Пикассо и его несносная русская жена - Сергей Нечаев

А потом она сообщила, что дом Франсуазы на юге дочиста обокрали. Когда та приехала в Валлорис, эта информация полностью подтвердилась: судебный исполнитель рассказал, что практически все вещи Франсуазы исчезли. Более того, исчезли и подаренные ей Пикассо картины и рисунки, и книги, которых у нее было очень много, и даже письма, которые художник Анри Матисс писал ей в течение многих лет. Остались только кровать и несколько стульев, да три ящика каких-то ненужных бумаг, валявшихся на чердаке - туда, видимо, воры не догадались заглянуть .

После возвращения в Париж Франсуаза Жило больше не виделась с Пикассо. Периодически она получала косвенные напоминания о нем: например, весной ей не предложили выставляться в традиционном Парижском салоне. А следующей осенью, через неделю после того, как она вернулась из клиники с новорожденной Орелией на руках, от Даниэля-Анри Канвейлера пришло письмо о расторжении ее контракта с ним.

В воспоминаниях Франсуазы мы находим следующее подведение итогов ее жизни с Пикассо:

«Иногда - и по сей день - я слышу от того или другого торговца картинами, что он хотел бы купить или выставить мои работы, но не смеет из боязни утратить расположение Пикассо. И все те, кто осыпал меня знаками внимания, пока я жила с Пабло, теперь отворачиваются при встрече со мной.

Когда я впервые пришла одна к Пабло в феврале сорок четвертого года, он сказал, что наши отношения принесут свет в мою и его жизнь. Что мой приход представляется ему открывшимся окном и он хочет, чтобы оно оставалось открытым. Я тоже хотела этого, пока оно пропускало свет, - когда перестало, я закрыла его в значительной степени против своего желания. Тогда Пабло сжег все мосты, соединявшие меня с нашим общим прошлым. Но, поступив так, он вынудил меня найти себя и таким образом выжить. За это я всегда буду ему благодарна».

Как мы уже говорили, Франсуаза Жило вышла замуж за художника Люка Симона и родила ему дочь Орелию. Правда, они развелись через восемь лет, в 1962 году.

А в 1970 году она еще раз вышла замуж: на этот раз за американскую знаменитость - доктора Джонаса Эдварда Салка, изобретателя первой вакцины от полиомиелита. Он был на семь лет старше ее, и с ним она прожила свою вторую жизнь, на этот раз окончательно и бесповоротно без Пикассо. Жила она в США, рисуя по двенадцать часов в день и регулярно выставляясь в Нью-Йорке и в Калифорнии.

Как видим, эта женщина нашла в себе силы «вовремя сбежать», именно это ее и спасло.

Об удивительных годах, проведенных рядом с гением, Франсуаза Жило, против воли самого Пикассо, написала книгу «Моя жизнь с Пикассо» (ее-то мы многократно цитировали по ходу этого повествования).

А что же Ольга Хохлова?

Она умерла в Каннах в полном одиночестве, и произошло это 11 февраля 1955 года. Как написано в одной из биографий, ее «подточило страдание оскорбленного в лучших чувствах человека, а „доел" рак, - как теперь установили американские исследователи, болезнь угнетения, страха и обиды».

В 1953 году она тяжело заболела. Болезнь эта протекала долго и мучительно. Конечно, она не бедствовала, более того, она была весьма богатой женщиной. Но ее буквально уничтожало осознание того, что Пикассо «сжег» ее .

Последние месяцы своей жизни она провела в больнице на Лазурном Берегу, неподалеку от городка Гольф-Жуан, где жили ее внуки.

Марина Пикассо, ее внучка, всегда очень хорошо отзывается о своей бабушке. В ее воспоминаниях читаем:

«Рождество в детстве - это еще и моя бабушка Ольга. Я была маленькой, но уже знала, что в этот день, как и каждое воскресенье, она приедет из Канн на автобусе, позавтракает с нами и уедет прежде, чем начнет темнеть. На Рождество она всегда привозила маленькую елочку, завернув ее в газетную бумагу, чтобы по дороге не осыпались иголки. Мы смотрели, как она распаковывала елочку, вешала на нее гирлянды и шары, которые с хитрым видом доставала из сумки, и устанавливала ее в углу спальни. Потом она преподносила каждому из нас по подарку: ящик оловянных солдатиков и игрушечные автомобильчики для Паблито, плюшевого зверька или обычную куклу, настоящую, которую я могла трогать, ласкать, тормошить, и никто не приказывал мне сперва вымыть руки.

Моя бабушка Ольга останется для меня идеалом бабушки, чем-то вроде волшебницы, обладавшей даром сглаживать все трудности, приручать демонов, обуревавших мать, поддержать авторитет отца, внести тихую гармонию. Мы любили запах ее духов, ее мелодичный акцент, изящество движений, ласковые заботливые глаза и уважение к другим».

Когда Марина и Паблито приходили навестить ее в клинике, где ей суждено было окончить свои дни, они никогда не слышали от нее жалоб на зло, причиненное ей дедушкой. Она говорила только, что он был великим художником, и настанет день, когда они смогут стать такими же, как и он. А когда Паблито сказал однажды, как ему надоело, что люди вечно называют его «малышом Пикассо», и принялся посмеиваться над дедушкиным ростом, она ответила:

- Сейчас ты маленький внук большого художника, но скоро ты станешь большим внуком маленького художника. Просто потерпи немного.

А еще Марина Пикассо пишет:

«Она всегда внимательно выслушивала жалобы матери, соглашалась с любым замечанием, а взрывы материнских эмоций уравновешивала добрым советом, высказанным очень спокойно. Она ободряла ее, утешала в горестях, прощала все злые слова и дела.

„Ну, ну, выше голову, Мьенна. Все уладится". У нее был ответ на все жизненные „почему".

Это было моим счастьем - иметь такую бабушку».

Ольга часто брала внуков на руки и разговаривала с ними. По сути, она была единственным человеком, от которого они в детстве слышали ласковые слова.

А вот Пикассо, живший по соседству, так ни разу и не пришел ее навестить, даже когда она умирала.

Ольга очень мучительно страдала от рака. Говорят, за год до смерти она случайно встретила Пикассо. Ранним утром на пляже в Ницце. Он не видел ее, а она первый раз за много лет так его и не окликнула, только долго смотрела вслед, как будто прощалась.

На ее похороны пришли только сын Пауло и несколько друзей: Великий Пикассо не смог оторваться от работы над картиной «Алжирские женщины».

Марина Пикассо после этого написала:

«Он возложил нашу бабушку Ольгу на алтарь своего эгоизма».

У биографа Пикассо Роланда Пенроуза читаем:

«Ольга, с которой он продолжал иногда видеться, чувствовала себя неважно и поселилась в Каннах. И хотя напряженность в их отношениях, приводившая к бурным сценам в 30-е годы, со временем ослабла, нынешняя семья Пикассо и его новые друзья служили барьером для их отношений. Пауло оставался единственным связующим звеном. В 1955 году Ольга скончалась. По словам Алисы Токлас, до конца дней остававшейся ее подругой и посещавшей ее в больнице, Ольга тепло отзывалась о Пикассо и их сыне, который, как она утверждала, был к ней добр и проявлял о ней заботу во время болезни».