Любовь творит чудеса - Кэйтлин Битнер Рот

– Я не хочу держать это у себя. И я не стану больше воровать вещи, поскольку не хочу, чтобы тебе было за меня стыдно.

Кэмерон смотрел на часы, и его сердце упало. Как, черт возьми, она умудрилась отыскать спрятанный в полу сейф? Он непременно задаст ей трепку. Но не сегодня. Не в лучший день ее жизни. Он поговорит с ней завтра и непременно узнает, как ей удалось открыть замок.

Спустившись, Кэмерон отодвинул стоящий напротив дивана столик, поднял ковер и открыл сейф. Часы лежали там же, где он их и оставил.

– Какого черта?

Он взял часы в руки и сравнил с теми, что отдала ему Алексия. На тех, что хранились в сейфе, виднелась глубокая царапина на задней крышке. Она появилась там сразу после того, как отец подарил Кэмерону эти часы. Но как…

По спине Кэмерона пробежал холодок.

Теперь он вспомнил.

Жозетта.

Эти глаза.

Это их особенное выражение.

Проклятие!

Кэмерон сунул часы в карман, вернул ковер и стол на место и отправился к Жозетте.

У нее был скверный день, не так ли?

Что ж, то, что от него осталось, будет гораздо хуже.

Святые угодники! Который из братьев стучится в ее дверь на этот раз?

Жозетта бросилась по залитому светом газовых ламп коридору к лестнице, вспоминая на ходу, достаточное ли количество бинтов, ниток, иголок и ранозаживляющих мазей хранится в шкафу гостиной.

В дверь теперь не просто стучали, а колотили изо всех сил.

– Черт бы вас побрал, иду!

Сердце Жозетты отчаянно забилось. Раз такая спешка, наверняка случилось что-то ужасное. А что если ранены оба? Господи, ну о чем она думала, отпуская на ночь Регину и Вивьен?

Распахнув дверь, Жозетта едва не споткнулась.

– О!

– Пригласите меня в дом, Жозетта. – Голос Кэмерона звучал на удивление спокойно, а вот его глаза метали молнии. Словно сам Люцифер явился в гости.

Схватившись за ворот пеньюара, Жозетта сделала шаг назад.

– Где Алексия? Что случилось?

– Алексия дома с Фелицией. Пригласите меня в дом.

– Вы подрались с одним из моих братьев? – спросила Жозетта, хотя ран на Кэмероне не было.

Он грязно выругался.

Господи, лучше уж поскорее впустить этого с трудом сдерживающего рык медведя в дом. Жозетта вскинула подбородок и попыталась унять сердцебиение.

– Их здесь нет.

– Черт возьми, Жозетта, нам нужно поговорить. Впустите меня в дом, или я позабуду о своем воспитании и вломлюсь без приглашения. И в этом случае мое настроение лишь ухудшится.

Волосы на голове Жозетты встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Она сделала еще несколько шагов назад.

– Тогда входите скорее, пока мне не пришлось выгонять из дома целую тучу комаров. Не хочу, чтобы они меня покусали, после того как это сделаете вы.

Кэмерон вошел в холл, источая гнев.

– Каким образом вы проникли в мой дом?

В его дом? Менее всего Жозетта ожидала услышать подобное. Мысли в ее голове пустились в бешеный перепляс.

– Я вас не понимаю.

Взгляд Кэмерона скользнул по фигуре Жозетты. Коснулся ее спутанных волос, пробежался по алому шелковому пеньюару, на мгновение задержался на босых ногах, а потом остановился на лице. В его глазах возникло голодное выражение, едва не лишившее Жозетту способности дышать. Но уже в следующее мгновение все затмила ярость.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда… матерь божья! Часы.

На его щеке дернулся мускул.

– Узнаете, не правда ли?

– Это часы, что стащила у вас Алексия? – поинтересовалась Жозетта, хотя уже знала ответ. Ведь Кэмерон спросил, как она проникла в его дом.

– Отличная попытка. – Кэмерон перевернул часы и провел пальцем по царапине. – Видите эту отметину на крышке? Я поцарапал часы обо что-то спустя неделю после того, как получил их в подарок от отца. Это случилось на мой пятнадцатый день рождения. А еще через два года у меня их вытащил какой-то карманник.

Губы Кэмерона изогнулись в усмешке.

– Надо сказать, очень ловкий карманник, поскольку я ничего не почувствовал. Интересно, не этот ли маленький разбойник стащил у меня и бриллиантовую булавку для галстука?

О… Сердце Жозетты вновь забилось где-то в горле. Несмотря на то что Кэмерон обо всем догадался, она не могла заставить себя признаться. Только не теперь, после стольких лет, наполненных разнообразными переживаниями. Разве она могла признаться в том, что украла обе эти вещи, потому что была по уши в него влюблена? Что была зла на него, за то что он предпочел Соланж, поскольку Жозетта была слишком юной? Могла ли Жозетта признаться, что совершила кражу не для того, чтобы разжиться деньгами или подарить драгоценности матери, а чтобы всегда иметь при себе какую-то часть Кэмерона?

– Часы пропали за год до того, как родилась Алексия, – произнес Кэмерон. – И вскоре после этого я заказал копию. Именно ее и стащила у меня ваша племянница.

Кэмерон сунул руку в карман и достал оттуда точно такие же часы, которые теперь завораживающе покачивались на золотой цепочке.

– Алексия вернула их мне сегодня вечером, сказав, что не хочет больше воровать. Только вот могу ли я верить ее словам?

Жозетта попятилась.

Ей необходимо было восстановить дыхание и подумать.

Но она никак не могла собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. Только не теперь, когда Кэмерон стоял так близко с двумя одинаковыми часами в руках. Намеренно медленно он положил часы на стоящий рядом столик и заботливо расправил цепочки. Закончив с этим, он сложил на груди руки и посмотрел на Жозетту так, что казалось, будто взгляд его янтарных глаз способен раздеть ее донага.

От него необходимо отделаться.

Собрав в кулак остатки хладнокровия, Жозетта развернулась и направилась к лестнице.

– Это просто смешно. Уже полночь, а вы пришли сюда, чтобы сунуть мне в нос двое одинаковых часов? Закройте за собой дверь, когда будете уходить. Задвижка опустится сама. Спокойной ночи, мистер Андруз.

Приподняв подол пеньюара и ночной сорочки, Жозетта направилась к лестнице, но за ее спиной раздались громкие шаги.

– Не так быстро.

С трудом удержавшись, чтобы не завизжать, Жозетта побежала вверх по ступеням.

– Убирайтесь!

– Какая же вы упрямая.

Жозетте удалось взбежать по ступеням и миновать половину коридора, прежде чем Кэмерон ее настиг. Схватив ее за руку, он развернул Жозетту к себе, и его взгляд едва не прожег ее насквозь.