Преступление без наказания - Светлана Алешина

Стопорецкий выдержал эффектную паузу и начал:

— Ольга Юрьевна, насколько я понимаю, цель вашей деятельности — это знакомство жителей нашего города с достоверной, правдивой информацией о происходящих в криминальном мире событиях.

— Не совсем так, но оставим это, — не стала придираться я к точности формулировок.

— Итак, ваша задача, — невозмутимо продолжал Стопорецкий, — объективно освещать события, и, пока вы держитесь в рамках этого направления, не возникает никаких претензий. Но время от времени вы беретесь за аналитические обзоры или же, что еще хуже, затрагиваете вопросы частной жизни граждан.

Дедуля у окна заерзал, готовый немедленно перейти в наступление.

— Порой вы публикуете абсолютно недопустимые статьи…

— Возмутительные! — не выдержал дедуля.

— Вам ведь знакомо слово диффамация?

— У вас есть какие-то конкретные жалобы? — холодно поинтересовалась я. — Обычно в редакцию приходят иные отзывы. Очень часто читатели называют нашу газету наиболее разумной и беспристрастной из всей массы прочих аналогичных изданий.

— У идеи фашизма тоже много поклонников, — парировал Стопорецкий. — Но от этого она не утратила своей порочности.

Боги, кто готовил ему выступление?

— И все же ближе к делу, — не стала я вступать в навязываемую дискуссию. — Какие именно у вас претензии и от чьего имени вы, собственно, выступаете?

— В данный момент я являюсь представителем общественности и говорю от имени жителей Тарасова, которые возмущены вашими публикациями, — тем, как вы обливаете грязью имена и репутацию людей, подрываете авторитет власти.

О, да тут явный намек на одну из публикаций Кряжимского. Да, Сергей Иванович, не думали вы тогда, как ваша статья заденет некоторых личностей. Можете гордиться.

— Если вы не прекратите подобные действия, нам придется принимать меры.

— Да-да, я требую опровержения! — опять завопил дедуля.

Стопорецкий поморщился, но поддержал:

— Почему бы вам не выполнить это требование? Вы унизили честь и достоинство внука Глеба Павловича, оскорбили его семью.

— Что? — возмутилась я. — Мы не давали ни адресов, ни имен, и если Глеб Павлович узнал в описываемом бандите своего внука, то как здесь спорить? Ему лучше знать. Между прочим, защищаемый вами невинный агнец отбывает сейчас срок в местах не столь отдаленных за вооруженное нападение.

Дедуля насупился:

— Ой, грех на душу берешь! Не виноват он.

Дедулю даже стало жалко — ну никак не желал он видеть в свиномордом обормоте с тусклыми глазами его истинной сущности и квохтал над ним, как курица над цыплятками.

— У меня, Ольга Юрьевна, достаточно жалоб, и найдется немало методов, чтобы затруднить вашу работу. Я уже подумываю о суде — как вам обвинение, например, в разжигании национальной розни в ваших статьях об азербайджанских рынках?

— Угрожаете? Или это шантаж? — вкрадчиво произнесла я. — Или клевета, сопряженная с ограничением самостоятельности средств массовой информации?

— Ну что вы, ни в коем случае! Но я все же советую вам подумать над моим предложением.

Стопорецкий посмотрел мне в глаза, давая понять, опровержение какой именно статьи он желает увидеть, и, не попрощавшись, вышел. Секретарь последовал за ним, засеменил и дедуля, не удержавшись на прощание и с размаху хлопнув дверью. Слышны были удаляющиеся возгласы «Защитник! Благодетель!..»

Я вышла из кабинета и присела на краешек Маринкиного стола.

— Вот уроды! — искренне возмутился Ромка. — Чего им надо было?

— Поздравьте себя, друзья мои. Мы популярны.

Раз уж нам пытаются серьезно ставить палки в колеса, чего-то мы определенно достигли. Порой люди так нетерпимы к чужому успеху!

Вопреки пессимистичным прогнозам Маринки и несмотря на этот неожиданный визит, мы даже не слишком поздно разошлись — еще почти не стемнело. Виктор ушел чуть пораньше, буркнув на немой вопрос Маринки «по делам». Я-то отлично знала, что у него за дела, а вот подруга моя была недовольна.

— Давай, что ли, девичник устроим, — беспомощно предложила она. — Сходим куда-нибудь, передохнем.

— Я бы с удовольствием, — начала я оправдываться.

— А, понятно, и у тебя тоже дела, — сникла она. — Одна только я не у дел.

— Хочешь, найду? — с готовностью предложила я, коварно сверкнув глазами.

— Хочу, — печально согласилась Маринка, собирая стопочкой бумаги на столе и педантично выравнивая краешки.

Я с удивлением посмотрела на нее. Похоже, у моей сотрудницы началась депрессия.

— Значит, так, — я потерла ладошки. — Мне нужна статья про разорение и затем выкуп иностранными инвесторами наших наиболее многообещающих и перспективных предприятий, материал про незаконную торговлю трансплантационным материалом, продажу донорской крови местной секции молодых вампиров и сенсационную публикацию про вторую тень нашего президента.

Сначала Маринка слушала меня на полном серьезе, потом хихикнула.

— Ну и самое главное, я, как главный редактор, требую, раз уж тем более меня обвиняют в пьянстве прямо на рабочем месте бутылку сухого белого вина и твое печенье с корицей. Иначе я Отказываюсь говорить о девичнике.

— Вы забыли самое главное, — произнес, оказывается еще не ушедший Ромка.

— И что же? — заинтересованно спросила Маринка.

— Мальчиков, — серьезно ответил он. — Какой же девичник без мальчиков?

* * *

Я съездила к Насте, но опять безрезультатно. В ее окнах не горел свет, и дверь мне никто не открыл.

Я уже собиралась было удалиться восвояси, как меня вдруг осенила мысль прибегнуть к одному из самых совершенных источников информации, перед которым бесславно блекнет даже Интернет. Бабушки, сидящие у дома на лавочках, обладают колоссальными ресурсами, неограниченными возможностями и огромной базой данных. Но, увы, на этот раз метод не сработал, и засидевшиеся допоздна старушки смогли сообщить мне только то, что Насти нет дома уже третий день.

— Она вообще девка летящая, — неодобрительно прошамкала одна из них. — Когда хочет, тогда и приходит, и присмотреть за ней некому. Но обычно надолго не пропадает.

Оставалось надеяться, что Виктору повезет больше. Но вообще-то странно, что Настя не пришла на встречу с подругой и уже целых три дня ее не видели местные старушки. Я начинала беспокоиться за нее — не случилось ли чего?

Ехать куда-либо еще было поздновато, поэтому я отправилась прямо домой. В холодильнике было пусто, я опять забыла заехать в магазин, к тому же вспомнила, что ив прачечную за бельем снова не попала. Критически оглядев свою несколько заброшенную квартиру, я решила хотя бы вымыть полы, а то скоро забуду их настоящий цвет. Вот ведь загадка — чем меньше я бываю дома, тем разрушительнее это отражается на его состоянии. Откуда берется весь этот мусор?