Зимний излом. Том 2. Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

А второго сына у Мирабеллы не вышло, хотя лучше б Айрис родилась Аланом, всем было бы проще. Госпожа Арамона оглянулась: пока еще не святой герцог Эгмонт уныло глядел со своего портрета.

— Эйвон, — страшным шепотом осведомилась Луиза, — а кто такая лесничиха Дженни?

— Сударыня, — выдохнул несчастный Ларак, — кто вам сказал? Кто?!

— Неважно. — Луиза улыбнулась и ненароком задела графа рукавом. Герцогский кабинет был бы всем хорош, если б не моль, напрочь сожравшая шкуры у камина. Поваляешься на таких в черном бархате, не отскребешься.

— Эгмонт в юности имел несчастье глубоко и страстно полюбить, — с прискорбием сообщил Ларак величайшую новость.

— Кого? — Женское любопытство временно взяло верх над нечестивыми помыслами.

— Ее звали Айрис Хейл, — покорно сообщил Эйвон. — Они встретились весной 378 года и полюбили друг друга, но должны были скрывать свои чувства. Хейлы были богаты, но свое баронство получили в Двадцатилетнюю войну, а мать Айрис приходится родственницей Манрикам.

— Ну и что? — не поняла побочная дочь графа Креденьи. — Деньги еще никому не мешали. Или Хейлы искали для дочки жениха побогаче?

— Они ничего не знали. — Теперь рукой взмахнул Эйвон, слегка задев плечо возлюбленной. Случайно или чему-то научился? — О любви Эйвона знал только я, мы уезжали из дома вместе, и я его ждал у озера.

— Где растут незабудки? — деловито уточнила Луиза.

— Да, — простодушно подтвердил граф, — там много незабудок… Они были так счастливы, и тут вдовствующую герцогиню разбил удар.

— Удар? — не поверила своим ушам Луиза, глядя на бледного, худосочного графа. — Как такое могло выйти с вашей сестрой?

— Я говорю об эрэа Эдит, матушке Эдварда Окделла. — Ларак взмахнул рукой, еще разок тронув собеседницу. — Надежд не оставалось, и умирающая потребовала, чтобы внук немедленно вступил в брак с достойной его девицей. Кузен подчинился.

— Почему? — Луиза коснулась пальцев Эйвона, и те неуверенно сжались. — Герцогиню удар уже хватил, так что можно было и поспорить.

— Эгмонт был почтительным внуком. — Пальцы Эйвона сжались сильнее. — Кузен исполнил волю бабушки, но не предал своей любви. Из всех достойных его девиц он выбрал баронессу Карлион. В детстве Мирабелла была помолвлена с наследником графа Пуэна, но тот запятнал себя связью с куртизанкой, и кузина разорвала помолвку.

Пуэну сказочно повезло, хотя Леворукий знает, какой была Мирабелла в шестнадцать лет. Если ей когда-то было шестнадцать…

— Прежде чем попросить руки Мирабеллы Карлион, — провозгласил Эйвон, — Эгмонт открыл ей правду.

— Святая Октавия, — охнула Луиза, — зачем?!

— Эгмонт Окделл был честен во всем. Он сказал, что может предложить супруге лишь имя и руку, но сердце его навеки отдано другой. Кузен поставил невесте условие: старшая дочь будет носить имя Айрис. Мирабелла согласилась.

Еще бы не согласиться! Куда ей было деваться, но Эгмонт был не просто дураком, он был дураком жестоким…

— А что благородный Окделл сказал юной Айрис? — не сдержалась капитанша. — Тоже правду?

— Конечно, — удивился Ларак. — Он объяснил, что долг перед семьей превыше всего, но сердце его разбито. Эгмонт мог взять в жены юную красавицу, но остановил выбор на Мирабелле Карлион. Айрис могла быть уверена, что супруга не вытеснит ее в сердце любимого.

Будь на месте Айрис Хейл Луиза Кредон, придурок бы расцарапанной физиономией не отделался. Святая Октавия, что ты делаешь с людьми?! Мало ей бояться за Катарину, теперь еще и Мирабеллу жалеть придется. Тьфу ты, пропасть…

— Девица Хейл оценила благородство вашего кузена, — нехорошим голосом осведомилась госпожа Арамона, — или оказалась его недостойна?

— Сударыня, вы ясновидящая, — захлопал глазами Ларак. — Не прошло и года, как Айрис вышла замуж за марикьяре. Эгмонт был безутешен.

— И стал ездить к Дженни? — не выдержала капитанша, сожалея, что не может пририсовать благородному страдальцу свиное рыло. — Воистину его муки не знали границ.

— Дженни — молочная сестра Эгмонта, — пробормотал Эйвон, — он не любил ее…

— Разумеется, не любил, — дернула невидимым хвостом Луиза, — он с ней просто грешил, потому что супруга не годилась даже для этого.

— Сударыня, — простонал Эйвон, — не говорите так… Это ужасно.

— Я не желаю больше видеть вашего родственника, — отрезала госпожа Арамона. — Надеюсь, в спальне Святого Алана его портретов нет?

Засов. Последний рубеж обороны герцогов Окделл на пути герцогинь. Луиза толкнула на удивление щедро смазанный железный брус, отрезая пути к отступлению, но кому? Себе или графу?

— Это ложе Алана, — указал Эйвон на что-то безобразно узкое, но на первый взгляд прочное, — последним на нем спал Эгмонт… Простите…

Поместиться можно, но одеяло придется снять, волчья шерсть еще заметней медвежьей.

— Я сейчас зажгу свечи, — предложил Ларак.

— Не надо. — Любовь Эйвона велика, но ноги лучше не показывать, да и сам граф не из тех, кого тянет раздеть на солнышке. — Света хватает, или вы собрались читать мне «Эсператию»?

— Я? — испугался Ларак. — Нет…

Худое лицо было несчастным и встревоженным, то ли за кузена-племянника обиделся, то ли не знает, как за дело взяться. Луиза улыбнулась, граф тяжко вздохнул и уставился в пол. Дубина.

— Вы показали уже все, что хотели?

— Осталась библиотека, — пробормотал влюбленный, — личная библиотека, но там пусто. Книги вывезли после восстания… Сударыня. Мне так много нужно вам сказать.

Да вроде уже все сказано, надо к делу переходить, хотя на кой ей сдался этот мерин! Просто чтобы был?

— Говорите. — Отодвинуть засов и идти? Или остаться послушать? Все лучше, чем poзы вышивать.

— Мы так давно не виделись, — пролепетал своим сапогам Ларак. — То есть не виделись наедине. То, что было на утесе, я не забуду… Это были счастливейшие… наисчастливейшие минуты в моей несчастной жизни… Сударыня, вы… свет ваших глаз… я боготворю вас. Я счастлив целовать вашу тень… Я никогда не думал, что мою судьбу озарит…

И чего бы Лараку-старшему было не жениться на южанке, а то на окделлских дровах даже супа не сваришь. А, была не была!

— Граф Ларак, — если он решится то и она тоже, а нет, никто не сдохнет, — или мы сейчас же спускаемся и вы никогда, вы слышите, никогда не говорите со мной ни о чем, кроме погоды, или извольте подтвердить свои слова. Немедленно.

— Сударыня, — залепетал соблазнявшийся граф, — сударыня…

— Эйвон, — отрезала Луиза, — вы говорите о любви. Или вы лжете, или трусите. И то, и другое недостойно дворянина.

— Я не лгу! — О, мы даже кричать умеем. — Я люблю вас!