Вещий князь. Книга 6. Властелин Руси - Андрей Посняков

Звеняще пропев, пущенная из ближнего леса стрела, попав волкодаку в спину, вылезла из груди, закровавилась чуть пониже сосков острым металлическим жалом.

Жутко завыв, так и не успевший превратиться в волка оборотень покатился по траве и, изогнувшись, замер…

Порубор покрутил головой. Кто же…

— Рад видеть тебя, Поруборе!

— Вятша!!!

Отрок не верил своим глазам — пред ним и в самом деле стоял старинный друг Вятша, с кем когда-то немало было пережито. А может, это просто кажется? Порубор зажмурил глаза… снова открыл. Нет, Вятша никуда не исчез, так и стоял перед ним на фоне быстро светлеющего неба, в узких варяжских штанах, обнаженный по пояс. А на груди, у сердца — синее изображение волка.

— Ты как же здесь, друже?

— Следил за волхвами. Давно уже, — развязывая зубами веревки, кратко пояснил Вятша. — Целое осиное гнездо у них здесь. Жаль, мы ничего не сможем с этим поделать. Что у тебя с рукой? Ранили? Ничего, перевяжем! Не журись, друг! Выберемся…

— А я и не сомневаюсь, — слабо улыбнулся Порубор. — Только побыстрее надо. И там, у реки, поискать челнок…

— Поищем, — кивнул Вятша. — А не найдем, так и пешком выберемся. Я тут много троп знаю. — Он вдруг оглянулся и озадаченно открыл рот. — А где же этот?

— Ты забыл? Волкодлака нельзя убить простой стрелой, друже! — покачал головой Порубор.

— Ну я и дурень! Надо было вырезать осиновый колышек… Как же он не набросился-то на нас?

— Думаю, не успел… — отрок кивнул на посветлевшее небо.

За рекою, над бескрайними голубыми степями, вставало солнце.

В Сказании есть выразительный штрих… Имеем в виду религиозный аспект их жизни, засвидетельствованный сооружением «идолопоклонных» курганов и холмов, где совершались жертвоприношения.

И. Я. Фроянов. Древняя Русь

Хельги-ярл давно ждал засады. Можно сказать, даже жаждал ее всей душою, желая поскорее сойтись с Черным друидом в честной схватке, как уже было когда-то несколько лет назад и, увы, закончилось ничем. Но теперь, похоже, друиду удалось изменить время, что и увидели все на примере Рюрика, который, конечно, должен был умереть, но почти на десяток лет позже. Хельги даже точно ощущал, на сколько — ровно на тринадцать лет раньше погиб новгородский князь Рюрик, Рюрик Ютландец, уважаемый всеми конунг и северный русский князь, наследником которого стал теперь Хельги-ярл — князь Олег, прозванный Вещим. Рюрик умер не просто так — его судьбу изменил Дирмунд, вернее, Черный друид Форгайл, действующий от имени второго киевского князя. Если Дирмунду как-то удалось изменить приговор норн, кто знает, не может ли этим воспользоваться Хельги? Если нить судьбы Ютландца была перебита раньше, почему не может прерваться судьба друида Дирмунда? Или — судьба его, Хельги. Но тут уж как повезет, в этом смысле ярл верил в себя и свою удачу, недаром когда-то давно говорила ему девушка-жрица Магн дуль Бресал:. «Ты, тот, кто может…»

«…остановить черное дело друида», — мысленно продолжил ярл, стоя на корме ладьи, рядом с кормчим. Вся северная дружина уместилась на пятнадцати кораблях, всего же их отошло от Киева около сотни! Вместительные, украшенные червлеными щитами насады — суда с надставными бортами, юркие челны-моноксилы, широкие плоскодонные лодки — в них везли лошадей — все это были, конечно, не драккары — быстрокрылые кони моря, но все же, все же… Хельги даже почувствовал давно знакомый азарт, словно перед ним был не Днепр, а дорога ладей — бескрайняя синева моря. Кажется, вот-вот — и за излучиной покажутся низкие берега восточной Англии.

