Русская Финляндия - Никита Кривцов

Но больше запомнилась мне икона в собрании культурного центра, изображающая Матфея, Симеона и Фому – на ней можно увидеть следы от болтов и какие-то уродливые скобы. Некогда она висела в храме в Салми (сегодня поселок в Республике Карелия), построенном, кстати, Карлом Энгелем, а во время войны советские военные использовали ее как дверь в землянку…

Церковь из Салми я тоже увидел в Карельском православном центре: здесь собрана уникальная коллекция моделей храмов и часовен, оставшихся на территории, присоединенной после войны к Советскому Союзу. Макетов здесь восемь десятков, оставленных памятников насчитывалось 120. Собрание ценнейшее – большинства этих памятников архитектуры давно уже нет, и только здесь, в Иисалми, можно увидеть то, что когда-то украшало теперь наше Приладожье…

Такая вот уникальная реконструкция, пусть и в уменьшенном виде, утраченных святынь…

Визит в Иисалми – это и возможность вспомнить о ныне забытых, если не сказать вообще у нас не известных, страницах русско-шведской войны 1808—1809 годов, которая-то и привела к созданию Великого Княжества Финляндского.

Эта война, именуемая у нас обычно Ботнической, а у наших соседей Финской, хотя и прибавила новых лавров русскому воинству, не стала знаменита в народной памяти – ее заслонила собою Отечественная война 1812 года. В истории же Финляндии это – ключевой этап: итогом войны стало присоединение бывшей шведской провинции к Российской империи, объединение национальной территории, в рамках которой началось формирование финляндского народа и его государственности. Поэтому стоит, хотя бы кратко, напомнить об основных событиях этой войны.

В феврале 1808 года войска царя Александра I вторглись в шведские владения, начав последнюю в истории русско-шведскую войну. О причинах ее можно говорить много, указав и договор о разделе Европы Наполеоном и Александром в Тильзите, и политику Англии, и стремление России раз и навсегда обезопасить свои северные границы от попыток шведского реванша. Шведы в Финляндии сначала оказались совершенно не готовы к сопротивлению. Их армия, состоявшая большей частью из местных уроженцев, отступила до Ботнического залива почти без серьезных боев, сильная Свеаборгская крепость сдалась русским без единого выстрела. Однако затем шведско-финская армия, получив поддержку Англии, усилила сопротивление, нанеся противнику несколько чувствительных ударов, а кое-где и потеснив его на восток. В ряде мест против завоевателей крестьяне начали партизанские действия, что, впрочем, было следствием не столько патриотизма финских подданных шведского короля, сколько ответом на реквизиции русских казаков и солдат. Дважды стороны заключали перемирие, которое царь Александр тут же отменял. В итоге победа осталась на стороне русского воинства, которому не стали преградой ни дебри Финляндии, ни льды Ботнического залива. По Фридрихсгамскому миру 5 (17) сентября 1809 года Финляндия и Аландские острова отошли к Российской империи, а покоренной стране царь Александр даровал самую передовую в Европе конституцию. Как писал профессор российских исследований Хельсинкского университета Тимо Вихавайнен, «эта война, не бывшая для финнов победоносной, тем не менее в середине XIX века стала у нас вдруг очень знаменитой. Широкую известность ей принес национальный поэт Финляндии Рунеберг, и финское общество ее знает главным образом через поэму “Рассказы прапорщика Сто-ля”, которая, несмотря на то, что была опубликована на шведском языке, сыграла огромную роль в формировании финляндского самосознания и национальной идеи. Причем “Рассказы прапорщика Столя”, собственно, не являются антирусской книгой – два-три стиха поэмы написаны с явной симпатией к русским, а главные отрицательные ее герои – шведы. Король Густав IV Адольф описан как полусумасшедший, командующий армией Клингспор – как бездарный трус, а комендант Свеаборга Крунстедт – вообще как предатель. Финский народ воевал и спас свою честь, говорит Рунеберг, русские были достойными противниками, а шведы войну проиграли заслуженно. Несколько поколений финнов знали “Прапорщика Столя” наизусть, причем в начале ХХ века книга приобрела новое, антирусское, значение и в этом качестве преследовалась царскими жандармами». Одно из самых значительных – и, сразу скажем, неудачных для русской армии – сражений произошло именно под Иисалми, который тогда был известен как Иденсальм.

