Владей миром! - Георгий Герцовский

Но тут стало не до обниманий. Слава небесам Утронии, что я зачем-то взгляд поднял в эти самые небеса. На палубу летел огроменный булыжник. Не булыжник, а целая комета – диаметром метра в три. Я и сам не понял, как успел среагировать. Моментально представил хорошо мне знакомый предмет – ракетку для бадминтона. Только размером с нашу шхуну. «Дру-умс-с» отыграли струны ракетки, и булыжник плюхнулся в воду очень далеко от корабля. Но такую волну поднял, что я думал – перевернемся.

– Что это было? – спросил кэп. Он выбежал из гальюна и на ходу натягивал штаны.

– Смерть наша, – сказала Шайна, задумчиво в небо глядя. – Но Вольта опять нас спас.

– Слушайте, ребятишки, – осерчал гот. – Многовато с вами проблем. Будто я саму госпожу неудачу на борт взял.

Но и на этом приключения не закончились. Только мы от камня отбились, на палубе появился злой мальчик Кроннель.

– Выжил, гад? – поздоровался он.

– Пока да вроде. Но почему… – начал я, но Кроннель перебил.

– Слушай меня, неудачник, – процедил он сквозь зубы. – Это я в ваше корыто булыжник кинул. Хотел разнести в щепки, лишь бы тебя достать.

– Что-то ты сложный метод выбрал, пацан. – Я тоже начал злиться. – Чем остальные-то виноваты? Меня бы и убивал.

– Ты же с кристаллом, трус проклятый, – продолжал шипеть Кроннель. – Я бы рад тебя одного…

«Врезать бы ему, – подумал я. – Без всяких умствований. Маваши-гери с правой и досвидос. Чтоб его щучкой в море смело. Да он же, мерзавец, колдовать начнет… И тогда от шхуны точно одни щепки останутся».

– Что тебе надо? – спросил я.

– Чтобы ты убрался вон или сдох.

– Почему, Кроннель? – спросила Шайна. – Вольта нам не враг.

– Плевать. Мне – враг, – огрызнулся злой мальчик. – Из-за этого чужака погиб Рахли, деревни горят, люди умирают.

– Что, не унялся Второй Падший? – спросила Шайна.

Кроннель не сразу ответил:

– Унялся, но ненадолго. – Он вновь на меня зыркнул недобро. – Из-за кристалла Предельной Ясности этого гада, – кивнул в мою сторону, – не видно. Падший, верно, решил, что Вольта ваш сбежал или сдох. Но как только выяснится, что это не так, плохо будет всем.

Мы помолчали, переваривая услышанное.

– Так что убирайся, – уже спокойнее сказал Кроннель. – Или лети к нему в лапы и умри героем. Не то мы поможем. Дай другим жить спокойно.

– А это жизнь? – вдруг спросил я. – То, что вы от него прячетесь все время, к скалам жметесь, выглянуть боитесь, – жизнь? Сидеть и ждать, кого и когда их величество выберет, чтобы казнить себе на радость, – это жизнь? Трусы вы. Я пойду и один, если понадобится…

– Нет, – перебила Шайна, но смотрела не на меня, а на Кроннеля. – Ты не один. Мы с тобой. Вместе сдохнем. Или убьем гадину. А если маги холмов нападут на Вольту, то им придется и меня убить, так и передай Литтии.

– И меня, – снизу раздался хмурый голос Кинсли, который, оказывается, уже тоже был рядом.

– Как хотите, – скривился маг. – Но в следующий раз я не промахнусь. – Сказав это, он мне в глаза посмотрел, видимо, убеждался, вполне ли я уловил. Потом растворился в воздухе.

На этот раз Литтия была в «открытом доступе», то есть была видимой, и я смог к ней легко переместиться. Как ни странно, она встретила меня улыбкой. Как я и думал, все произошедшее было инициативой злого мальчика.

– Я еще не настолько сбрендила, – окрасила Литтия ответ своей очаровательной хрипотцой. – И вообще, – подняла она глаза, – если бы не решение остальных, была бы сейчас с тобой. И уж точно никто не собирался тебя изгонять.

– Значит, Кроннель решил план перевыполнить, – сказал я.

Литтия пожала плечами.

– Он всегда был таким… неуемным.

Я вернулся и попал в лапы к капитану Хорпу.

– Так это все из-за тебя происходит с моим кораблем? – Гот нахмурил брови.

– Что именно? – спросил я, намереваясь пояснить, что, например, ни к штилю, ни к слоктам отношения не имею, но не успел. Кэп взял меня за грудки и приподнял над палубой.

– Слушай меня, маг… Я не знаю, кого ты разгневал, – прошипел он, – каких чародеев. Мне на это плевать. Но только что моя «Росинка» чуть в щепки не разлетелась…

– Тогда уж в брызги, если она «Росинка», – перебил я, перехватил его руку и сказал тихо, но убедительно: – Если не хочешь сам разлететься в брызги, отпусти.

Тот будто опомнился. Поставил меня на палубу и стал тщательно отряхиваться, словно успел сильно запылиться.

– Ты это… того… Погорячился я… Спасибо, что спас «Росинку». И меня давеча, – подумав, добавил он.

– Если довезете нас, получите вдвое больше оговоренной суммы, – сказал я. – А за это, – я кивнул в ту сторону, где давно уже не было Кроннеля, – извини.

– Назад, поди, тоже поплывете с нами? – спросил капитан.

– Назад не понадобится. Мы вернемся быстрее, чем вы проплывете треть.

Утром следующего дня у меня начался жар. То ли недавние прыгалки в воду иммунитет подорвали, то ли колдовство в непогоду. А может, просто силы иссякли – магия много энергии жрет, проклятая. Вот и сказал мой измученный организм – хватит! А то совсем убьешься, даром что здесь воздух целебный.

Болел классически – хоть что-то здесь, как на Земле. Лежал в трюме под тремя одеялами – старье какое-то и рванье, но других не было. Трясся, как на дрезине, и мерз до костей. Потеть только на третий день начал – а так сплошной костолом, холод да тряска… Шайна приносила пару раз теплой зайти, но больше Кинсли хлопотал возле меня. Ворчал беспробудно, как обычно. Этим ворчанием – сквозь пелену моего полубреда – Кинсли казался мне похожим на вредную няню, которая хлопочет возле простуженного дитятки, а сама все приговаривает, шамкая и окая:

– Вот, голубчик, говорила я тебе, не ходи ты, срамник-баловник, гулять-то в такую погоду. Кто же гуляет-то, когда льет как из ведра? Ан нет, пошел… Вот теперь лежишь лежмя, а твои-то дружки, поди, бегают по двору, солнышку радуются… Э-эх!

И мало того что я страдал от болезни, так еще и должен был все это выслушивать.

Принесет Кинсли воды, например, даже подержит, чтобы я не облился, но непременно прокомментирует:

– Сколько еще болеть-то собрался? На то, чтобы прислуживать тебе, я согласия не давал, между прочим. Оруженосцем – ладно еще, но не слугой.

– Думаешь, – однажды прохрипел я в ответ, – что, если бы ты заболел, я бы тебе стакан воды не подал?

– Гортванцы не болеют. – Карлик гордо задрал подбородок. – У нас болезни вообще редкость. Если не считать…

– Усекновения головы? – прохрипел я. – Посажения на кол?