Враг Самогеты - Анна Пушкина

– Где Мор? – встревоженно спросила Алгерда.

– Должен был прыгнуть с-следом, – ответил драгон, всматриваясь в спуск.

«Да где же его Духи носят?!» – пронеслось в голове.

Видимость паршивая, единственный свет исходил от сферы в руках сестры князя. Тут было сыро и холодно, настоящая природная пещера со свисавшими с потолка острыми каменными сосульками, сталактитами, сросшимися между собой или висевшими отдельно, готовыми бухнуться на глупого путника.

Сверху донеслась какая-то возня, и наконец на спину приземлился князь-болтун. Хватило секта, чтобы понять, что в полете он саблей отбивается от кого-то. Тут же на него сверху бухнулась длиннорукая тварь и затем еще одна.

Первой я снесла голову одним ударом, окатив князя чем-то зеленым, похожим на кровь. Вторая тварь получила в морду сапогом балабола и, отлетев в сторону, была зажарена молнией Алгерды. Драгон резко схватил князя за руки и оттащил к себе. И вовремя: из шахты упал еще один монстр. Его в прыжке отбросил в темный угол Ортос. Чем закончилась их битва, я не видела, но, судя по характерному звуку, оборотень его загрыз. Трантина руками шарила по стене, и Амидера явно ей помогала. Они искали рычаг, останавливавший магию медленного спуска. Послышался щелчок, и теплое дуновение наконец прекратилось. Две следующие твари, упавшие следом, разбились о камень насмерть. Глаза Мордау наполнились зеленым свечением, зажглись руны, и, как в прошлый раз, камень повиновался его силе, ожил и зашевелился, стал мягкой глиной и затянул дыру-проход.

– Оторвалис-сь, – подытожил драгон.

Я вблизи рассмотрела этих странных тварей. Мертвенно-бледные и жилистые. Длинные худые ноги и еще более длинные руки, бесцветные пустые глаза, острые когти и очень мерзкие пасти от уха до уха, будто кто-то кинжалом распорол им рты. Подняла ту самую голову чудища, которую отрубила. Эти твари холодные, как мертвецы: кто бы ни запустил их сюда, он знал, что делал. Похоже, в пещерах им вполне комфортно. Под удивленные взгляды сунула голову в походный мешок за спиной и крепко связала.

– Мелкая, нам надо быстрее добраться до ваших, иначе придется убегать, пока не сдохнем от голода, – произнес балабол, пытаясь стряхнуть с одежды противную зеленую жижу. – Злючка, ты меня испачкала.

– У тебя вся одежда зеленого цвета, так что почти не заметно, – за меня, посмеиваясь, ответила ему голубоглазка.

– Его Величество испачкалось, прикажите принести реку, чтобы он умылся, – громко добавила я, и мы с Амидерой рассмеялись в голос. За нашими спинами хихикнули и Алгерда с Трантиной. Похоже, это нервное, но, однозначно, всем полегчало.

– Я плохо на тебя влияю, злючка, – ответил Мордау, уже привычно улыбаясь одним уголком рта.

Оставив пещеру сталактитов за спиной, мы опять нырнули в темный тоннель, по которому явно давно никто не ходил. С потолка свисала паутина, пахло сыростью, захотелось даже костерок развести и погреться, но нельзя. По заверению гномихи, идти по нему недолго. Вскоре мы вышли на свежий воздух к высоким, покосившимся от старости воротам. После целого дня в темноте пещер даже затянутое хмурыми тучами небо в небольшом просвете над головой и холодный порывистый ветер казались истинным блаженством. Подняв, лица к небу, мы немного постояли, радостно вдыхая свежий воздух и переводя дух. Мор не дал нам расслабиться и скомандовал двигаться дальше.

Протиснувшись в проход между ветхими створками ворот, мы увидели пустой разрушенный городок. Покинутые земли оказались старым мертвым поселением, очень похожим на деревню, которую я уже видела. Обвалившиеся домики, заросшие колючками и пожухлой травой с нас ростом, повалившиеся дверки, заржавевшие петли и треснутые окна, на которых висели лохмотья, со временем превратившиеся в труху. Где-то, вперемешку с грудой камней, лежал серый, давно застывший снег. Все эти развалившиеся постройки напоминали деревню дворфов, только зажатую между скалами, а не лесной чащей.

– Тут жили дворфы? – первым озвучил зависший в воздухе вопрос балабол.

