Слепые поводыри - Евгений Лукин

— Грибов, — охрипнув, сказал Влад. — Грибов хочу!

В канделябрах теплились толстые витые свечи. Понятно, что не для освещения — опять же скорее для интима. С отеческой мудрой улыбкой Игорёк смотрел, как Влад уничтожает третий по счёту жюльен.

— Ты не стесняйся, — подбадривал он. — Если чего хочется, скажи прямо. Хочешь, девочки на столе поизвиваются — в чём мать родила?..

То ли всерьёз говорил, то ли, по обыкновению, иронизировал.

— Не хочу, — сказал Влад, отодвигая опустошённую кокотницу. — Вот на Уну девчонки извивались — это да… — Лицо его при этих словах омрачилось. Видать, вспомнил пацан зачистку, судорогу пальца на спусковом крючке, бьющийся в руках автомат, собственный звериный визг. — Слушай… А ты правда депутат?

— Правда…

— От кого?

Игорёк рассмеялся и наполнил бокалы лёгким вином.

— Господи, какие мелочи тебя заботят!.. От Ана-Тарау!

— Нет, но… Самсоныч-то в депутаты так и не пролез…

Услышав про Сергея Самсоновича, Игорёк страдальчески поморщился. Невыразимая скука заклубилась в его желтоватых глазах.

— Дурак он, прости господи, твой Самсоныч!.. Между нами, конечно… Самовлюблённый дурак! Шуму поднял на весь город, понавешал плакатов — а толку? Да разве ж так дела делаются! Ну вот, скажем, помер кто-нибудь в Думе… Или заболел. Или исчез. И на его место тихонько выбирают другого… Нет, надо было ему непременно попозировать! «Построил храм — построит всю Россию…» Строитель нашёлся!.. Вообще, Влад, многое, я тебе скажу, за последнее время изменилось… Вернее, не то чтобы изменилось… Смотреться стало иначе…

С недовольным видом Влад пригубил вино и, нахохлившись, оглядел канделябры, портьеры, прочее. Затем кривоватое лицо его болезненно дёрнулось. Решительно отставил бокал.

— Слушай! — сдавленно сказал он. — Неужели этим вот всё и кончилось?.. Что ж ты нам с Андрюхой мозги-то пудрил? Европейцы, Гонсало Герреро… Нас подначил, а сам?..

Игорёк перестал улыбаться, приветливости, однако, не утратив.

— С чего ты решил, что всё кончилось? — осведомился он. — Всё только ещё начинается, Влад.

— А то я не вижу! — с тоской промолвил тот и вдруг захлебнулся яростным шёпотом: — Ты мне объясни: зачем? Зачем ты шлёпнул вождя? Зачем я завалил Сувенира? Чтобы перед нами девочки на столах извивались?

— Вот-те нате хрен в томате… — разочарованно произнёс Игорёк. — Я ему, главное, приятное сделать хотел… М-да… Ладно!.. — Верхняя губа его насмешливо вздёрнулась, обнажив голубоватый фарфор зубов. — Спросил — отвечу. Помнишь, ты мне когда-то сказал: «Здесь мы не можем ничего! Там мы можем всё…»

— Не говорил я такого, — буркнул Влад. — Это ты меня, наверно, с Андрюхой путаешь…

— Возможно, — согласился Игорёк. — Не в этом суть… Да! Там мы можем многое. И ты это знаешь сам… Но, Владик! Здесь, как выяснилось, дело обстоит точно так же. За какой-нибудь месяц я понял (ты не поверишь!), что разница между Россией и первобытной Полинезией исключительно в масштабах. Вот и всё, Влад!.. Ты спрашиваешь: зачем?.. Я не знаю, может быть, это прозвучит для тебя слишком цинично, но ради практики. Пойми, Герреро — не более чем полигон. Именно там, на атолле, мы обучились всему! — Игорёк залпом осушил свой бокал, встал, подошёл к наглухо завешенному портьерой окну, обернулся. Желтоватые глаза просияли загадочно. — Ты представляешь, этот дурак сказал мне однажды: «Ну, не тот в России народ…» Да тот! Тот самый!.. Лучшего материала, чем русский народ, вообще не бывает! Так, спрашивается, какой же мне смысл рулить историей там, когда с тем же успехом я могу это делать здесь?!

