Мертвый след. Последний вояж «Лузитании» - Эрик Ларсон

Торпеда так и не вышла из трубы. Осечка – не сработал запирающий механизм.

Мишень продолжала свой путь в безопасные, глубокие воды северной Атлантики; команда судна даже не подозревала, как близки они были к катастрофе.

Уильям Мерихейна, “Дженерал-моторс”: “Вторник. Сегодня возобновились игры на палубе. Отменная солнечная погода”83.

Нелли Хастон, тридцати одного года, ехала вторым классом на родину, в Англию: “Вторник. Как ты заметишь, я не писала каждый день по письму. В субботу вечером, закончив писать тебе, я отправилась в постель и отлично выспалась. У меня верхняя койка, и не знаю, право, следует ли мне туда запрыгивать самой, но я попыталась и не сумела, поэтому пришлось позвонить, чтобы стюард принес мне лесенку. У них, похоже, всего нехватка, так что я довольно долго ждала. Он попытался было уговорить меня туда впрыгнуть, но я слишком тяжела сзади”84.

Джейн Макфаркар, Стратфорд, штат Коннектикут, ехала вторым классом с дочерью Грейс, шестнадцати лет: “Более довольного общества, кажется, не найти. Пассажиры были от мала до велика: множество матерей с младенцами на руках, дети самого разного возраста, мужчины и женщины – от юных до семидесятилетних.

Днем все с жаром предавались играм на палубах, а вечером слушали музыку; солнце и счастье прогоняли едва ли не всякую мысль об опасности”85.

Чарльз Лориэт: “Дни шли, и пассажиры, казалось, все более и более наслаждались плаванием. Завязывались знакомства – из тех, какие обычно заводят во время океанского вояжа”86.

Дороти Коннер, двадцати пяти лет, из Медфорда, штат Орегон, ехала первым классом: “Ни разу не видала плавания более скучного и бессмысленного”87.

Во вторник, 4 мая, Адмиралтейство решило, что держать “Орион” в Девонпорте больше нельзя, однако были приняты все меры предосторожности, чтобы супердредноут дошел до флотской базы в Скапа-Флоу, не подвергаясь опасности.

Адмирал Оливер отдал приказ к отплытию вечером того дня, под покровом темноты, и строго наказал кораблю отойти на 50 миль на запад, миновать острова Силли, а затем повернуть на север и дальше на протяжении всего плавания, до самого побережья Ирландии, держаться на расстоянии не меньше 100 миль от берега. Кроме того, он вызвал четыре миноносца – “Лаэрт”, “Мурсом”, “Мингс” и “Бойн”, – чтобы те сопровождали “Орион” до глубоких вод88.

В череде рапортов, полученных Адмиралтейством, содержался подробный отчет о продвижении “Ориона”, включая изменения скорости89. Ни за одним кораблем в открытом море столь пристально не следили.

В сохранившихся телеграммах Адмиралтейства нет ни единого упоминания о “Лузитании”, которая к тому времени находилась в море четыре дня и успела наполовину пересечь Атлантику.

В Военный кабинет Адмиралтейства в Лондоне поступали сообщения о последних замеченных субмаринах и новых нападениях. Утром в воскресенье, 2 мая, возле островов Силли был торпедирован и затонул французский корабль “Юроп”90. В другом месте смотритель маяка сообщил о том, что заметил “пароход, за которым гналась субмарина”. Неподалеку от Скеллинг-Рокс, западнее Ирландии, был торпедирован “Фалджент”, углевоз Адмиралтейства; девять членов его команды были спасены – их высадили на берег в Голуэе в понедельник вечером. В ночь на вторник 4 мая один наблюдатель сообщил, что заметил к северо-западу от Френчмэнс-Рок, одного из островов Силли, всплывшую субмарину. Он видел, как она направилась на восток, а затем ушла под воду. Той же ночью, в 3.15, береговая охрана сообщила об “огромном пламени”, поднявшемся из моря у берегов графства Майо91.