– Да, – поежилась то ли от холода, то ли от страха Трантина. – За этой деревней должен находиться древний тоннель. Будем надеяться, он не обвалился со временем. Мне не приходилось бывать здесь ранее, гномы обходят Покинутые земли стороной. Говорят, теперь тут властвуют злые духи.

– Главное, чтобы не с-страш-шнее, тех, что ос-сталис-сь посади, – прошипел драгон.

Сначала показалось что он шутит, но драгонам свойственно верить во все небылицы. Я оглядела мертвую деревню через турею. Пустота. Ничего живого и злого.

– Нет здесь духов, – ответила я. – Духи не живут там, где все мертво.

Князь-говорун посмотрел на меня странным долгим взглядом, затем набросил на голову капюшон и отвернулся.

Мы шли небыстро, боясь потревожить уснувшую землю. Единственным звуком была скрипевшая и рассыпавшаяся в песок каменная крошка под ногами. Спрятанный временем в холоде гор и поэтому удивительно сохранившийся городок выглядел жутковато. Ржавый забытый топор, вбитый в трухлявое бревно, чудом уцелевшая кухонная утварь во льду, сгнившее нечто, напоминавшее мебель – все как будто лежало на своих местах, оставленное хозяевами. Что бы здесь ни произошло, похоже, убегавшие дворфы бросали все как есть, времени на сборы у них не было.

Как ни странно, больше других головой в разные стороны крутила сама гномиха. Не знаю, какие истории она слышала, но ясно, что они не вписывались в окружавшую картину. Турея считала страх Трантины, но боялась она не злых духов, ее страшила правда. Слава Духам, балабол в этот раз держал язык за зубами и не донимал ее. Возможно, хитрец понимал, что гробовая тишина сейчас красноречивее колкостей и намеков.

Молча мы вышли из мертвого города, лишь на окраине я заметила треснувшую деревянную детскую фигурку, похожую на птицу с красной спинкой и брюшком, и зачем-то взяла с собой.

Весь оставшийся путь мы провели в молчании, сохраняя силы. Трантина была права: старая шахта оказалась на месте, и даже не одна. Всякому становилось ясно: портальных тварей можно не бояться, по этим пыльным, холодным, местами полуобвалившимся коридорам давно никто не ходил. Наш путь лежал через шахту, которая выглядела лучше остальных. Те же, через которые идти казалось настоящим безумием, по словам Трантины, вели в другие заброшенные поселения дворфов. В этот раз перед тем, как лезть в новый тоннель, я кинула прощальный взгляд в небо, пусть и угрюмое.

Пробираться по заброшенному тоннелю мешали небольшие завалы. Тревожить магией старые проходы приходилось с опаской. Князь осторожно расчищал их свой силой ровно настолько, чтобы мы могли через них перебраться. Один раз нам на голову посыпалась земля, и князю пришлось остановиться. Вместо него вручную очень аккуратно проход раскопал Сетсей. Пока он работал, мы сделали привал – первый после того, как вошли в этот гномий лабиринт. Перекусили на скорую руку, Ортос даже вздремнул, ему-то в волчьей шкуре тепло, остальные жались и дрожали от холода. Разводить костер было опасно. Холод замерзшей земли подгонял нас, и мы двинулись дальше сразу же, как драгон разрыл узкий лаз. Гномиха заверяла, что мы почти у цели. Предстояло снова выйти в большой тоннель с другой стороны и надеяться, что там нас не ждут новые неприятности. Наконец, все грязные и в край замерзшие, мы выбрались из старого прохода в узкую пещеру. Тут горел один-единственный магический факел, но даже это крохотное напоминание о жизни после Покинутых земель вызывало в душе радость. Там, где огонь, всегда есть надежда. Дрожащее пламя факела освещало огромный рисунок на стене. Несмотря на вечную полутьму и холод пещеры, краски все еще не выцвели. Картина изображала битву гномов и дворфов, разумеется, показывая последних безжалостными убийцами, в то время как гномы в меньшинстве героически сражались за свою землю. Внимательно рассматривать рисунок никто не стал, и Трантина показала на арку в стене, которая должна вести в большой тоннель. Около нее все остановились, Ортос внимательно прислушался и тряхнул головой, подавая сигнал, что все спокойно. Мы с балаболом пошли в тоннель на разведку, удостовериться, что там не прячутся тихие монстры.