Стальная бабочка, острые крылья - Иван Константинов

– И что он? – спросила Би.

– Просто попросил нас не шуметь. Я думаю, мы можем тут остановиться.

– Попросил не шуметь?

– Сказал, что хочет отдохнуть.

– Мне он тоже это сказал в самом начале. – Хозяйка «Индюка» вздохнула. – Он целыми днями пьет, иногда приглашает непотребных девиц. Денег у него много, за все платит. Говорит, что ему нравится, как я готовлю.

– Интересно, – сказала Би.

– Что ж тут интересного? Сходите к «Барону», может, там еще места остались.

– Незачем. Мы останемся здесь.

– Вы… но…

– Все нормально, мы разберемся. Лучше такой сосед, чем банда наемников.

– Оно, конечно, так, но…

– Какие комнаты у вас свободны?

– Да все, можно сказать. Я вам могу на втором этаже дать, он на первом живет, тут, за залом сразу.

– А ванны у вас есть? – спросила Мириам.

– Да, есть, на втором этаже две, внизу одна. Если хотите, можете и воды нагреть, только дорого это.

– Неважно, – сказала Би. – Мы поселяемся все, на пару дней, сейчас нам нужна ванна, а немного позже – ужин.

– Вот и он так, – несколько озадаченно сказала хозяйка. – Как только поселился, сразу про ванну спросил.

Есть было больно. Сухой хлеб царапал горло, его твердые куски словно камни проваливались по пищеводу, оставляя хорошо ощутимый привкус крови во рту. Эта боль была знакома, обыкновенна так же, как восход солнца, к ней можно было привыкнуть и не обращать на нее внимания.

Хуже была боль, приходившая иногда ночью, перед сном. Тогда вместе с ней накатывала и тошнота с неправдоподобно алой рвотой. Она оставляла после себя слабость и нежелание жить.

Впрочем, терпеть придется недолго.

Он не тешил себя надеждами, не питал никаких иллюзий. Теперь ему оставалась только боль. Она руководила его днями и ночами, была генералом, путеводной звездой, показывала, сколько еще предстоит сделать и что можно успеть за это время.

По всему выходило, что совсем немного.

Электронный планшет, замотанный в тряпки и спрятанный на животе, слабо пискнул, напоминая о необходимости сделать очередную запись. Этот сигнал повторялся уже в третий раз. Полдень давно остался позади, нужно было раздобыть немного хлеба и поесть хотя бы один раз, иначе сил совсем не останется.

Он глубже забился в щель под стеной, в тень, стараясь вжаться в землю. Здесь было прохладно, и гвардейцы, без жалости выбрасывающие бездомных и оборванцев из верхнего города, уже который раз проходили мимо его убежища, ничего не замечая.

Он достал планшет, осторожно положил грязные пальцы на блестящий выступ сенсорного входа, и на маленьком экране засветилась последняя глава записей.

«По всей видимости, это уже третий вид рака. – Буквы падали одна за другой, соединялись в страшные слова, но это почему-то успокаивало, приносило определенность, пусть даже означавшую только агонию и смерть. – Цирроз печени, рак горла и кожи. Как жаль, что я не врач. Понимаю, что я – классический пример тяжелого радиоактивного поражения. Все симптомы и формы налицо. Я буду записывать до последнего момента, но даже не знаю точно, сколько времени у меня осталось. Внутреннее кровотечение – это наверняка очень плохо».

Он прервался, чтобы откусить от ломтя хлеба, плоского и серого, похожего на кусок шерстяного одеяла. Из-за еды ему пришлось подраться с двумя другими бездомными. Все это приключилось прямо за палатками хлебопеков, и к его синякам прибавилось еще несколько.

«Но вернемся к моим наблюдениям обычаев Хокса. Как я уже отмечал, ношение украшений является неотъемлемой частью культуры местных жителей. Каждое украшение обладает определенным символизмом и призвано демонстрировать статус своего владельца. Так, незамужние девушки обычно носят всего одну серьгу или кольцо в левом крыле носа. Выходя замуж, они получают право вставлять серьги в уши и, как правило, ограничиваются этим. Разведенные женщины и вдовы не носят подобных украшений вообще, это считается зазорным. Наконец, продажные женщины всех мастей, которых в Хоксе просто необычайное количество, носят по три или четыре украшения подобного типа, как бы показывая, что не принадлежат ни к каким приличным сословиям. У некоторых особей этой профессии количество различных колец и серег граничит с абсурдом. Они продевают их не только в нос и уши, но и в губы, брови, соски и другие места, говорить о которых в приличном обществе не принято. При этом мужские украшения подобного типа крайне скупы. Они ограничиваются в основном кольцами, носимыми на пальцах, которые, как правило, обозначают очень богатых людей, не работающих руками».

Он закашлялся и сплюнул кровь. Небольшой отряд гвардейцев снова прошел мимо его убежища, но никто из них даже не посмотрел в сторону укрытия. До заката оставалось больше шести часов, и это оставляло надежду. Можно задержаться в стенах города на ночь, забраться в какой-нибудь теплый подвал или тайком пройти в зал одной из таверн.

Он проследил взглядом за гвардейцами и снова дотронулся до планшета. Нужно было записать еще очень много.

«Что же касается брачных обычаев местного населения, то они, несмотря на кажущуюся беспорядочность, подчинены относительно жестким правилам…»

Би пошла в ванну первой.

На этом настояла Мириам, обнаружившая, что ванн на самом деле две – по одной в каждом конце коридора. В общей сложности туда выходило с десяток дверей, крашенных в теплый зеленый цвет, и Би с Мириам досталась комната за одной из них, под номером пять. Детей решили поселить напротив, в номере шесть, подальше от лестницы и большого человека, снимающего жилье внизу.

Обе ванны, снабженные электрическими нагревателями, оказались металлическими, именно такими, как запомнила Мириам. Би отнеслась к этому факту очень спокойно и ушла мыться, захватив с собой твердое мыло, полотенце и игольник. Мириам оставалось только надеяться, что ванну она примет без своего костюма.

Девушка же решила сначала помыть детей. Двоих, поскольку, по ее мнению, Таня вполне могла справиться с этим сама.

Рок попытался было протестовать, но Мириам быстро объяснила ему, что те, кто не вымоется, останутся без ужина, быстро раздела его и Тони и загнала их в ванну. Нагреватель включился не сразу, и вода, полившаяся из шланга, была лишь слегка теплой. Велев Року не визжать, как девчонка, Мириам вывернула регулятор температуры на середину и выдала детям кусок мыла. Дальнейшее напомнило ей сцену купания лошадей на водной вышке, виденную как-то давным-давно в Олайхоме, – брызги, крики и очень много веселья.

Выключив наконец воду и приказав Року растереться полотняным полотенцем и сделать то же самое с Тони, Мириам обнаружила, что сама промокла до нитки. Сухой осталась лишь куртка, которую она предусмотрительно сняла. Шлепая мокрыми ногами по полу, все трое вернулись в комнату, где ждала Таня с полотенцем и сменной одеждой. Мириам отдала ей гребешок, остаток мыла, проводила в ванну и показала, как включить обогреватель. Она не помнила точно, сколько должна стоить горячая вода, но предположила, что Би это не очень взволнует.