Мик Джаггер - Филип Норман

Даже на фоне этой грязной работы сарафанного радио Олдэму не удалось добиться широкого освещения гастролей в Америке. Его завернули на телеканалах Эн-би-си и Си-би-эс, а что оскорбительнее всего — не пустили на «Шоу Эда Салливана», которое показало «Битлз» аудитории более 70 миллионов человек и тем закрепило их успех. Как ни парадоксально, самая громкая публикация случилась там, где обычно грязью и неряшливостью не интересуются, — в журнале «Вог». Дайана Вриленд, легендарный редактор американского издания «Вог», согласилась опубликовать фотографию Мика авторства Дэвида Бейли, которую отвергли все британские журналы, хотя сама ни о Мике, ни о его группе в жизни не слыхала. «Мне плевать, кто он, — сказала она Бейли. — Он отлично выглядит, я беру фотографию».

Сообщив, что «Стоунз» «неряшливее и непристойнее „Битлз“», «Вог» описал их емче любого британского издания и к тому же с намеком на этакую женственную испарину, которая, пожалуй, в конечном итоге пригодилась имиджу Мика больше, чем все Эн-би-си, Си-би-эс и Эды Салливаны, вместе взятые: «Новое зрелище для лондонских посвященных — угрюмый молодой человек Мик Джаггер, один из пяти „Роллинг Стоунз“, певцов [sic], которые в июне поедут через всю Америку с концертами. Британцы видят в „Стоунз“ извращенную, тревожную сексапильность, и Джаггер тут впереди своих коллег. Женщин он завораживает, мужчин пугает…»

С самого приезда «Битлз» — три тысячи поклонников с плакатами набились на смотровую площадку, стекла трещат — для городских СМИ прибытие британских поп-групп в нью-йоркский аэропорт Джона Ф. Кеннеди стало рутинным событием. Для «Стоунз» студия «Лондон рекордз» устроила откровенно уцененную версию стандартной процедуры, подписала несколько десятков девочек-подростков послушно покричать, когда группа спускалась по трапу из экономкласса, наняла пару староанглийских овчарок — вот, мол, родственные души — и преподнесла Чарли Уоттсу тортик на двадцать третий день рождения. На последовавшей за этим пресс-конференции журналисты были удивлены, даже разочарованы, когда выяснилось, что «Стоунз» вежливее и красноречивее большинства прежних захватчиков. «Кто у вас лидер группы?» — спросил один репортер. «Мы… мы все», — прошепелявил образцовый студент ЛШЭ Мик без малейшего намека на кокни.

«Битлз» провели первый день в Нью-Йорке со своим менеджером и внушительной свитой в люксовых номерах на вершине самого роскошного манхэттенского отеля «Плаза» на перекрестке Пятой авеню и Сентрал-парк. «Стоунз» первый день провели в отнюдь не роскошном отеле «Астор» на Таймс-сквер, по двое в убогом номере, со свитой (то есть гастрольным администратором Иэном Стюартом). Чтобы сэкономить средства — весьма настоятельная проблема этих гастролей от начала до конца, — Олдэм ночевал на диване в офисе своего друга и кумира Фила Спектора.

Едва его подопечные заселились в «Астор» (который, о чудо, ни словом не возразил), Олдэм умудрился скормить британской прессе историю про то, что «Стоунз» в подлинно битловском стиле спровоцировали беспорядки посреди Манхэттена и вопящие толпы теперь не дают им выйти из гостиницы. Увы, на фотоснимках агентства, поступивших в Великобританию одновременно с этой байкой, музыканты гуляли по Таймс-сквер, а в округе не наблюдалось ни одной истерички.

Не то чтобы их совсем не замечали. Они прибыли в страну, где каждый «мужественный» мужчина, начиная с президента Линдона Джонсона, стригся, как заключенный, оставляя разве что хохолок, похожий на зубную щетку. «Битлз» за прически не гоняли, поскольку их стиль смутно намекал на классический английский театр — на Лоренса Оливье в «Ричарде III» или «Гамлете». Но куафюры «Роллинг Стоунз» могли означать только гомосексуальность, каковая — за вычетом неких просветленных районов Гринич-Виллидж — здесь полагалась еще противоестественнее и отвратительнее, чем в Великобритании. Волшебное первое свидание с Нью-Йорком Мику и остальным подпортили типично лобовые замечания аборигенов: «Эй ты, петух» или «Ты глянь, петухи!» — и тот факт, что в Англии слово «петух» по-прежнему означало всего лишь птицу, отнюдь не смягчал удара.

Гостеприимность города на несколько градусов потеплела, едва они познакомились с Мюрреем «К» Кауфманом, радиодиджеем «УИНС»,[119] который получил замечательную рекламу своей передаче, в феврале скорешившись с «Битлз». Теперь он взял под крыло и «Стоунз», водил их по ночным клубам вроде «Пепперминт-Лаундж»[120] — где родился, а теперь бился в предсмертных судорогах твист — и знакомил с полезными нью-йоркскими друганами от шоу-бизнеса вроде Боба Кру, автора песен и продюсера The Four Seasons.

Между собой «Стоунз» почитали Мюррея нелепым персонажем, но он оказал им одну громадную услугу. Случилось это на вечеринке у него дома, в сумрачном многоквартирнике у Центрального парка, под названием «Дакота», где спустя шестнадцать лет навсегда застынет в ужасе история «Битлз». В этот вечер Мюррей дал Эндрю Олдэму ритм-энд-блюзовый сингл «It’s All Over Now», сочиненный гитаристом Сэма Кука Бобби Уомэком и записанный The Valentinos — Уомэком и тремя его братьями. Если б ее спели «Стоунз», вышло бы идеально, твердил диджей. А права можно купить прямо в Нью-Йорке у менеджера Уомэка, бухгалтера, сменившего карьеру на поп-импресарио, по имени Аллен Клейн.

Для Мика и Кита главной достопримечательностью Нью-Йорка был театр «Аполло» — знаменитая гарлемская площадка, где играли черную музыку, где началась карьера Билли Холидей, Эллы Фицджеральд, Ареты Франклин, Стиви Уандера и многих других. Без сопровождения белым в Гарлем вход был по-прежнему заказан, и составить им компанию пришлось просить Ронни Спектор из The Ronnetes — в которую Кит до сих пор был влюблен по уши. Поскольку невозможно было найти среди ночи такси в центр, которое они к тому же не могли себе позволить, ночевать пришлось на полу в квартире у матери Ронни в испанском Гарлеме. Утром она приготовила им яичницу с беконом, а они с безупречной вежливостью ее поблагодарили.

К вящему их восторгу, в «Аполло» была Неделя Джеймса Брауна. Браун, «крестный отец соула», совершенно гипнотизировал зрителей, сочетал ритм-энд-блюз и соул с шоу а-ля Барнум,[121] под сопровождение его вокальной группы The Famous Flames не замирал ни на миг, танцевал, будто на невидимом движущемся тротуаре (за двадцать лет до «лунной походки» Майкла Джексона), падал на колени, садился на шпагат, наконец, якобы переносил припадок, и двое телохранителей выбегали из-за кулис, закутывали его в плащ и практически уносили. До финального падения занавеса таких драматических инфарктов случалось штуки четыре или пять.