Темные вершины - Алексей Винокуров

– Да нет, при чем тут это. – Буш чувствовал себя раздосадованным. – Просто я не понимаю… Если мир создал хамбо-лама, то, значит, никакого единого Бога не существует?

– Почему не существует? Существует, конечно. Иначе кому бы мы молились, у кого просили помощи и спасения?

Буш был окончательно сбит с толку.

– Но тогда в каких отношениях находится хамбо-лама с Богом?

– В таких же, как и со всеми: он его создал.

– Кто кого создал? – не понял базилевс.

– Итигэлов создал Бога.

Буш почувствовал, что, если дело пойдет так дальше, он начнет потихонечку сходить с ума. Очевидно, это почувствовал и Хабанера, он слегка смягчился.

– Да тут нет ничего такого, – успокаивающе сказал триумвир. – Вы просто не знакомы с базовыми концепциями сотворения мира. Итигэлов и Бог соотносятся как Брахман и Атман. Это же так очевидно, высочайший.

Буш стал закипать.

– Действительно, очевидно, – сказал он ядовито. – Как это я сразу не заметил!

Но Хабанера не обратил внимания на его сарказм.

– Брахман есть абсолют, душа мира, первооснова всех вещей и феноменов, изначальный импульс, из которого мир вышел и к которому рано или поздно он вернется. В нашем случае Брахманом, вероятно, является Итигэлов. Он создает мир, созерцая его, но в созерцании этом нет никакого чувства и даже мысли – это чистое видение. Он пребывает, но даже не осознает своего существования, как и положено Брахману. Функции же управления миром находятся в руках Бога, который является Атманом. Он вечная, неизменная духовная сущность, абсолют, сознающий свое существование. И поскольку Атман, или, иначе, Бог, сознает свое существование, к нему есть смысл обращаться, он может что-то изменить как в мире, так и в жизни человека… Хотя в последнее время идет на это крайне редко.

– Ладно, – сказал Буш, – ладно. Правильно ли я понимаю тогда, что в этом мыслимом мире Атман – это триединый Бог христиан, а все остальные – дешевая подделка. Например, африканские или там индийские боги, все эти Шивы, Кришны, Кали и тому подобное?

Хабанера улыбнулся.

– Вы же врач, – сказал он. – И как врач знаете, что существует множество концепций человеческого тела. Есть современная академическая медицина, есть медицина Ибн Сины, есть традиционная китайская, есть гиппократова с ее жидкостями и соками, есть ведовство и знахарство, есть гомеопатия – и много еще чего. Как узнать, какая концепция верна?

– Вероятно, практическим путем, – влез в разговор Чубакка Рыжий.

– Вот и видно, что ты не врач, – отнесся к нему Хабанера. – А вот Максим Максимович знает, что верны все концепции. Одного и того же человека, одну и ту же болезнь можно лечить самыми разными способами, подчас взаимоисключающими, лечить и вылечить. Так же и мир в целом. В том-то и прелесть мира, что он устроен по-разному. Он одновременно такой, сякой, пятый и тридцать девятый. И только совсем уж ограниченные догматики полагают, что мир только такой – и никакой больше. Возьмите, например, языческих богов и духов, царствовавших на земле до появления единого Бога. Когда-то они были в тренде, потом настало им время уступить дорогу новому. Но что было делать со старыми богами в новые времена? Объявить яко небывшими, не видеть в упор? Но это было бы глупостью несусветной, хотя обычно люди так и поступают – не видят то, что не хотят видеть. Однако проповедники единого Бога были людьми неординарными. Они не стали опровергать очевидное, но дали ему другую оценку. Они обозвали богов древности демонами, бесами, злыми духами и загнали их в ад, на дальнюю периферию видимого мира. Но уничтожить их они, конечно, не смогли. Потому что уничтожить ничего нельзя, можно лишь закрыть глаза на что-то, упорно не видеть то, что есть… А уничтожить ничего нельзя – запомните это, базилевс.

Хабанера умолк, молчали и все остальные, тишину нарушало лишь еле слышное гудение реактивных двигателей.

– Хорошо, – сказал Буш, – пусть будет так, как вы говорите. Одного я не понимаю – зачем мы к нему летим, к этому самому хамбо-ламе?

– В созданной им вселенной мы стоим на вершинах, – любезно отвечал Хабанера, – мы практически управляем этим миром. Хотя и не одни, конечно, но все же, все же… И вот как добросовестные управители мы должны знать, к чему клонится все дело. Так сказать, есть ли у мира шанс, или он все-таки окончательно загонит себя в яму, после чего его покинут и Атман, и Брахман, и он опрокинется в хаос. Если шанс все-таки есть, мы должны это знать и должны понимать, как его использовать. Вот за этим мы и летим к хамбо-ламе – задать ему кое-какие вопросы.

Буш был поражен.

– Вопросы? Какие еще вопросы? И зачем? Если он, как вы говорите, Брахман – верховный принцип, не осознающий себя, а нас и подавно, то что он может ответить?

– Он сам, конечно, не может. Но ведь есть Атман. И время от времени Атман, который есть функция Брахмана, возвращается к нему. А вот к Атману, как мы знаем, вполне можно обратиться с вопросом. И если он посчитает нужным, он нам ответит.

– А кто будет спрашивать? – поинтересовался Буш.

Триумивиры весело переглянулись между собой, и Хабанера отвечал, не моргнув глазом:

– Спрашивать, высочайший, будете вы…

Мощный бронированный джип с хранителем в чине полковника за рулем подвез их прямо к главному входу дацана. Степь расстилалась вокруг, засыпанная снегом, горели загнутые вверх золотые крыши пагод на смутном фоне близких, седых по-зимнему гор.

Желто-красные резные ворота монастыря, увенчанные чем-то вроде крыши, показались Бушу смутно знакомыми, как будто он был здесь уже, и, может быть, даже не один раз. Об этом, кстати, его еще раньше упредил Хабанера.

– Если в дацане вас настигнет ощущение дежавю, не удивляйтесь…

– Что я был тут в прошлой жизни? – пошутил базилевс.

– В этом мире, как мы знаем, нет ничего невозможного, – уклончиво отвечал Хабанера.

Прежде чем покинуть машину, базилевс и триумвиры накинули поверх ряс теплые плащи («Из шерсти лам сделаны», – пошутил Чубакка, и только спустя пару минут Буш понял, что речь шла не о монахах, а о животных). Пешком, как простые смертные, они вошли на территорию дацана. Вокруг было пустовато, прихожан не было видно, только кое-где торопливо перебегали от здания к зданию легко одетые монахи в таких же, как у них самих, красных и красно-желтых рясах. Полковник из службы охраны остался в джипе, так что их теперь никто не сопровождал.

– Мы что, так и пойдем – без охраны? – удивился Буш.

– Не волнуйтесь, базилевс, – хитро улыбнулся Мышастый. – Иволгинский дацан – одно из самых защищенных мест на земле.

– Ну да, понимаю, – кивнул Буш. – Кто же осмелится напасть на место, где пребывает Брахман…

– И это тоже, – согласился Мышастый.