Следы на воде - Владислав Вишневский

Кабинет главы чекистского ведомства тот самый, принятый по «наследству». Большой, широкий. С наглухо зашторенными окнами. Правда с некоторыми «статусными» современными дополнениями в виде портрета Президента России, монитора компьютера и ноутбука. Всё остальное хранило заметную трепетную верность идеалам основателя данного ведомства. Трепетность, возможно, показательную, хотя… Кто может в чём-то усомниться? Под ногами расстилалась всё та же, казалось, широкая, красная ковровая дорожка до самого стола. Теперь уже не вытоптанная до белизны, а совершенно свежая. До высокого потолка, под цвет дерева, возвышались глухие полированные панели. За ними, Тибелис знал, периметр кабинета, и пол, и потолок, дополнительно обшит современным, специальным, непроницаемым для любых приборов слежения и датчиков всех мыслимых видов записи материалом, как и в большинстве, впрочем, кабинетах данного ведомства. Под потолком подвисли восемь старинных восьмирожковых люстр. Не пыльных, а сверкающих чистотой и матовым светом ламп. Были и несколько встроенных шкафов под стеклом. В дальней стороне кабинета застыл большой стол под зелёным сукном и лампой под зелёным абажуром. На столе заметно выделялся тяжёлый чернильный прибор из малахита, с пресс-папье, ручками в таком же малахитовом стакане, всё раритет, с часами и эмблемой НКВД посредине. Зеркальными боками отсвечивал металлический маленький настольный календарь-перевёртыш. Слева от хозяина застыли несколько рядов белых телефонов без диска с гербами СССР, РСФСР и один с гербом РФ. Был ещё и современный пульт селекторной связи, справа плоский экран ЖК-а компьютера на столе, рядом с ним закрытый ноутбук, слева стопка тяжёлых кожаных папок, на верхней выделялся тиснёный герб РФ.

За большим современным, тёмно-вишнёвого цвета мягким рабочим креслом хозяина, на стене, портрет Ф.Э.Дзержинского, вышит золотыми нитями. Рядом цветной портрет В.В.Путина, правда несколько больших размеров, но тоже без улыбки, выполнен в таком же стиле. Ещё один портрет президента, только меньших размеров, фотография, стоит и на большом столе директора ФСБ России, в соседстве с детскими улыбчивыми лицами фотографий семейства хозяина кабинета. Последние не вписываются в контекст кабинета, это понятно, но так сейчас принято, так положено. Время такое. Приоритет семьи в стране сейчас главное, потом уж государство. Но в этом кабинете этот приоритет — надо понимать — не дань современной моде, принципиальный факт, как и то, что директор, как и его основные помощники, не светился прилюдно в храмовых обителях — там сям — страны, на разных церковных праздниках. Что теперь полагалось делать чиновникам всех уровней, по всем церковным праздникам, под взглядами телекамер и фотоаппаратов, демонстрировать окружающим и внешнему миру, душевное единство со своим народом, точнее — электоратом. Что касается ФСБ и СВР России, напротив, руководство этих ведомств принципиально не светилось на этих знаковых мероприятиях. По причине профессиональной принадлежности. Можно сказать негласно освобождено было. Им светиться ни к чему, разве только приглядывать. Хотя, для этого другие службы есть, соответствующие. И записывают что-то, болезные, и отчитываются, и фото соответствующие предоставляют… Кстати, и у директора фото разные есть. Целый ряд. И с президентом РФ, и с разными спикерами Госдумы, и с некоторыми лидерами политических фракций и… Не много их, но есть. В дружеском рукопожатии, с объятиями, с обоюдными дружескими же улыбками. В разных «закрытых» местах страны, надо понимать кабинетах… Фотографии и лица знаковые. Больше в официальном ключе, но есть и на рыбалке, например, на отдыхе.

За креслом три знамени: одно — бывшего СССР, тяжёлое, с золотом, посредине знамя ФСБ России, тоже с золотом, рядом — трёхцветное, в том же помпезном стиле.

В нескольких шкафах множество различных сувениров от аналогичных ФСБ зарубежных ведомств, каменных бюстов и маленьких фигурок Ф.Э.Дзержинского, Ю.А.Андропова, В.В.Путина. Над шкафом галерея прежних эмблем ведомства… По правую руку от входа — в стороне, расположились два больших мягких шоколадного цвета современных гостевых кожаных кресел, инкрустированный журнальный стол, рядом, у стены, большой экран плоского телевизора с семейством звуковых колонок. Наличие каких-либо дверей, включая и входную заметно не было, как и системы обогрева кабинета и кондиционирования воздуха. Тем не менее, ни запаха сапог, ни кожаной амуниции, ни табачного запаха… Только свежесть и чистота. Не кабинет — сейф. И охрана снаружи. Всё просто и со значением. И никаких приставных столов внутри, как и длинного ряда стульев. Большие совещания директор проводил теперь в другом месте, в конференц-зале.

Директор — пожилой, круглолицый, неулыбчивый, уставший по виду, хорошо и модно одетый в гражданский костюм, с депутатским значком на лацкане. Тёмно-синий пиджак, белоснежная, в тонкую полоску рубашка, и красивый галстук. Галстук особенно выделялся своим безукоризненно повязанным узлом. Тибелис, например, как не старался, у него никогда такого не получалось, всё хотел спросить, да забывал. За пятьдесят председателю, в официальном звании генерал-полковник. Тибелис по возрасту не на много старше. Школу заканчивали одну, и среднюю и высшую, специальную, но в разные годы. В разное время и в органы пришли. Тибелис раньше. Тибелиса судьба по одному служебному пути повела, включая стажировку и работу в Великобритании, а директор больше в бывшей советской Германии служил, в диппредставительстве. Последнее время по административной лини шёл. Да и женился директор на внучке… не важно кого, но вовремя и удачно. Хотя и Тибелис тоже на девушке из кремлёвской семьи, но рангом пониже. Так получилось. Сейчас и не поймёшь, любовь — не любовь, или так «отцы» — сверху — распорядились. Судьба! У обоих на службе вся жизнь прошла, да в домах отдыха с профилакториями. Так положено было номенклатуре, так и есть. Не обошли их стороной и награды, и выговоры, и звания, и повышения по службе, как и политические передряги, включая и хрущёвские, и брежневские, и андроповско-черненковские, и перестроечные-горбачёвские, и ельцинские, и… Один из них даже директором всей службой стал. Но дружбу однокашники не потеряли, но и не хвастались ею. Такое в ведомстве не принято было.

Директор — с внимательным, напряжённым взглядом, махнул рукой вошедшему после доклада Тибелису, проходи, мол. Генерал беззвучно прошёл по ковровой дорожке, отодвинув стул, присел.

— Слушаю, Юлий Михайлович, — тихо произнёс директор, и предупредил. — У тебя три минуты. Мне в Думу.

— Я коротко… — генерал-лейтенант быстро и тезисно изложил историю, ход расследования и результат.

Слушая, и сидя боком, директор в задумчивости, меланхолично приоткрывал и закрывал крышку ноутбука.

— Думаешь, очередной Козленок? — не поднимая глаз, спросил директор, намекая на санкционированный когда-то ельцинским правительством вывоз из страны большого количества необработанных алмазов одноимённым фигурантом.

— Никак нет. Не думаю. Тогда мы знали, а здесь…

— А колье? Колье, мне помнится, там какое-то у вас было жутко дорогое. Или это не у вас? Нет, у вас, в вашем деле было, в этом, с бутылками. Я, помнится, ещё удивился тогда, читал. Так было, или враньё?

— Да какое там колье, товарищ генерал-полковник! Враньё, конечно, враньё! Утка! Но не наша, это точно. Это скорее всего производитель утку запустил. Чтобы продажи свои поднять. Всё как на западе делают, сволочи, я извиняюсь, всё под копирку. Но отказываются. Мы через финансовую разведку послали представление в Счётную палату на предмет проверки ухода от налогов. Сейчас ждём результатов. Как только…