Тайны острова Сен Линсей. Дети Магнолии - А. П. Райт

– Изжога у тебя от этого кофе, – фыркнула Конни, – а насчёт моих теорий ты совершенно не прав.

– Не прав?

– Ага. Франк Аллан вчера сказал, что Исидора Совиньи долгое время была в попечительском совете дам цветов. И по её указке там ужесточили очень многие правила, поэтому вполне нормально, что девушкам это не понравилось. Помнишь мою американскую учительницу по естествознанию, мисс Эффорт? Так вот я её тоже терпеть не могла, но это не значит, что, если б она сейчас приехала на Сен Линсей жить и работать, то я непременно пустила бы ей пулю в голову. Мелкие личные разногласия не становятся причиной столь продуманного убийства, а вот вся эта история с Лили и Роуэн кажется мне очень странной…

– В каком смысле?

– В случае с обеими девушками кто-то очень неловко попытался имитировать несчастный случай. Одну нашли в овраге, а вторую у реки…

– А в случае с Исидорой Совиньи кто-то так же нелепо попытался изобразить самоубийство, – догадался Берт достаточно быстро. – Думаешь, это может быть делом рук одного и того же человека?

– Не знаю, но меня серьёзно интересует тот факт, что имя нотариуса не раз упоминалось в контексте и этих смертей двух девочек, – Конни взяла брата за руку, и вместе они направились в дом. – Ива сказала – Роза, дескать, была убеждена, что Исидора Совиньи во всём разберётся…

– А твой красавчик Аллан упоминал, что тётушка была решительно настроена поднять этот вопрос в самых высоких кругах, – подхватил Берт и улыбнулся. Эта игра и его начинала затягивать. – И как ты хочешь всё это сопоставить?

– Пока не знаю, но…не хочешь ли ты составить мне компанию и порыться в вещах госпожи нотариуса сегодня?

– С радостью, душа моя! – загорелся братец, и глаза его возбуждённо засверкали. – Думал, ты не попросишь!..

Медлить они не стали. Предполагалось, что ранним утром на улицах Линсильвы, как это часто бывает в южных городках, будет достаточно безлюдно, поэтому они смогут подойти к дому Исидоры Совиньи без лишних свидетелей. Так оно и вышло: квартал, где размещались адвокатские конторы и дома состоятельных юристов, был почти так же мёртв, как и сама госпожа нотариус. Ничто вокруг не напоминало о недавней трагедии, не считая пёстрой ленты, натянутой вдоль дома убитой. Там брата и сестру Маршан уже ждал комиссар Варга, сонный, но чуть менее раздражительный, чем при прошлой их встрече в этом месте. В руке он держал пластиковый стаканчик, от которого доносился тонкий кофейный аромат.

– Давно нас ждёте? – заботливо поинтересовалась Конни. Варга покачал головой и попытался улыбнуться сквозь сонный паралич, сковавший его лицевые мышцы.

– Не очень, – ответил он и протянул ладонь Берту. Комиссар и Маршан обменялись рукопожатиями и приветственными кивками, которые мужчины почему-то всегда осуществляют с какой-то особой строгостью, словно они вот-вот отправятся в опасный, но героический поход. – И вы, Адальберт, тоже увлеклись сыском? Или это Констанция втянула вас?

– Всего понемногу, – весело отвечал брат. – Я прослежу, чтобы она не беспокоила вас по пустякам. Как вам такой вариант?

– Глупейший вариант, – усмехнулась Конни. – Ты сам кого хочешь с ума сведёшь!

– Хм, бесспорный аргумент, – согласился Берт. Настроение у него было приподнятое, но весьма специфический аромат, которым встретила их прихожая дома нотариуса быстро сбил с парня эту наглую ухмылочку.

