Хозяйка дома Чантервиль - Татьяна Михаль

Никто не проронил ни слова. Даже король. Неужели все считают увлечение королевы нормой?

— Позвольте, — протянул руку, чтобы убедиться самому.

Габриэлла с неохотой, но вложила мне в ладонь свой драгоценный флакон.

Открыл его и сделал вдох. Да, запах роз с запахом этого редкого растения не сравнится — сладкий и пьянящий… Настоящий дурман.

— Нериум, — произнёс я. — Без эфира этого редчайшего растения, зелье «Вечная молодость» не действует. И всё это сказки, что малая концентрация нериума безвредна.

— Откуда вам знать? — насторожилась королева. — Тот человек, у которого я заказываю зелье, надёжен. Она не станет лгать королеве. Она уверяла меня, что именно её средство не станет воздействовать на меня и на моего ребёнка. Она добавляет нериум совсем чуть-чуть и вплетает магическую формулу, которая «усыпляет» его пагубные свойства. Так что, продолжайте искать виновника! Я здесь абсолютно ни при чём!

И это королева? Капризная женщина, что ради красоты и молодости пожертвовала не только своим здоровьем, но здоровьем и магией собственного ребёнка? Более того, наследника престола!

Стыд и позор.

Я не стану жалеть, если король примет верное решение в отношении своей супруги.

Вернул флакон его хозяйке и резюмировал, обводя взглядом всех собравшихся:

— Виной тому, что принц практически лишён своей магической силы, стало зелье «Вечная молодость», которое королева начала принимать будучи беременной наследником. Очень жаль, что никто не отобрал этот яд и не объяснил Её Величеству о его опасности. И да, Ссудя по аромату, Ваше Величество, концентрация нериума в нём превышает норму допустимого. Мои слова несложно проверить. Вы знаете, что нужно делать. И ещё, вы, Ваше Величество, собственноручно одобрили приказ о запрете данного средства. Поэтому, мне необходимо знать имя человека, который продавал зелье вашей супруге. Сами понимаете, перед законом все равны. Даже короли.

Король Рональд с яростью поглядел на свою супругу, которая затряслась в страхе. И я вдруг прочёл в её глазах страх не перед мужем. Она боялась потерять своё зелье!

Зная, как ведут себя люди, одержимые какой-либо идеей, я понял, что королева знала — её зелье причинит вред ребёнку. Но она безответственно, в угоду своему желанию оставаться красивой и молодой, принимала его.

— Ты! — процедил король. — Ты лгала мне, Габриэлла! Лгала! И не смей врать! Я по твоему лицу сейчас вижу, что ты знала, что зелье опасно!

Король пронзил взглядом каждого.

— Как вы посмели пропустить такое?! Как?! У вас под носом королева вливает в себя нериум, а вы молчите! Виновна не только одна Габриэлла… Вы все виноваты в том, что мой сын лишён своих законных магических сил…

Он тряхнул головой.

— Всё, я устал… Габриэллу я сажаю под замок в её покоях и это не обсуждается. Ах, да… Отберите у неё все флаконы с зельем.

— Что?! Рон, милый!.. Не-е-ет!

Но стража уже уводила королеву в её покои.

— Узнайте, кто её поставщик, — добавил Рональд. — И сообщите имя Джону Тёрнеру.

— Как прикажете, Ваше Величество, — склонил голову Советник.

— О вашем наказании я ещё подумаю… — потом король посмотрел мне в глаза и прошептал: — Джон, всеми Богами тебя молю, найди способ вернуть наследному принцу его магическую силу. Переверни весь мир, взорви порталы в другие миры, спустись в сам Хаос, если понадобится… но найди средство. И это не просьба.

Прикрыл глаза на мгновение, а потом сказал:

— Я сделаю всё возможное, Ваше Величество, но не стану давать вам никаких гарантий.

Король положил руку мне на плечо и с силой сжал его.

— А ты сделай не только возможное, Джон. Соверши и невозможное.

Похлопал меня по плечу и быстрым шагом покинул совещательную комнату.

Лучше и не придумать.

Вздохнул и сжал переносицу.

Настроение такое, что мне необходимо спустить пар.

Хмыкнул.

Леди Чантервиль отлично подходит для этой цели.

Я сейчас очень зол. Очень.

* * *

Оливия Чантервиль

— Ли-и-иви-и-и!.. — как сквозь толщу воды я слышала чей-то взволнованный и наполненный страхом крик.

Вокруг меня больше не было света, не было радуги. Исчез чужой голос, как и та белая комната.

В носу поселился травяной запах — сильный, резкий, горький, но при этом словно пробуждающий.

— Ливи-и-и! — кто-то настойчиво меня звал.

Почему я не могу открыть глаза? Почему не могу ничего сказать? И самое страшное… я не чувствую своего тела!

— Оливия! — добавился ещё один голос. — Выбирайся! Сопротивляйся!

Как мне это сделать, если я не чувствую себя! Ощущаю лишь одну дикую боль, которая взрывает мою голову. Я запомнила слова артефакта: «Больше знаний — больше боли. У всего есть своя цена».

Напряглась и ощутила небольшое покалывание в кончиках пальцев.

— Ливи! Ливи! Ну, очнись же!

Это был Гарри. Бедненький мой. Я никогда не слышала его голос таким несчастным, слезливым и до смерти перепуганным.

— Оливия! Давай, приходи в себя!

Я уже всё хорошо слышала. Последние слова произнёс Леон. Гарри умничка, сделал так, как мы договорились.

Попыталась открыть глаза или пошевелиться, чтобы дать знак, что я уже здесь и стараюсь совладать со своим почему-то онемевшим телом. Но тут же мою щеку обожгло болью.

Леон влепил мне пощёчину?!

— Оливия! Проснись! — рявкнул некромаг.

Но зато это подействовало.

Я с трудом открыла отяжелевшие веки. Всё вокруг казалось серым. Никаких красок, будто я попала в чёрно-белый старый фильм.

Что за ерунда?

Слабость сковала тело, но я пересилила себя и подняла голову. Посмотрела на обеспокоенных Гарри и Леона.

Глаза жгло, будто в них сыпнули горячего песка. Голова кружилась и болела так, будто мой мозг устроил в черепушке капитальный ремонт.

Перед глазами все плыло, но комната понемногу приобрела краски, — вот только неправдоподобные, неправильные краски. Серость комнаты начала переливаться поочередно то кроваво-алыми цветами, то болотными, потом снова укуталась в чёрно-белые одеяния.

— Ливи! — воскликнул Гарри и приблизился к самому моему лицу. — Скажи что-нибудь!

Перевела взгляд на Леона, который хмурясь, внимательно глядел на меня. В его руках я увидела дымящиеся пучки трав. Вот, откуда я почувствовала этот горький аромат трав.

И только я подумала о травах, как в голове тут же возникло непонятно откуда взявшееся знание.