Слепень - Вадим Сухачевский

Этот Ф. Ланге имел два задания:

1) под видом ресторанного певца осуществлять дополнительное наблюдение за объектом Журналист;

2) проникнуть в подпольную организацию «Королевство нищих» и установить контроль над ней.

Вначале ему сопутствовал некоторый успех (тут я вижу проявление арийской крови), но затем он повел дело со свойственной полякам амбициозностью и непредсказуемостью. Для «королевства нищих» он корчил из себя слишком лихого пана, из-за чего принят туда не был; что же касается первого задания, то тут он повел себя просто по-идиотски. Обидевшись за что-то на майора Bremse, работавшего под прикрытием, решил без санкции руководства его устранить, чем мог поставить под угрозу весь ход операции.

Затем, оскорбившись на Журналиста за полученную от того оплеуху, пытался в самой решающей фазе операции застрелить и того, так что лично мне пришлось прикрывать Журналиста своей грудью. В результате мною было получено легкое ранение в плечо, сам же Ф. Ланге был застрелен Журналистом на месте.

Считаю своим долгом настаивать, чтобы Ф. Ланге был посмертно лишен звания арийца (которого никогда не заслуживал) и похоронен в безымянной могиле.

Штурмбанфюрер СС фон Краузе

* * *

Лишь когда генерал Николаев усадил всех в машину, а сам сел за руль, Полина спросила:

– Так кто же он такой, этот ваш «братишка Ганс»?

– А я думал, ты уже поняла, дитя-злодей, – улыбнулся Васильцев.

– Да Слепень он! – сказала Катя, уже обо всем догадавшаяся. – Оно всегда бултыхалось рядом, это… – но, помня, что всего несколько часов назад она была британской леди, не стала договаривать.

– Вот же!.. – произнесла Полина, а Викентий выразился еще многосложнее. Что тут поделаешь, ни в школе для «невидимок», ни среди беспризорников на Сухаревке не обучали изысканным манерам.

– Так что прости уж, что я в тебя стрелял, – виновато вздохнул Юрий.

– Пустяки, – отмахнулась Полина, – царапина. Вы мне жизнь спасли, дядя Юрочка! Ведь если б я его догнала…

– Да, мы бы с тобой, пожалуй, сейчас не разговаривали.

– Уж точно! Он бы меня пришил, гад!.. – И, немного помолчав, девушка спросила: – А когда вы догадались, что это он?

– В общем-то, с самого начала подозревал, но Афанасий своим предсмертным посланием увел меня в сторону, хотя уж он-то знал своего убийцу. Просто слово «обер-лейтенант» было слишком сложным для него, он бы его не то что написать, он бы его и выговорить не смог… Ну а потом вы с Викентием помогли, когда в карты играли в самолете.

– Мы?! Да мы же с ним – ни сном ни духом!..

– Порой может помочь сущая ерунда, – улыбнулся Юрий. Он вытащил из кармана у Полины карточную колоду, достал одну карту и спросил: – Это, по-твоему, что?

– Ну, туз бубён… При чем тут?..

– А что изображено на погонах у вермахтовского обер-лейтенанта?

– Точно, он самый, туз бубён! Ну вы даете, дядя Юрочка!

Через три часа они уже подъезжали к Москве.

Катя спросила:

– Куда мы сейчас?

– На конспиративную квартиру, – ответил Николаев. – О ее существовании не знает никто, кроме меня. Там пока будете сидеть тише воды.

– А когда же в ГРУ? – спросила Полина разочарованно. – Надо же срочно… с докладом…

– Не волнуйся, девочка, что надо, я уже доложил. А вот рассекречивать вас пока не стоит – еще не известно, как в конце концов дело обернется. Давайте уж договоримся: награды – вам, а шишки – мне. Для вручения наград, если до них дойдет, вас вызовут, не сомневайтесь.

Викентий, очевидно, весьма настроенный именно на награды, угрюмо спросил:

– А что, может до них и не дойти?

– Надеюсь, когда-нибудь дойдет, – сказал Николаев, – но пока это одни лишь надежды.

Как опытный человек, он знал, что не все подвиги обязательно увенчиваются наградами, а подвиги разведчика – в особенности. Менее всего он хотел подставлять этих четверых, ставших для него почти родными людьми.

А Полина неожиданно мрачно сказала:

– Слепень еще появится. И нас найдет…

В середине мая генерал-майору Н. Н. Николаеву позвонил генерал-лейтенант Василевский и приказал ему перенести место своего пребывания в Главное оперативное управление Генштаба. Теперь за ходом харьковской операции, которую генерал Николаев считал во многом и своей, он мог наблюдать в непосредственной близости.

Маршал Шапошников к этому времени совсем занемог, так что теперь Василевский управлял фактически всем Генеральным штабом. Николаев знал, что этот бывший семинарист – едва ли не самый блистательный штабной генерал в стране, и за его генеральскими звездочками в петлицах, несомненно, уже проглядываются звезды маршала; вот только в самых верхах он еще не заработал того авторитета, которым пользовался там маршал Шапошников, и настоять перед Ставкой на чем-либо своем ему было неизмеримо труднее.

Уже при их первой майской встрече Василевский развернул на столе перед Николаевым генеральную карту грядущей большой операции с нанесенным расположением наших и немецких армий и корпусов и сказал:

– Похоже, полученные вами данные верны – у противника на харьковском направлении силы не столь уж велики, это подтверждают и данные фронтовых разведок. Правда, у них тоже разведка работает, и, видя наши армады, они тоже перегруппировываются. Тут… – генерал указал на карте, – у них должна была стоять одна лишь шестая полевая армия генерала Паулюса, а теперь они спешно пытаются туда подтянуть семнадцатую армию Гота и первую танковую Клейста… Однако целиком их подтянуть уже наверняка не успеют, дай Бог, если фон Гот перебросит пять-шесть полновесных дивизий, ну еще, допустим бросят румын и итальянцев, но как они воюют – хорошо известно. Что же до первой танковой Клейста… Его танковая армия – лишь громкое название, там не более трехсот танков, то есть танковый корпус, если по-нашему. Из них приличных танков, то есть Т-IV с полновесной пушкой, не наберется и половины… Да, Николай Николаевич, они явно рассчитывали, что мы поверим в их «дезу», так что в случае успеха операции можете делать в мундире дырочку для геройской звезды. Ну а… – Тут Василевский примолк.

Да и не надо было договаривать, он, Н. Н. Николаев, и так хорошо помнил ту формулировку: «…через повешение… как немецко-фашистскому пособнику…»

– Что касается наших сил на этом направлении… – Василевский указал на правую часть карты, всю испещренную красными стрелками. – Вот, посмотрите. Три фронта, Брянский, Юго-Западный, Южный. В общей сложности восемнадцать общевойсковых армий, пятая танковая армия и еще четыре танковых корпуса, не считая отдельных дивизий и бригад. По авиации и артиллерии наше превосходство, по крайней мере, четырехкратно. – Он взглянул на Николаева: – Ну как, Николай Николаевич, оцениваете обстановку?