По следам Штирлица и Мюллера - Валерий Шамбаров

В поле зрения гестапо попали все руководители группы. Шульце-Бойзен («Коро»), его жена Либертас, советник министерства экономики Харнак («Вольф») с супругой Милдред, полковник Беккер, секретарь МИДа фон Шелиа, пять офицеров из главного штаба Люфтваффе, графиня Эрика фон Брокдорф из министерства труда… Слежка и прослушивание телефонов выявляли все новых членов организации. Для оперативной работы по данному делу Мюллер добился создания особого подразделения, зондеркоманды «Роте капелле». Возглавил ее Карл Гиринг, заместителем у него стал Вилли Берг. Оба они были доверенными людьми Мюллера, оба знали русских (Берг посещал Москву в свите Риббентропа в 1939 г.). Зондеркоманда как подразделение особой важности и секретности напрямую подчинялась начальнику гестапо. Вскоре под наблюдением «Роте капелле» числилось уже 60 человек.

А Гитлер торопил покончить с гнездом руской разведки. Ведь немцы не знали, что радиограммы из Берлина не доходят до Москвы. На фронте разворачивалось наступление на Сталинград, битва за Кавказ, фюрер настаивал — утечку информации пресечь немедленно. В конце августа была проведена первая волна арестов. Но некоторых членов группы Мюллер преднамеренно оставил на свободе. Гестапо наблюдало, как они «замечутся», кого будут предупреждать, с кем консультироваться. А арестованных подвергли усиленным допросам и пыткам. Одни держались стойко, другие не выдержали. После этого прокатилась вторая волна — всего было захвачено 117 человек.

Берлинских разведчиков Мюллер предлагал тоже включить в радиоигру. Но Гиммлер и Канарис возражали, что использовать фанатичных коммунистов опасно и бесперспективно. А решающее слово сказал Гитлер. Он однозначно решил, что все члены германской организации являются предателями. Никаких игр с ними вести нельзя, они должны быть казнены. В государственной измене было обвинено 75 человек. Имперский военный трибунал приговорил к смерти 50 из них.

Причем фюрер требовал всех повесить. Хотя виселицы в Берлине не было. В Германии приговоренным рубили головы на гильотине. Однако Гитлер, когда его пробовали поправить, вспылил. Он считал себя знатоком истории, а в Средние века обезглавливание было «почетной», дворянской казнью. По мнению фюрера, изменники были недостойны такой смерти, и он начертал резолюцию: «Повесить, как скот!» Ее и постарались исполнить.

На скотобойне были взяты мясницкие крюки для туш, их цепляли за верхнюю перекладину гильотины. На шею жертвы накидывали петлю из тонкой проволоки, перекидывали через крюк и подтягивали вверх. Смерть получалась очень мучительной, петля врезалась в горло постепенно, удушаемые долго бились в агонии, цепляя пол пальцами ног. Но Гитлер остался доволен. С тех пор повешение на крюке вошло в обиход как особо позорная казнь, для изменников. Для Милдред Харнак, Эльфриды Пауль, графини Брокдорф и других женщин трибунал сперва сделал снисхождение, приговорил их к тюремному заключению. Однако фюрер не утвердил приговор. Назначил новое судебное разбирательство, и они тоже были казнены.

Но заседания трибунала и казни происходили уже позже, в конце 1942–1943 г. А операция против «Красной капеллы» тем временем продолжалась. Ликвидация берлинской организации очень подняла престиж Мюллера. Он этим пользовался. Начал оттеснять другие спецслужбы и от расследования, и от радиоигры. Что ж, он утер нос выскочкам-интеллигентам, считавшим его «мелким полицейским», недостойным заниматься тонким делом разведки.

В Берлине еще продолжались допросы и аресты, а он перебросил часть своей зондеркоманды «Роте капелле» в оккупированные страны. Решил еще разок «копнуть» Бельгию и Голландию. Как раз в это время местные службы гестапо сумели разгромить структуры бельгийского сопротивления. Гиринг, Берг и их сотрудники подключились к расследованию. Связи Треппера с местными коммунистами были уже оборваны, но ведь раньше они существовали. Одного из арестованных бельгийцев удалось перевербовать, прежде он знал «Жильбера»-Треппера. Сообщил, что его видели в Париже, составил описание внешности. Тогда-то и вспомнили человека, которого засада упустила из дома Макарова, — сопоставили, и портрет уточнился. От белигийцев узнали и приметы «Кента» — Сукулова.

