Чужая сила - Борис Батыршин

Механик развёл руками – а я что могу сделать? – и в этот момент из-под руки у него ящеркой шмыгнула Чо. Маленькая японка проворно вылезла на корпус гондолы, встала в полный рост, держась за трос (у воздухоплавателей от удивления отвисли челюсти) и вдруг длинным прыжком перелетела на висячую плеть.

Фельтке испуганно крикнул что-то по-японски, фон Зеггерс добавил крепкое немецкое ругательство, но Чо их уже не слушала. Она ловко, как обезьянка, карабкалась вверх, перепрыгивая с плети на плеть. Вот она добралась до пузырчатой грозди, повернулась к спутникам, взмахнула приветственно рукой – и продолжила восхождение, хватаясь за ползучую зелень, покрывающую бока газовых пузырей. Фон Зеггерс проводил её взглядом: японка, как и в первый день их знакомства, была босиком, в одной полупрозрачной рубашонке, без малейших признаков белья. Правда, теперь её талию перетягивал кожаный поясок, с которого свешивались ножны «маузеровского» штыка. Подарок Фельтке.

– Огонь-девка! – восхищённо выдохнул механик. – Ставлю бутылку рома против окурка, что будет наверху.

– Поберегу окурок. – буркнул фон Зеггерс. – И так курить скоро нечего будет. Ты вот на что обрати внимание: видишь, сколько на этих гроздях всякой живности? Крабы, моллюски улитки какие-то…

– И что? – Фельтке с подозрением посмотрел на командира.

– Так, ничего. Ты устриц любишь? Или, скажем, креветок.

– Терпеть не могу.

– Придётся привыкать. На островке скоро жрать будет нечего. Хочешь-не хочешь, а придётся последовать примеру земляков нашей японочки и добывать пищу здесь, внизу. Так что, вернёмся – подумай, как наладить что-нибудь вроде подвесного мостика или лестницы. Не спускать же каждый раз гондолу!

Старший механик проводил взглядом крупного рачка, карабкающегося по зелёно-лиловому стеблю водоросли, и с отвращением сплюнул.

– А это ещё что за?…

Фон Зеггерс поднял к глазам бинокль, завертел колёсико наводки на резкость – и непечатно выругался. Фельтке в свою очередь вскинул бинокль и посмотрел туда же – вниз, вперёд и влево по «курсу» летучего островка. И тоже выдал длинную, насквозь неприличную тираду в стиле гамбургских докеров.

Командир уже крутил ручку телефона.

– Курт, слышишь меня? Опускай ещё футов на триста и будь готов быстро дать реверс. Тут творится что-то непонятное, надо разглядеть получше.

– Мне её подстрелить? – прошептал лейтенант. Он вёл стволом «Веблея» за карабкающейся вверх фигуркой.

– Даже думать не смей!

Инри резко толкнула его в плечо, англичанин потерял равновесие и едва не выронил револьвер. Не в первый, впрочем, раз – на этот случай в кольцо рукоятки был пропущен шнур, накинутый на шею.

– Не смей! – повторила Л'Тисс, и лицо её приобрело привычное хищное выражение. – Она моя! Жаль, К'йорр погиб, ничтожный выскочка. Как бы я хотела, чтобы он понаблюдал, что я однажды сделаю с его любимой игрушкой…»

«…выходит, они знакомы? И что это за К'йорр такой? «Всё чудесатее и чудесатее», как говорилось в одной детской сказке, которую читали маленькому Уилбуру на ночь. В любом случае, маленькой японке не позавидуешь…»

– А эти двое?

Он поймал в прицел наблюдательную гондолу. Дистанция – футов пятьдесят, не промахнёшься.

– Пока рано. – голос инри неожиданно смягчился. – Они не знают, что мы здесь – вот и хорошо, вот и пусть не знают.

– Про тебя – знают. – заметил лейтенант.

– Кто я для них? А ты разбираешься в вашем оружии, можешь похитить этот. метатель?

– Пулемёт. Но ты ведь даже пробовать запретила.

И правильно с делала. Прошло всего несколько дней, пусть успокоятся. И вот тогда.

– Как скажете, госпожа.

Инри удовлетворённо улыбнулась. Лейтенант давно понял, что жестокая, порой похожая на гостью из преисподней, девица падка на лесть ничуть не меньше своих земных сестёр. Особенно – если он хорошенько постарается и ублажит её ночью. Вот он и старался вовсю – чему способствовали трактаты по индийскому искусству любви Ричарда Бёртона, проглоченные юным Уилбуром ещё в частной школе Харлоу. Как он, помнится, дрожал, что его застигнут за таким предосудительным занятием.

Гондола – рыбка на изогнутом под напором ветра тросе с двумя головами, торчащими из люка – дёрнулась и пошла вниз.

– Опускают. – прокомментировал лейтенант. Интересно, что им понадобилось. ох!

Он едва не взвыл от боли – тонкие, твёрдые, как дерево (он постоянно ходил с синяками на плечах и бёдрах) пальцы впились ему в локоть.

– Смотри. там, внизу!

Палец Л'Тисс указывал вниз и вперёд – чуть правее направления, в котором неспешно плыл Летучий остров. Уилбур пригляделся – и чуть не выронил «Веблей».

Он не мог точно оценить дистанцию, поскольку не знал истинных размеров того, что ползло на две тысячи футов ниже. Но, в любом случае, оно было огромно, куда там кайзеровским цеппелинам! Овальный, похожий на невероятных размеров жука-плавунца. Гладкая, выпуклая, без надстроек, выступов, мотогондол, орудийных башенок и прочих излишеств, спина. Вместо лапок трепещут по обе стороны тулова широченные полупрозрачные то ли плавники-крылья, то ли паруса – с ясно различимыми даже на таком расстоянии тёмными прожилками. Гигантский крылатый жук, беззвучно плывущий между небом и поверхностью океана.

– Къяррэ. – прошептала Л'Тисс, и пилот невольно вздрогнул – такая обречённость прозвучала в этом непонятном слове. – Къяррэ. но откуда они здесь?…

Лейтенант скосил глаза. Инри словно съёжилась: острые уши чуть заметно дрожали, бледная кожа, на которой он даже в моменты животной страсти не замечал и следа испарины, покрылись жемчужными капельками пота.

– Они же никогда не пересекали экватор! – теперь в голосе инри слышалось настоящее отчаяние. – за тысячи оборотов небесных светил – никогда, ни единого раза! Что случилось? Как же мы. как же мы все теперь? Если они нас заметят.

«…она что, боится?

Она? Боится?…»

Лейтенант Уилбур Инглишби судорожно, до боли в костяшках пальцев, стиснул рукоять «Веблея».

«…что это за къяррэ на его многострадальную голову?…»

Университетский городок встретил Алекса настороженно. Никакого жизнерадостного гама, никаких стаек студентов в мантиях и с книгами под мышками, никаких скучающих шуцманов-постовых из местного полицейского управления. Повсюду парные или тройные патрули. В патрульных угадываются те же студенты – лица их злы, веселы и исполнены сосредоточенности и готовности. К чему? За ответом далеко ходить не пришлось – на острых пиках ограды ближайшего палисадника Алекс разглядел каску шуцмана и криво намалёванный плакат: «Долой полицию»!