— Там — прошлое… — напомнил Влад.

— Да, — сказал Игорёк. — Правда, неясно чьё… Но дело опять же не в этом… Что ты мне, собственно, предлагаешь? Снова перебраться на Герреро и контролировать разборки между Ана-Тарау и Тара-Амингу? Да это всё равно что пересесть с «Хонды» на трёхколёсный велосипед! Видел такую рекламу?.. — Помолчал, осунулся. — Ещё неделя-другая — и я фактически хозяин города! — отрывисто сообщил он. — Да мне в нём уже сейчас тесно! А ты говоришь: остров…

Вернулся за стол, наполнил бокалы.

— Прошлое… — усмехнувшись, повторил он. — Здесь тоже прошлое. По отношению к будущему. И я это будущее переделаю, попомни мои слова! Выверну всех наизнанку, сам вывернусь, но переделаю!.. Ох и взвоют они у меня там, за океаном!

— А тут? — спросил Влад.

— Да и тут тоже. Во всяком случае, поначалу…

Влад недоверчиво покосился на депутатский значок.

— Так ты что… в президенты намылился?

— Скажи ещё: в верховные вожди Ана-Тарау! — осклабился Игорёк. — На землю не наступи, куска в рот не положи… Они же все по рукам и по ногам связаны! Ты запомни: возможностей у президента меньше, чем у истопника в котельной. Истопник — тот по крайней мере хотя бы горячую воду вырубить может. А вот за президента решают и делают другие… Уразумел?

Помолчали. И тут же как по волшебству у стола возникла величавая Олимпиада Леонидовна. Вряд ли она подслушивала у дверей (меньше знаешь — крепче спишь) — просто чувствовала многоопытным нутром, когда следует сгинуть, когда появиться.

— Нет, ну, конечно, можно… — со скукой говорил Игорёк. — Можно, конечно, кое-что провернуть и на архипелаге… Но масштабы, масштабы!.. Там весь Ана-Тарау — с наш микрорайон. Значит, единственный выход — крутить население… Поставить туземцев в такие условия, чтобы рожали, рожали и рожали…

Влад слушал его с напряжённым вниманием.

— Территория островов ограничена, — заметил он.

— Верно, — сказал Игорёк. — Отсюда всё и проистекает: частые битвы, людоедство, поиск новых земель… Та же, короче, осознанная необходимость… Точнее, не осознанная — скорее инстинктивная… Стало быть, необходима печь. Печь, в которой будут сгорать излишки населения. Смертность должна наступать рождаемости на пятки… Ты представляешь, во сколько раз это ускорит прогресс?

— Погоди! — прервал его Влад. — Что за печь?

Игорёк покосился на него с недоумением.

— Война… — ровным голосом пояснил он. — Непрерывная война, требующая новых и новых смертников. Вот тебе, кстати, и причина повышенной рождаемости… Плюс жесточайший отбор. Свыше двадцати лет жить будут лишь те, у кого семь пядей во лбу. Гениальные оружейники, корабельщики, учёные… Сколько у тебя пядей? Шесть? Тогда — вперёд, за Родину!.. А другого выхода, Влад, я не вижу. Одним просветительством там ничего не сделаешь.

— Ну а, скажем, появляются европейцы?..

— Пресс тут же снимается. Излишки населения идут уже не в печь, а в десант. На европейские побережья…

Влад подумал, скривился:

— Не решится на это Самсоныч. Стрельбы не любит…

— Ещё как решится! — всхохотнул Игорёк. — Пойми одну простую вещь, Влад: при наличии на атолле нашей колонии всё, что я тебе сейчас рассказал, — неизбежно… Неизбежен раскол, неизбежна борьба за власть над архипелагом, неизбежно использование туземцев в качестве пушечного мяса… Идейную поддержку тоже предугадать несложно…