Любить нельзя ненавидеть - Ольга Герр

Я растерялась, но потом, взяв себя в руки, произнесла:

— Почему ты отвергаешь свои чувства? Почему не позволяешь себе любить?

— Хороший вопрос. С места сразу в карьер, — хмыкнул муж. — Все просто: обидеть и причинить боль может только тот, кто тебе небезразличен. Когда любишь, ты беззащитен.

— То есть любовь — это уязвимость?

— А разве нет?

Я повела плечами. На это нечего возразить. Я и сама ощущала себя слабой рядом с Корвином. Не любовь ли источник моей беспомощности?

— Спроси меня, что я к тебе чувствую, — посоветовал муж.

Я сделала, как он велел, и в ответ услышала много откровений.

— Я не знаю, как правильно назвать свои чувства, — честно признался он. — Просто потому, что никогда не испытывал ничего подобного. Мне не с чем сравнить. Но я бы все отдал за тебя. За твои мысли, за улыбку, за то, как смешно ты морщишь носик, когда чем-то недовольна. За счастье быть рядом с тобой, касаться тебя, даже просто видеть. За звонкий голос, за серебро твоих волос. Отдал бы свои земли и титулы, это и многое другое за твою любовь. Мне ужасно не хватает тебя. Эта потеря жжет меня изнутри подобно пламени. Невыносимая боль! На самом деле, очень противоречивые ощущения. Я совру, если скажу, что рад им. До встречи с тобой я был счастлив и не знал страданий.

— Ты обвиняешь меня в своих муках? — возмутилась я.

— Я всего лишь говорю правду, — развел он руками. — Проклятую сыворотку не обманешь.

— Но зачем ты пытался убить меня при помощи духов?

— Я этого не делал.

— Допустим, — кивнула я. — Почему не сказал о своих чувствах раньше?

— Отец запрещал чувства, считал их слабостью. Это сделало его великим главой и теургом. А я всегда хотел походить на него и боялся разочаровать. Увы, отец благоволил не мне. Его любимчиком был Теодор. Чего бы только отец не отдал, чтобы поменять нас местами, но это невозможно. И за это он ненавидел меня также сильно, как любил младшего сына.

— Постой, — перебила я. — Но Тео говорил, что это ты был любимчиков сира Аллистера.

— А он был под сывороткой откровений как я? — резонно уточнил Корвин.

Проклятые духи, если во флаконе действительно сыворотка, то все переворачивается с ног на голову. Завтра первым же делом проверю содержимое флакона.

— Ты убил отца? — сочла нужным уточнить, пока сыворотка еще действует. Смерть сира Аллистера не давала мне покоя. Есть в ней некая тайна, которую я хотела разгадать. Я боялась, что его убила мама. У нее был мотив и посерьезнее, чем у многих.

— Нет. И я без понятия, кто это сделал. Расследование ничего не дало.

Я прикусила губу, обдумывая новую информацию. Корвин, тем временем, спешил излить душу, пока сыворотка еще работает. А, может, она уже выветрилась, но ему требовалось выговориться, убрать между нами последние недомолвки. Я подозревала, все это он мог сказать и без сыворотки, а принял ее с одной целью: чтобы я ему поверила.

— Всю свою жизнь я пытался заслужить чужое одобрение и любовь, — произнес он. — Но всегда безрезультатно. Я привык, что меня никто не любит. Даже родной отец. Теперь понимаешь, как сложно мне дается признание? Ведь речь идет не только обо мне, но и о будущем клана. О благодати и силе теурга. И все это я отдаю в твои руки. Тебе решать, как поступить со мной.

* * *

Высказав все, что у него на душе, Корвин ушел, чем окончательно поставил меня в тупик. К чему был спектакль со схваткой? Ради чего он заключал новое пари, если не планировал спать со мной в одной кровати? Кажется, он изначально собирался принять сыворотку и просто хотел, чтобы в момент откровенного разговора между нами не было преграды в виде барьера духов.

Его поступок впечатлил меня. А слова о любви, которые он говорил, до сих пор звучали в голове. Мне отчаянно хотелось ему верить. Ничего так не желала, как быть с этим мужчиной. Но теперь на моих плечах лежала ответственность за Серый клан. Коснись дело меня одной, я бы немедля бросилась за Корвином, но обязательства перед другими не позволили сделать и шага.

Прежде узнаю, что было во флаконе, а уже потом приму решение. Если там действительно сыворотка откровений, у нас с Корвином есть будущее. Конечно, легко не будет. Я не брошу Серый клан ни ради мужа, ни ради благодати. Мое место здесь. Без меня клан обречен на вымирание, и мой долг его спасти. Кроме меня это сделать просто некому. Но можно поискать компромисс. Ведь для Корвина его клан также важен. Он поймет меня.

Утром я первым делом отправилась в лабораторию. Там отдала флакон главному алхимику, велев немедленно разобраться с его содержимым. На дне осталось несколько капель жидкости, хватит для анализа.

Видя, что я не ухожу, алхимик уточнил:

— Вы будете ждать результата здесь?

— Да, — кивнула. — Поторопитесь, пожалуйста. Это вопрос жизни и смерти.

Согласна, прозвучало пафосно, но для меня это именно так. Не знаю, как дождалась утра, а не подняла алхимика посреди ночи.

Видя мое нетерпение, он немедленно приступил к делу. Смешивал, выпаривал, смотрел на свет, то и дело кидая на меня взгляды. Мое присутствие жутко его раздражало, но я не могла уйти без ответа. Не могла и все тут.

— Что вы ожидаете там найти? — в какой-то момент поинтересовался он. — У вас есть подозрения о том, что было во флаконе?

— Нет, — солгала я. Не хотелось подсказывать ответ. Пусть сам установит истину.

На анализ ушло около часа. Я вся извелась, когда алхимик, наконец, заявил, что есть результат.

— Ну, — я перегнулась через стол, от нетерпения постукивая пяткой по полу, — что там?

— Состав сложный, я бы сказал с примесью магии. Сперва подумал, что это яд, проверил на вредные вещества, но их здесь нет…

— Вы издеваетесь? — не выдержала я. — Просто скажите, что в этом треклятом флаконе!

— Сыворотка откровений, — обиженно поджав губы, проворчал алхимик.

Я с размаху плюхнулась на стул. Хорошо он стоял прямо за мной, а не то повалилась бы на пол.

— Сыворотка откровений, — повторила шепотом, а потом расхохоталась. То был смех облегчения, но алхимик явно счел меня ненормальной. Я его не винила: сегодня действительно веду себя странно.

— Благодарю, — отсмеявшись, сказала я. — Вы не представляете, как много для меня сделали. Я навек ваша должница!

Последнее выкрикнула уже на бегу. Я торопилась к мужу. Сейчас, когда знала наверняка: слова Корвина не ложь, хотела как можно скорее увидеть его, сказать, что испытываю то же самое. Разделить, наконец, с ним то чудесное, волшебное чувство, что давно владеет мной, а теперь и им.

Корвин неохотно покидал спальню Эйвери, но по-другому нельзя. Он всё сказал. Теперь ей предстоит принять решение и делать это лучше наедине с собой. Она, конечно, проверит содержимое флакона. Он не винил ее за это, сам бы поступил точно так же.