Однако командующий Хоуп и его дешифровщики в Комнате 40 не получали никаких новостей от капитан-лейтенанта Вальтера Швигера. Субмарина была слишком далеко от Германии, чтобы пытаться установить радиосвязь. В Комнате 40 могли лишь предполагать, что Швигер все еще на пути к своей патрульной зоне в Ирландском море.

Это был любопытный момент в истории морских войн. В Комнате 40 знали, что к Ливерпулю с севера идет субмарина; знали, что это за субмарина; знали, что она находится где-то в северной Атлантике, что ей приказано топить войсковые транспорты и любые другие встреченные британские суда; знали и то, что субмарина вооружена достаточным количеством снарядов и торпед, чтобы потопить дюжину кораблей. Это было все равно, что знать: по улицам Лондона разгуливает такой-то убийца, у которого имеется такое-то оружие и который наверняка нанесет удар в такой-то местности в следующие несколько дней – неизвестно лишь, когда именно.

Молчание ничего не значило. Придет время, и U-20 напомнит о своем существовании.

Во вторник в 19.40 Швигер бросил последний взгляд на побережье Ирландии92. На горизонте вырисовывался маяк, едва видный в поднимающемся тумане.

День выдался не из лучших. Сильное волнение причиняло неудобства команде внизу; никаких мишеней, достойных нападения, Швигеру не встретилось. В поле зрения ненадолго появился вооруженный траулер, но Швигер понял: у него такая мелкая осадка, что торпеда наверняка пройдет под килем. Большую часть дня видимость была плохая; правда, к вечеру она улучшилась, так что стали видны отдаленные объекты. Впрочем, сгущающаяся дымка предвещала туманную ночь.

Спустя пятнадцать минут показался пароход, идущий в направлении U-20. Он был еще далеко, но с виду можно было определить, что тоннаж судна немалый. Швигер скомандовал погрузиться на перископную глубину и подготовился к атаке. Расположив U-20 под прямым углом к курсу корабля, чтобы можно было сделать, как он выражался, “чистый носовой выстрел”, он снова выбрал бронзовую торпеду.

Однако по мере приближения корабль, казалось, уменьшался в размерах. В тускнеющем свете и дымке было нечто такое, что создало оптическую иллюзию, от которой судно поначалу выглядело большим, но, чем ближе оно подходило, тем меньше делалось. Швигер оценил, что тоннаж его – каких-нибудь 1500 тонн. И все-таки это было лучше, чем ничего. Швигер стал маневрировать, чтобы в тот момент, когда курсы корабля и U-20 пересекутся, их разделяло лишь 300 метров. Мишень по-прежнему была в миле от субмарины.

И тут Швигер увидел в перископ, что корабль отклонился от курса. На таком расстоянии никакой возможности догнать его не было.

Даже в кратких записях в бортовом журнале ясно читается разочарование Швигера. “Невозможно, чтобы пароход нас заметил”, – писал он. Он опознал в пароходе шведскую “Хибернию”, “с нейтральными знаками, без флага”.

Швигер снова приказал U-20 всплыть и пошел дальше на юг, в необычайно темной, по его описанию, ночи.

В ту среду, 5 мая, один из командующих британским флотом, Уинстон Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, выехал из Лондона в Париж. Это было относительно безопасное путешествие, поскольку принятые предохранительные меры – морские мины с противосубмаринными сетями на восточном конце Ла-Манша и усиленные патрули по всей его длине – в совокупности означали, что регулярно ходить по проливу субмаринам слишком рискованно. Хотя Черчилль ехал инкогнито, а в отеле проживал под фальшивым именем, его визит не был большой тайной. Ему предстояло встретиться с итальянским и французским командованием, чтобы решить, как следует задействовать итальянский флот в Средиземном море после того, как 26 апреля Италия вступила в войну на стороне Британии, Франции и России. Затем, как и в прошлые визиты, Черчилль планировал ехать на фронт, чтобы повидаться с фельдмаршалом Френчем – сэром Джоном Дентоном Пинкстоуном Френчем, – командующим британскими экспедиционными войсками во Франции.