Запах гниения. Любому нормальному человеку он показался бы лишь слегка уловимым, но не Берту. Слишком чувствителен он был к таким вещам. Лицо молодого человека скривилось так, словно ему причинили физическую боль. Он попытался зарыться носом в ворот своей рубашки, используя его в качестве респиратора, но это почти не помогало. Едкий аромат стухшей крови настойчиво проползал и сквозь эту скромную преграду.

– Это из кабинета, – констатировала Конни, понимая, в чём дело. Её этот запах касался лишь чуть-чуть, но она знала, что на втором этаже он будет становиться сильнее и ощутимее. Она очень хорошо помнила, как изменил идеальный интерьер приёмной нотариуса огромный бурый след, и теперь он стал источником этой вони. – Лучше тебе туда не заходить пока. Комиссар, а где расположена спальня Исидоры?

– На мансардном этаже, – отвечал Варга.

– Значит, так и поделим, – предложила девушка. – Берт осмотрит мансардный этаж, а мы с вами пока изучим непосредственно место преступления. Вы не против?

– Пока я не допил свой кофе, я не смогу вам достойно сопротивляться, – продолжительно зевнув, проворчал комиссар, и втроём они направились к лестнице.

В районе второго этажа Берту стало заметно тяжелей терпеть трупный смрад, но он старался заставить себя дышать им, чтобы постепенно свыкнуться с этим тяжёлым запахом. Конечно, был небольшой риск, что чувствительный нюх парня не выдержит, и организм поспешит избавиться от недавнего завтрака, но всё обошлось. Ближе к третьему лестничному пролёту восприятие заметно выровнялось, и запах крови аккуратно растворился в дереве, мыле и еле различимом аромате мускусных духов. Именно этот букет превалировал на мансардном этаже, оповещая Берта о том, что здесь проживала весьма неоднозначная дама. Аккуратная, исключительно чистоплотная, но с горячим нравом.

Обстановка спальной, а так же гардеробной и ванной комнат это только подтверждала. Всё здесь стояло на своих местах и немножко пугало безупречной чистотой. Даже спустя целые сутки после смерти хозяйки на полках почти не было пыли, а постельное бельё источало свежесть. В шкафах по цветам были рассортированы накрахмаленные рубашки, сложенные строго по стрелочкам брюки, а каждая пара туфель сверкала глянцем так, словно их вообще никогда не надевали.

На одном из комодов гардеробной стояли три старинные шкатулки разных размеров. Самая маленькая была чуть больше ладони, а самая большая оказалась примерно с человеческую голову. В маленькой шкатулке бирюзового цвета обнаружились украшения, большую часть которых составляли кольца. И это была вовсе не бижутерия, но очень дорогие ювелирные изделия из благородных металлов с натуральными изумрудами, рубинами и россыпью бриллиантов. Было тут и одно внушительных размеров кольцо-печатка из золота со сложной гравировкой. Кто бы ни покусился на жизнь нотариуса, делал он это явно не из корыстных побуждений, ведь найти драгоценности было совсем не сложно, а преступник их почему-то не взял.

Вторая шкатулка заинтересовала Маршана ещё больше. Она была насыщенного синего цвета, а внутри себя хранила аккуратные стопочки фотографий и писем. Каждая стопка была педантично обёрнута лентой и снабжена ярлыком с обозначением временного периода. Исидора Совиньи соблюдала порядок всегда и во всём. Наверняка, подумалось Берту, она была просто помешана на контроле. Осторожно он взял в руки первую партию воспоминаний покойной.

Алой шёлковой лентой были соединены между собой несколько конвертов с письмами от человека по имени Тома Совиньи, который, судя по всему, и был тем самым давно умершим мужем нотариуса. Читать их Маршан не стал, но взглянул на прилагавшиеся к ним чёрно-белые фотографии. На них супруги были изображены вместе, молодые, но почему-то очень строгие на каждом кадре. Даже на свадебном фото Исидора, облачённая в недлинное кружевное платье и сжимавшая в руках большой букет гладиолусов, была максимально сдержанна и нейтральна, в то время как жених сурово хмурился, будто бы обозлившись на фотографа.