Тот, кто подводит черту - Галина Артемьева

– Ну, с чем на этот раз пожаловали? – спросила она строго, протягивая руку к Лесиным бумагам. – О! Опять заявление о разводе! Ты смотри, как у некоторых хорошо получается!

Судья обращалась к секретарше, которая, как и положено, находилась за соседним столом.

– И что на этот раз не устроило? – сухо произнесла вершительница судеб, вчитываясь в заявление.

По мере чтения лицо ее менялось, выражение официальной скуки постепенно стиралось, уступая место живым, непосредственным эмоциям.

– Ну-ка, ну-ка, устно, своими словами изложите-ка мне, что тут написано. А то глазам своим не верю. Убить, пишете? Убить вас собрался? И детей?

– Да, – ответила Леся, собрав все свое мужество в кулак. С ней не так еще надо разговаривать. Все правильно.

Леся детально (в который раз уже за сегодня) описала содержание услышанного случайно разговора. Поведала о намерении продать квартиру и покинуть отчий дом ради прекрасных неведомых краев. Призналась, что о своих действиях не ставила в известность родного отца детей, что, в общем-то, ввела в заблуждение органы опеки, подсунув им бумаги о возможной прописке детей на даче, которая, в силу своей ветхости, в нынешнем ее состоянии вряд ли могла бы считаться полноценным жильем.

– За любимым, значит, пойти хотели? Любви дождались? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла судья. – И законы вам нарушать вполне можно, да? Вы хоть понимаете, мадам (не знаю, как к вам и обращаться, так что уж на «мадам» не обижайтесь), вы отдаете себе отчет, что, не ставя в известность отца детей об их предполагаемом месте проживания, вы нарушали закон?

Или для вас особые правила? Вам, именно вам, можно? Вас законы не касаются? Потому что вы и так хорошая и все знаете лучше всех?

Вы понимаете, что преступления на пустом месте не совершаются?

Вот вас с детьми хотели (и хотят все еще) убить.

Верю!

Ни минуты не сомневаюсь в правдивости вашего заявления.

Но вы осознаете, что сами подготовили почву для преступления?

Любое нарушение закона ведет к еще большему беззаконию. У меня опыт. Двадцать пять лет в органах юстиции. Со следователя начинала, теперь вот в суде. И точно знаю формулу: на чистом месте преступление не вырастет!

То, что вы волей случая разговор услышали, ваше счастье.

А сколько таких, что жизнью поплатились за собственную самоуверенность и доверчивость! Времени нет сейчас рассказывать. И главное – каждая думает, что это с ней не случится, что это все не про нее, что кого угодно обманут, только не ее, умницу-разумницу.

То, что с заявлением сейчас пришли, это грамотно. Хвалю.

Развести немедленно не в моей власти. Хотя и без угрозы убийства случай ваш легкий: детей общих нет, имущественных споров быть не может, ничего вместе не нажили, в браке состояли – всего ничего.

По правилам, которым я обязана следовать, я поступлю следующим образом: вот выпишем повестку в суд вашему благоверному. Вы уж ему ее как-нибудь вручите, если сможете. Если он явится и согласится на развод, тут же разойдетесь, как в море корабли. Но он, скорее всего, не явится, как я полагаю, – судья многозначительно взглянула на Лесю.

Та сокрушенно кивнула.

– В таком случае придете вы в назначенный день одна. Я отмечу неявку мужа. Выпишу новую повестку. Не явится в следующий раз, разведу. Все ясно? Постарайтесь все-таки обеспечить безопасность детям. И себя поберегите. Сами дров наломали, теперь надо напрячься, чтобы достойную жизнь выстроить.

С этим Леся была совершенно согласна. На это готова была отдать все силы.

Домой она шла без страха. Деньги за квартиру еще не получены, так что жизнь ее в полной безопасности. Наоборот, злоумышленникам надо пока беречь ее и хранить.

У лифта на площадке повстречалась с соседкой, которую помнила столько, сколько себя.

– Слышь, Лесь, мой-то Колюха завтра женится. Свадьбу гуляем. Так что заходи. Ребят приводи. Своего этого… мужа нового. Шумно будет, учти. Но свадьба – дело такое, сама понимаешь.

– Ой, Оль! Счастье какое! Свадьба! Как я рада, ты даже не представляешь себе!!!

Соседка, конечно, ждала поздравлений, но чтоб такое неприкрытое ликование – этого она и представить себе не могла. Знала бы она, почему так счастлива Леся, у нее бы волосы дыбом встали: свадьба решала все вопросы с выносом их бездыханных тел из квартиры.

Так простенько и со вкусом решился мучивший их вопрос.

– Я, Оль, знаешь, что предлагаю? Давай тут, в нашей нише, поставим большой стол, а?

Как думаешь? Я дам, у нас есть раздвижной. Так стоит – ничего, а как раздвинешь, куча народу усядется. И вот мы этот стол накроем, напитки поставим, легкую закуску, цветы. Тогда, смотри, как получится здорово: гости выходят из лифта, а у них прямо перед глазами праздничный стол. Как такое красивое начало, а? И потом, если кто поднимается ругаться, что слишком шумно: пожалуйте к столу! А основное застолье, конечно, в квартире. Но тут ребята и покурят, и поболтают, если что. Как тебе?

– Ой, Леська! Гениально! Просто гениально! Как это я не додумалась? Красота какая получится!

Ольга тут же захлопотала, позвала кого-то из недр своей квартиры вытаскивать Лесин стол.

Леся достала свой списочек и вычеркнула тему «Тела. Вынос». Тем не менее неснятых вопросов оставалось еще великое множество.

Дома она слегка позанималась декорациями к завтрашнему убийству: достала три допотопных чемодана и аккуратно уложила в них старые свои и детские вещи, от которых давно пора было избавиться. Сверху добавила все барахло, подаренное Сашей: джинсы, футболки, свитера, ту самую белую курточку, с которой началась любовь.

Поставила багаж в прихожей, на самом видном месте: она знала толк в штрихах.

Все вокруг должно дышать достоверностью, ничто не должно насторожить Сашу с Юлей, когда они войдут в ее спящую квартиру.

Только закончила с этим, раздался телефонный звонок. Звонила недоумевающая Катерина. За годы их делового общения, перешедшего в дружеское, такого не было, чтобы Леся просто не пришла, не сообщив заранее, не обговорив другое время процедуры. Что-то должно было произойти экстраординарное, ясное дело.

Катя все ждала звонка от Леси с объяснением, но та и не думала звонить. Почему-то этот факт вызывал неприятное чувство тревоги. Не любопытство, а именно тревога и заставила ее набрать Лесин номер.

Сегодня утром, говоря с удивленной Катериной, Леся была уверена: никогда она не расскажет ей о подлинной причине своего отсутствия и отказа от назначенного сеанса. Надеялась, что удастся придумать случайную ерунду и поставить на этом точку. Зачем радовать прозорливую Катю деталями собственной трагедии?