Сирруш - Павел Сергеевич Марков

сразу, это омерзительное зрелище. И убивает он явно не ради пропитания. Он либо зол, либо это его натура — убивать ради убийства, — тут охотник посмотрел на жреца, — вы сказали, что шли из Хараппы, когда наткнулись на меня.

— Все верно, — подтвердил тот.

— Значит, должны были пройти мимо лагеря лесорубов и лесопилки.

— Да.

— Не видели там ничего подозрительного?

— А что именно?

— Верховный жрец Чудамани сообщил мне, что лесорубы, которых вы отправили рубить деревья, пропали.

— Пропали? — удивился Девадат.

— Да. В живых остался только один лесоруб, Анил. Его нашли недалеко от Мохенджо-Даро с окровавленным топором в руках и бормочущего всякие безумства. Словно он лишился рассудка.

— Богиня-матерь, — вновь прошептал ошеломленный Девадат, — и что, он сознался в убийстве лесорубов? Это Анил?

Охотник покачал головой:

— Нет. От него ничего так и не добились. Верховный жрец повелел посадить его в темницу, а сам отправил на поиски людей отряд воинов. И он тоже исчез.

— Да что здесь происходит, боги милостивые?!

— Поэтому я и спросил, не видели ли чего? Быть может, следы пропавших лесорубов или городского отряда?

Девадат снова нахмурился. Морщины на его лбу стали еще глубже.

— Нет. Вроде бы ничего. К тому же, я шел по дороге и не сворачивал в лагерь, а лесопилка и вовсе находится в джунглях. Более того, уже наступила ночь, а я стал плохо видеть в темноте. Единственное, что могу сказать, так это то, что в той стороне было тихо.

— Ясно, — буркнул Шанкар, с трудом скрывая разочарование.

Солнце, к тому моменту уже полностью взошедшее на небосводе, начинало сильно припекать. Охотник почувствовал легкую слабость в ногах, однако решительно гнал от себя мысль о возможном привале.

Девадат тем временем предположил:

— Быть может, это синха-людоед?

— Нет.

— Тогда взбесившийся слон или носорог…

Шанкар устало произнес, не глядя на жреца:

— У жертв на телах имелись следы когтей, острых зубов и раны от рога. Слон и носорог не обладают мощными челюстями, способными оставить подобные следы, а синха не имеет рога или бивня. Существо, напавшее на людей — нечто, невиданное мной раньше. Невиданное никому из нас.

— Но откуда оно взялось? Ведь наши предки столько лет жили на этой земле и знать не знали о каких-либо чудовищах!

Пожевав несколько мгновений нижнюю губу, охотник ответил, вытирая небольшие капельки пота со лба:

— Очевидно, начав вырубку леса, мы вторглись на его территорию, нарушив покой зверя, — тут он глянул на встревоженное лицо Девадата, — вам бы понравилось, если в ваш дом ворвались с топором в руках и начали крушить мебель?

— Нет, — хмуро ответил тот.

Шанкар хмыкнул и отвернулся:

— Вот, видимо, и ему не понравилось.

— Но, ладно лесорубы… простых людей-то за что?

— Не думаю, что он различает, где лесоруб, где воин, а где… — тут он резко запнулся, вновь вспомнив о Нилам.

— А где, кто?

— Неважно, — отрезал охотник, четко давая понять, что разговор на эту тему окончен.

— И что будем делать?

— Что будете делать вы меня не волнует. Я же вернусь в город и доложу Верховному жрецу Чудамани о случившемся. Необходимо закрыть передвижение по дорогам и выследить зверя.

— Вы хотите убить его? — спросил Девадат.

— Нет, хочу сыграть с ним партию в аштападу[1].

— Я серьезно!

Шанкар остановился, вздохнул, а затем развернулся к жрецу. Лицо охотника лоснилось от пота. На порванной рубашке проступили пятна.

— Мне кажется, добровольное изгнание неким образом повлияло на ваши умственные способности.

— Не понял…

Шанкар усмехнулся:

— Видимо, и вправду повлияло. Сами как думаете? — тут его голос резко возвысился. — Естественно, я намереваюсь убить зверя! Это настолько очевидно, что я не понимаю, как до вас до сих пор не доходит!

Жрец, казалось, нисколько не обиделся на слова охотника:

— Полагаю, что поспешных решений здесь быть не должно.

— Тут вы правы, — кивнул Шанкар, возобновляя движение по дороге, — я все детально обдумаю, и только потом нанесу решительный удар.

— Нет, я в том смысле, что, быть может, не стоит его трогать?

— Похоже, это вам необходим привал, а не мне. Солнце сильно напекло голову.

— Ты сам сказал, что зверь считает нас нарушителями собственной территории, — Девадат развел руками в стороны, — побесится и успокоится.

— Побесится? — поперхнулся Шанкар.

— Есть ведь проблемы понасущнее. Нехватка продовольствия, например, и наступление пустыни с востока.

Шанкар вновь остановился и повернулся к жрецу. Девадат невольно отпрянул — до такой степени перекосилось от злобы лицо охотника. Его глаза метали искры.

Сквозь плотно сжатые зубы, он проскрежетал:

— Если мы не убьем зверя, продовольствие уже не понадобится! А теперь хватит! Я уничтожу эту тварь, кем бы она ни была! И чего бы мне это ни стоило!

Несмотря на возрастающую слабость в ногах, охотник перехватил копье посередине, больше не намереваясь опираться на него, словно о посох. Присутствие рядом Девадата вызывало все большее раздражение. Презрительно шмыгнув носом, Шанкар возобновил путь.

— Вам стоит сделать привал, — послышался неуверенный голос Девадата.

— Я сам решу, когда мне отдыхать! — огрызнулся охотник.

Ноющие колени подсказывали ему, что это придется сделать уже скоро.

[1] Аштапада — индийская настольная игра, которая предшествовала шахматам.

Глава 4

Ночь опустилась на Мохенджо-Даро, когда Шанкар в сопровождении бывшего Верховного жреца добрался-таки до Цитадели. Несмотря на все увещевания последнего, охотник и слушать не хотел о том, чтобы отложить визит к Чудамани до утра и хорошенько отоспаться. Слишком серьезными казались вырисовывающиеся на горизонте проблемы. Неотвратимые проблемы, к которым не был готов народ долины Синдху, изнеженный веками спокойствия, рутины и благополучия. К тому же он навряд ли смог бы уснуть. Образ Нилам то и дело мелькал перед его раскрасневшимися глазами. Мелькал, вызывая смешанные чувства. Горечь. Гнев. Боль утраты… и злобу на того, кто был повинен в ней.

Улицы города оказались пустыми. Потрескивающие в темноте факелы освещали голую каменистую мостовую. В какой-то мере Шанкар был даже рад этому. Не придется встречаться лицом к лицу со многими знакомыми и отвечать на неудобные вопросы, которыми они обязательно осыпят его при первой же возможности. Уже хватило того, что конюх возле ворот начал расспрашивать о том, куда подевалась казенная кобыла. Пришлось врать о нападении синха. Распускать панику без ведома Чудамани Шанкар не хотел. А она непременно последует, если сейчас ненароком сболтнуть лишнего. Поэтому охотник не желал встречаться с кем-либо из знакомых. Особенно с Караном и Брасидом. Они обязательно начнут допытываться, что происходит. Первый из-за своего чрезмерного любопытства, второй же никак не может дождаться этих треклятых шкур диких зубров.

«И никогда уже не дождется»