Мохито для изгнанника Тьмы - Ольга Иванова

— Но как так получилось, что мастер перешел на другую сторону?

— Бенджамин всегда и везде искал выгоду. Я же говорю, что он проходимец. А ведь его род был одним из древнейших и сильнейших!

— Не стоит судить его, Генри, — мягко поправила ее сестра. — Тогда каждый выживал, как мог. Тем более Бенджамин талантливый зельевар, и Дарквайт лишился бы многого, если бы он погиб или ушел в тень. И Темные это тоже понимали, поэтому позволили ему жить, но на условиях Тьмы.

— Он стал Темным? — спросила я.

— Нет, Тьма его не приняла. Он просто лишился Света и своего светлого сферума, а темный так и не получил.

— Но это ему нисколько не мешало проворачивать свои аферы, — снова раздраженно вставила Генриетта.

— Не обращай на нее внимания, Лия. — Роза усмехнулась. — Генри несколько недолюбливает Бенджамина.

— Несколько — это не то слово. — Ведунья хмыкнула. — У меня с ним свои счеты.

— Любовные, — шепнула мне Роза, лукаво улыбнувшись.

— Деловые! — громко одернула ее Генриетта и скомандовала: — Идем в дом, проверим, что произошло с твоей водой, Лия.

Там они долго стояли у открытого крана, присматривались, принюхивались, пробовали на вкус, после чего Генриетта сделала вывод:

— Вода пропитана частицами Света, это очевидно. Вот она, капля за каплей, и пробуждает в Лии ее сущность. Чем больше Лия ее использует, тем больше наполняется Светом.

— А это значит, Свет действительно где-то рядом. — Роза выглядела почти счастливой.

— Пей побольше своей воды, — с усмешкой обратилась Генриетта ко мне. — И становись сильнее.

— Я и так использую эту воду везде, даже зелья на ней делаю, — поделилась я тоже с улыбкой.

— Зелья — это хорошо. Обычным людям тоже не помешает впитать в себя частичку Света, — одобрила Роза.

— Только… Реллингтон… — Я вспомнила о своем «супруге» и помрачнела. — Я теперь вынуждена жить у него, пока мы… Ну, вы сами понимаете. И если все, что вы говорите про меня, правда, то как мне быть? Вдруг у нас ничего не получится? Ведь он — Темный, а я…

— Реллингтон… Реллингтон… — Генриетта, задумавшись о чем-то, прошлась по кухне. — Это ведь тот самый Реллингтон, да? — Она вопросительно посмотрела вначале на сестру, потом на Рея, и тот в ответ робко кивнул.

— Вы что-то знаете о нем? — тут же поинтересовалась я. — И Рей… Ты ведь испугался его тогда на болоте, но не убежал, как раньше от Паттисона. И сам Реллингтон будто узнал тебя. Вы же знакомы, да?

Рей шмыгнул носом и потупил глаза, а за него ответила Роза:

— Благодаря этому Темному Рей сейчас жив.

Она обняла внука и продолжила:

— Реллингтон когда-то входил в отряд карателей. Кажется, он даже был их командиром. Восемь лет назад они обнаружили место, где скрывалась моя дочь с семьей и несколькими друзьями. Дочка спрятала маленького Рея в погреб, но его нашел Реллингтон. К тому времени все взрослые были уничтожены, оставался только Рей. Я не знаю, почему этот Темный лорд решил не трогать Рея, почему пожалел. Это был странный поступок для Темного, я бы сказала, из ряда вон выходящий. Они никогда никого не жалеют. Но тем не менее он почему-то сделал вид, что в погребе никого нет, и приказал своим уходить. А Рей остался жив. Я нашла его там же следующим утром, когда примчалась, узнав о нападении.

Сказать, что я была потрясена, это ничего не сказать. Я даже опустилась на стул, потому что ноги вдруг ослабли. Даже не знаю, что меня привело в больший шок: то, что Реллингтон был карателем, или то, что он спас Рея.

— Получается, это после того случая от него отвернулась Тьма? — прошептала я. — Он поступил против ее правил и был наказан?

— Вероятнее всего, — согласилась Генриетта.

— Но сейчас он ведь не каратель? — Отчего-то мне было важно это знать.

— Не знаю. — Генриетта пожала плечами. — Но в последние годы облав на Светлых стало меньше. Как и самих Светлых. Возможно, мы просто научились лучше скрывать свою сущность, а возможно…

— Еще императорский указ вышел прошлым летом, что кара ждет только тех Светлых, кто представляет угрозу нынешней власти, — добавила Роза. — В общем, нас в каком-то роде оставили в покое. Надолго ли только?

— А Реллингтон сможет понять, что я Светлая? — озаботилась я следующим вопросом.

— Когда-нибудь точно поймет, — ответила Генриетта. — Но пока твой Свет слишком слаб, чтобы его ощутить другим. У тебя даже сферум не созрел. А на это нужно время. Для одних больше, для других меньше. Ведь сейчас Реллингтон ничего не чувствует?

— Кажется, нет.

— Вот и не переживай пока. Только все же поторопись снять приворот, мало ли как все повернется.

— Знать бы, как его снять, — с горечью произнесла я. — Когда я рядом с Реллингтоном, то превращаюсь в электрический щиток. Осталось только табличку повесить: «Осторожно! Высокое напряжение!»

Генриетта на это усмехнулась и похлопала меня по плечу.

— Ничего, как-нибудь все образуется. Зелье я тебе уже приготовила, и если понадобится, приготовлю еще, так что отходной путь у тебя будет в любом случае.

Генриетта, Роза и Рей вскоре ушли, оставив меня в тягостных раздумьях. Мой мозг по-прежнему отказывался верить в то, что я Светлая и принадлежу к этому миру, тем более я пока не ощущала в себе каких-то изменений и уж точно не чувствовала себя особенной. Роза сказала, что я могу в любой момент обращаться к ней или Генриетте за советом, они всегда придут мне на помощь и поддержат. Но, признаться честно, я бы хотела, чтобы такой момент наступил как можно позже.

Голова просто разрывалась от переизбытка информации, которую на меня сегодня вывалили, тем не менее было еще много вещей, о которых я не успела спросить у Светлых. Например, что же послужило причиной войны между ними и Темными. Хотелось чуть больше узнать о мастере Коуне и… Реллингтоне. Последний меня особенно волновал, и дело было не в страхе, скорее я не понимала, как к нему отношусь после всего, что сегодня о нем открылось. Он каратель. Сначала меня это шокировало, но после пришло осознание: разве можно ждать иного от Тьмы? Меня с первых дней в Дарквайте пугали Темными так, что я уже устала их бояться, честное слово. Я искренне и глубоко сочувствовала судьбе Рея и его несчастных родителей, но страха перед Реллингтоном не испытывала, как и ненависти. Нет, я не оправдывала его, но и судить не бралась. На войне другие законы. Да и что-то же двигало им, когда он не рассказал другим о Рее? Что это? Жалость? То чувство, проявление которого он сам так не терпит по отношению к себе? В таком случае можно допустить, что и в Реллингтоне есть что-то хорошее, пусть и самая малая крупица. И сердце у него не такое уж каменное.

За окном постепенно темнело, я же так до сих пор и не собрала вещи для временного переезда. А ведь еще хотела немного поработать в лаборатории. Усилием воли заставила себя взбодриться и отправилась выполнять намеченное. В конце концов, какой смысл переживать и терзаться сейчас? У меня вон куча других проблем не решена, а с остальными разберемся после.