. На этот раз, видимо, контрразведка Ришелье прозевала подготовку покушения. Оно не удалось только потому, что Гастон Орлеанский (по своему обыкновению) струсил и не подал условленного знака убийцам. Вскоре Ришелье получил все сведения об этом заговоре. Гастон и принц Суасонский, узнав, что их планы раскрыты, поспешно бежали за границу. Лишь в 1637 г. иностранная угроза была устранена.

Оставалась еще Анна Австрийская, выступавшая против внешней политики кардинала и поддерживавшая тайную переписку с Мадридом и Веной. Разведка Ришелье неустанно следила за каждым движением королевы. После осады Корби шпионы Ришелье сумели раздобыть множество писем, собственноручно написанных Анной Австрийской и адресованных герцогине де Шеврез. Ришелье пытался окружить Анну Австрийскую своими шпионами, среди которых особо важная роль отводилась мадам де Ланнуа. Однако у королевы сохранялись преданные слуги — конюший Пютанон и дворецкий Ла Порт, которые с помощью герцогини де Шеврез научились обходить ловушки. Ришелье не раз пытался очаровать Анну Австрийскую и герцогиню де Шеврез, как некогда удалось ему с таким успехом покорить сердце Марии Медичи. Но эксперимент, повторенный через два десятилетия, не увенчался успехом.

…Летом 1637 г. разведка Ришелье — вероятно, через куртизанку мадемуазель Шемеро, известную под именем Прекрасной распутницы, — сумела завладеть письмом бывшего испанского посла во Франции маркиза Мирабели. Это был его ответ на письмо королевы. Хотя людям Ришелье не удалось перехватить очередное письмо Анны Австрийской в Мадрид, они все же установили, что главную роль в доставке корреспонденции играл Ла Порт. Опасаясь, что Анна Австрийская успеет уничтожить компрометирующие ее бумаги, кардинал добился разрешения Людовика ХІП произвести обыск в апартаментах королевы в аббатстве Сен-Этьен. 13 августа посланные Ришелье парижский архиепископ и канцлер Сегье обнаружили там лишь ничего не значившие письма. За день до этого Ла Порт был заключен в Бастилию, в темницу, которую до него занимал алхимик Дюбуа, несколько лет дурачивший кардинала надеждой на фабрикацию золота из неблагородных металлов. При аресте у Ла Порта ншили записку королевы к герцогине де Шеврез: «Податель этого письма сообщит Вам новости, о которых я не могу писать». Тогда же был произведен обыск в комнате Ла Порта в Отеле де Шеврез. Однако от внимания людей Сегье ускользнуло самое главное — скрытый гипсовой маской тайник в стене, в котором хранились наиболее важные бумаги и ключи к шифрованной переписке.

Анна Австрийская утверждала, будто она в своем письме к Мирабелю и другим лицам в Мадриде просила передать выражение ее родственных симпатий и осведомлялась о состоянии здоровья членов испанской королев-ской семьи. Королева попыталась искусно разыграть комедию полного примирения с ненавистным кардиналом. Ей казалось, что она преуспела в этом. В действительности же дело шло не столько о неотразимых чарах испанки, сколько о политической необходимости. Ведь для упрочения абсолютизма, иначе говоря, для торжества политики Ришелье было особенно важно рождение наследника престола. Матерью дофина могла стать только Анна Австрийская, поскольку (и Ришелье это понимал) Рим не дал бы своего согласия на развод и другой брак короля. Приходилось мириться с обстоятельствами.

«Я желаю, — написал Людовик ХІП под диктовку Ришелье, — чтобы мадам Сеннесе мне отдавала отчет о всех письмах, которые королева будет впредь отсылать и которые должны запечатываться в ее