В Брюсселе в руки гестапо попал также курьер Нигги, раньше он поддерживал связь с агентами в Швейцарии — с Рашель Дубендорфер («Сиси») и Анной Мюллер, входившими в группу Радо. А через французского агента СД Ива Рамо («Аспирант») получили сведения о самом Радо. В августе 1942 г. зондеркоманда «Роте капелле» направила в Швейцарию своих сотрудников Германа Ханслера и Ганса Петерса. Начали следить за советскими агентами и вышли на Маргариту Болли («Роза»). Она была молоденькой, Петерс познакомился с ней, представившись эмигрантом-коммунистом, и завязался бурный роман. «Роза» оказалась одним из трех радистов «Красной тройки», но от Радо она свою любовную связь утаила.

Хотя в Швейцарии люди Мюллера только наблюдали за агентами противника и копили сведения. Это было нейтральное государство, и вдобавок, шеф гестапо вышел за пределы своих полномочий. Нейтральные и союзные страны в компетенцию гестапо не входили, это была «епархия» Шелленберга. Он тоже развернул работу против «Красной тройки» — даже не зная об успехах Мюллера. «Филиалом» внешней СД в Швейцарии являлось так называемое бюро «Ф». Оно по своим каналам нащупало некоторые нити, которые могли вести к советской разведке. Наметило круг подозреваемых. А Шелленберг решил действовать через начальника швейцарской разведки и контрразведки полковника Роже Массона. В августе-сентябре прошли две их конфиденциальные встречи. До поры до времени Шелленберг не делился со швейцарским коллегой сведениями о советских передатчиках, просто закидывал удочки о «дружеском сотрудничестве».

Но особого успеха он не добился. Массон был патриотом своей родины и понимал: если Германия будет господствовать в Европе, то запросто проглотит Швейцарию. Втайне он подыгрывал антигитлеровской коалиции. Ценнейшим агентом швейцарской разведки был в это время Рудольф Ресслер, немецкий эмигрант-антинацист. Он создал собственную разведгруппу из каких-то высокопоставленных друзей, оставшихся в Германии. Называть их кому бы то ни было Ресслер отказывался, но снабжал генштаб Швейцарии секретнейшей информацией из известных только ему источников. Массон смотрел сквозь пальцы, когда с началом войны Ресслер стал делиться этой информацией с англичанами и американцами. Так что и первые встречи полковника с Шелленбергом свелись к протокольным улыбкам, тостам и вежливым словам.

А у Мюллера по мере завершения операции в Берлине высвобождались опытные сотрудники. Шеф гестапо наращивал силы во Франции, Бельгии и Голландии. Кольцо вокруг организации Треппера стало сжиматься. В сентябре гестапо взяло группу Ефремова. Сам он на допросах вел себя героически, отвечать отказался. Но его радиста сломили, и к радиоигре (по-немецки — «функшпиль») подключилась третья рация. При зондеркоманде «Роте капелле» была создана специальная группа для составления донесений в Москву. Причем информацию давали правдивую, чтобы раньше времени не насторожить русский Центр. Хотя оставшиеся на свободе разведчики снова предупредили руководство — 25 сентября об аресте Ефремова радировал Робинсон.

Через перевербованных агентов нацисты узнавали об их товарищах. Началась настоящая охота за «Жильбером» и «Кентом», немцы называли их «Большой шеф» и «Маленький шеф». О них знали уже очень многое. Знали, что «Кент»-Сукулов разъезжает с уругвайским паспортом, не задерживаясь долго на одном месте. Что он скрывается в южной, «свободной» зоне Франции. Когда возле Марселя «ожил» вдруг передатчик, его идентифицировали совершенно правильно — это рация «Кента».