— Трепещите, англы! — со смехом бросил Снорри. — Помнишь, ярл, как тогда, в Мерсии?

Хельги тоже засмеялся:

— Еще б не помнить…

Хотел было сложить приличествующую случаю вису, да раздумал. Кто тут оценит ее, кроме Снорри да еще нескольких норманнов? Хаснульф и его люди были на других кораблях, вон впереди реяли на мачтах их боевые стяги. А Хельги не торопился, поджидал кое-кого, да и так, имел еще планы. Хотя, конечно, по всем обычаям, следовало бы плыть впереди, рядом с ладьей Хаскульда. Ярл уважал обычаи, но полностью игнорировал их, когда дело касалось выгоды, неважно какой, материальной или военной. Он посмотрел назад, высокий и красивый князь северных русских земель! Русы — так еще называли славян, так называли и служивших им норманнов, ведь, призвав Рюрика со словами «Володей нами!», на самом деле хитрые русичи хотели сказать совсем другое: «Управляй!» А это очень непростая работа, и, без ложной скромности, Хельги-ярл, или — Олег, как все чаще называли его даже свои норманны, мог считать, что вполне справился с ней в Ладоге. Ни один ладожский житель не мог сказать о нем плохого слова, и вовсе не потому что боялся, а потому, что явственно ощущал, как лучше и удобнее стало жить под властною рукой варяжского князя и верной ему дружины, в большинстве своем уже состоявшей не из варягов, а из словен, веси, кривичей… Кого только не было, даже затесались рыжеусый фриз Скайлинг и — уж совсем неведомо как — два печенега, Орай с Хакимом. Два дружка «не разлей вода», Орай — маленький, кривоногий, смуглый, Хаким, наоборот, яркий кудрявый блондин, по виду — настоящий викинг из истинных детей фьордов. Вон они, на веслах, а рядом — тоже дружки закадычные — Дивьян с Лашком. Лашк понаглей, поуверенней, Дивьян — тихушник, упрется глазами в землю, слова лишнего не вытянешь. Хорошие парни! Все хоть сейчас голову сложат за князя Олега да за воеводу своего, Снорри. Снорри — умелый, опытнейший воин, побывавший в таких передрягах, что мало кому и присниться-то могут, и в них уцелевший, и приобретший — давно уже — славу, истинную славу викинга, о которой слагали свои песни скальды -

Витязи станом

Стали чеканным!

Бил волн прибой,

Булатный бой.

Да, молодцы один к одному, ничего не скажешь. А сколько уже и погибло их, не упомнить… Не упомнить? Хельги не забыл никого, особенно друзей детства. Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок, Свейн… Все вы теперь в Валгалле, где вечный пир и вечная битва. В Валгалле и в памяти Хельги-ярла. Интересно, помнит ли их Снорри? Хельги помахал рукою:

— Эй, Снорри-ярл! Не хочешь ли выпить со мною пива?

— Из твоего кубка? Почту за великую честь.

В два прыжка молодой воевода был уже на корме. Высокий, белобрысый, с мальчишеской задорной улыбкой… да, ему было не так уж и много за двадцать.

— Ингви? Харальд? Конечно, помню, ярл, — посмурнев ликом, тихо ответил он. — Я всегда пью за них на пирах и перед битвой. А ты помнишь лагеря Эгиля? И как мы искали его секиру, и ты нашел, а мы утерли нос задаваке Фриддлейву, сыну Свейна Копителя Коров!

— А как злились братья Альвсены за то, что чуть не сожгли их сарай!

— Поделом скупердяям… Помнишь, был на усадьбе Альвсенов мерзкий и противный, сопленосый Лейв, совсем еще мелкий, я тогда нечаянно толкнул его в копытную лужу. С тех пор, говорят, его так и прозвали.