В июле 1808 года в Северном Приладожье перешел границу русский отряд генерала Алексеева. Хотя русские и были численно вдвое сильнее шведов, в лесных маневренных боях они проиграли противнику вчистую. Сам генерал едва прорвался в своей карете через вражеские заслоны, при этом от предназначавшейся ему пули финского егеря погибла сопровождавшая Алексеева в походе супруга. Потеряв более 200 человек убитыми и 30 пленными, русские отошли к Сердоболю (Сортавале). В августе 1808 года неудачливого Алексеева сменил на посту командующего Сердобольской группой войск еще один герой той войны – молодой, амбициозный и уже знаменитый полководец, фаворит царя Александра – генерал-адъютант князь Михаил Долгорукий. И вот именно этот человек и заслуживает отдельного и подробного рассказа в контексте повествования о Иисалми и Ботнической войне.

Князь Михаил Петрович Долгорукий, младший брат князя Владимира, родился 19 ноября 1780 года. Он, после хорошего домашнего образования, начал службу в пятнадцать лет ротмистром в Павлоградском легко-конном полку, в 1796 году, под командой старшего брата, участвовал в Персидском походе. В 1800 году он был переведен в Преображенский полк, зачислен в свиту и произведен в полковники. В этом же году, 19-летний полковник, сопровождая генерала графа Сиренгиортена, назначенного комиссаром по размену пленных, побывал в Париже, который произвел на него громадное впечатление. Обширные, разнообразные и основательные познания князя Долгорукого, одаренного от природы живым умом, обеспечили ему симпатии парижан, в том числе и французских ученых, которых он усердно посещал. Сам Наполеон оказывал ему большое внимание, нередко с ним беседовал и перед его отъездом подарил ему пару пистолетов.

Князь Михаил Долгорукий

По возвращении в Россию, в апреле 1801 года Долгорукий был назначен флигель-адъютантом, а затем отпущен путешествовать за границу для окончания образования. Незадолго до Аустерлица князь был послан в Берлин с дипломатическим поручением, а в день боя при Аустерлице был ранен пулей в грудь навылет и награжден золотой шпагой и орд. Св. Георгия 4 степени. В 1806 году он получил Св. Владимира 3-й степени за Пултуск. В 1807 году ему вновь удалось выказать свои военные способности – в сражении при Морунгене, где, командуя Курляндским драгунским полком, в тылу французского корпуса он ворвался в город и уничтожил обозы неприятеля. «От карет и верховых лошадей до последней рубашки Бернадота, все досталось в добычу предприимчивым исполнителям этого подвига», – говорил Денис Давыдов, а генерал граф Беннигсен писал: «Этот ловкий набег был сделан с такою же храбростью, как и осторожностью»… Те же качества он выказывал и позже, за что был представлен к новым наградам и пожалован в генерал-адъютанты.

В донесениях Михаила Долгорукого государю всюду видна ясность изложения, точное исполнение поручения и интерес к делу. Отзывы современников почти единогласно свидетельствуют о его военных талантах. Он сам считал страсть к войне своей «сильнейшей страстью». «Этот молодой человек, – писал Беннигсен, – имел все качества, необходимые для военного человека. При непрерывных занятиях военными науками, он обладал большим умом, здравым суждением, обдуманною рассудительностью, положительным, установившимся характером. Он был серьезен при необходимости, весел и оживлен, когда нужно было ободрять и воодушевлять; он был предприимчив, но с осторожностью, и храбр без слишком большой отваги».