Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская

Против воли я увлеклась процессом оживления, Петька тоже, но нас прервали на самом интересном месте. Кабинет наполнился таким количеством народа, что даже фикусу стало не по себе. Среди визитеров я опознала только Кольку и Кузьмича, остальные официальные лица были мне незнакомы и вызывали если не подозрения, то настороженность.

— Свои, — успел шепнуть ординарец, с явным сожалением отрываясь от моих губ.

Небрежным кивком головы я поприветствовала гостей, извинилась за то, что мой внешний вид далек от совершенства, и, все еще находясь под влиянием Петькиных поцелуев, рассеянно выразила готовность сотрудничать со следствием.

Не теряя времени, официальные лица при ступили к делу. Наша беседа длилась не менее часа, все это время Петруха держал меня за руку, чем здорово волновал и мешал сосредоточиться. Время от времени он давал кое-какие пояснения. Колька Зотов тоже не остался и стороне, хотя и выглядел виноватым. Говорил он толково, по делу, не отвлекаясь на романтические бредни. Время от времени следователь бросал на нас с Петькой косые взгляды, и которых читалось не то сожаление, не то зависть — не разобрать. Да и разбираться-то было некогда, потому что после разговора с Колькой официальные лица принялись за меня основательно. Особенно усердствовал красивый брюнет в форме необычайно насыщенного синего цвета, почти как у летчиков. Однако это оказался вовсе не летчик, а, по словам Петьки, самый настоящий прокурор. Прокуроров до этой минуты мне видеть не доводилось, я таращилась на него, как бог на черепаху, и путалась в показаниях. Не могу сказать, что это радовало прокурора: он по нескольку раз задавал одни и те же вопросы, хмурился, порой недоверчиво ухмылялся, а то и вовсе бросал в мою сторону откровенно подозрительные взгляды. Словом, дяденька вел себя совсем не по-джентльменски.

В конце концов я окончательно запуталась и, не придумав ничего лучшего, разрыдалась. Петруха страстно сжал мою ладонь и неожиданно для всех грозно рявкнул:

— Ну, хватит!

Официальные лица изумленно воззрились на ординарца. По его нервному вздрагиванию стало ясно, что он скорее бросится под танки, причем без гранаты, чем позволит вести допрос дальше.

— Хватит, — уже спокойнее повторил Петр. — Вы что, не видите, в каком Васька состоянии? Она ранена, устала… Ей нужен отдых. Короче, следующий допрос состоится через неделю, не раньше. Вопросы будут?

Вопросов не было, и мы покинули отделение, к большому моему удовольствию. Ремень я вернула Кузьмичу со словами искренней благодарности, а на обещание в ближайшем будущем вернуть форму самого маленькою размера он лишь махнул рукой:

— Да ладно, оставь на память. У нас этою добра хватает!

Добрый майор еще долго стоял на крылечке, провожая взглядом кортеж из двух машин Сюда-то все приехали на одной, ничем не примечательной серой «Волге», а обратно уезжали на ней и на «Лексусе». А как же, он теперь тоже, как и пистолет, — вещественное доказательство! За рулем «Лексуса» сидел Зотов. По глазам Петрухи я видела, что он страсть как завидует своему другу, но оставить меня без своего присмотра ординарец не ре шился. Уже в машине я вспомнила о Геннадии Петровиче и Арсении и поинтересовалась их судьбой. Хотелось узнать — могу я чувствовать себя в безопасности в родном городе или нет? По тому, как замялся Зотов, стало ясно — нет.

— А ну, поворачивай обратно, — решительно потребовала я. — Я, пожалуй, еще и детской комнате милиции посижу, раз Наталья Константиновна в отпуске. Лягу на знакомый диванчик под сенью фикуса и буду ждать, когда вся эта бодяга закончится. Кузьмич меня охранять будет… Что-то не тянет меня на родину.

— Да ты не волнуйся, Василиса, — несколько виновато вздохнул Зотов. — Ситуация под контролем.

— Знаешь, когда так говорят, всегда случается какая-нибудь гадость. Доказательства, надеюсь, предъявлять не надо? — съязвила я, имея в виду свое недавнее похищение из-под носа у Колькиных коллег. Однако не удержалась и потребовала объяснений.

Как оказалось, зря я недооценивала способности наблюдателей. Хотя Геннадий Петрович и соблюдал меры предосторожности, потому что знал о существовании круглосуточного поста в доме напротив, ребятам все же удалось засечь и даже заснять на пленку несколько любопытных моментов. Появление Арсения, к примеру. Вообще-то, как пояснил Зотов, парни фотографировали всех входящих и выходящих из моего подъезда, а заодно и машины, подъезжающие на стоянку неподалеку. Правда, в темноте снимки получались не очень качественными, но все же хоть что-то.

«Лексус» Геннадия Петровича был снят еще и тот момент, когда его хозяин приехал на смену Зотову нести вахту в моей квартире. По номе рам установили владельца, им оказался владелец детективного агентства, и успокоились на некоторое время. Каково же было изумление наблюдателей, когда они увидели, как Геннадий Петрович в сопровождении молодого человека, вошедшего в подъезд некоторое время назад, загружает мое бесчувственное тело на заднее сиденье шикарной иномарки!

— А почему же они не пришли мне на по мощь? — с обидой поинтересовалась я. — Почему позволили меня увезти? Я столько страху натерпелась, лишений всяких, а все почему?

— Потому, что нам нужно было установить кое-что, — буркнул Колька.

— Да ладно врать-то, — махнула я рукой. — Просто без согласования со своим руководством вы и шагу ступить не можете!

Зотов еще немного сердито посопел и про должил рассказ, который уже подошел к концу, то есть к тому моменту, как меня увезли. Оперативники быстро связались с Зотовым, тот выслал ориентировки на «Лексус», а заодно проверил мою пустующую квартиру.

— Следов борьбы я не обнаружил, решил, что ты жива. Связался с Петькой, рассказал ему все, как есть, ну, и отправились мы на поиски.

— Нашли что-нибудь? — не удержалась я от усмешки.

Однако Колька не обиделся на шпильку. Он серьезно кивнул и просто ответил:

— Нашли. Обыск в офисе агентства и в доме Геннадия Петровича кое-что нам дал.

На все мои попытки выяснить, что же такого интересного милиционеры нашли у Геннадия Петровича, Колька упрямо отвечал: это пока закрытая информация и разглашению не подлежит. Как я ни билась, разглашать ее Зотов никак не хотел. Тогда я насупилась и обиженно уставилась в окно. Какое-то время мы ехали молча.

— Вась, а ты не помнишь, где… Ну, где тебе удалось сбежать от них? — первым нарушил молчание любопытный Колька.

— Как я могу помнить, если меня везли с завязанными глазами? — напомнила я следователю немаловажную деталь.

— Это понятно, — не унимался Зотов. — Но ведь ты же потом ехала на машине. Должна была какие-нибудь дорожные указатели видеть.

— Какие указатели, Коль? Я дорогу-то с трудом различала. Даже если указатели и попадались, то прочитать их у меня не было никикой возможности. Не говорю уж про дорожные знаки. Для меня они — что письмена древних инков.

Колька только головой покачал, словно удивляясь моей дремучести, после чего с изрядной долей оптимизма успокоил: