Стать лисой - Виктория Миш

— Конечно, — она заставила смотреть себя прямо ему в глаза, — Ты — надежный друг и очень хорошо понимаешь меня, я никогда не думала, что смогу подружиться с таким классным парнем, как ты…

— Только друг? — уже спокойнее спросил Кирилл, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

Марина молчала. Ей было неуютно и некомфортно от того, что прижали к стенке. Она сама не понимала, почему не хочет с ним встречаться. Ну не из-за призрачной же надежды однажды столкнуться с братом Валеры. Нет, конечно. Тем более, к тому времени он может быть глубоко и плотно женат, а она только безрассудно надеется на какие-то несбыточные фантазии…

— Тогда я буду встречаться с Полей, — не дождавшись ее ответа, сказал Кирилл, — Она звонила, плакала и умоляла дать ей шанс…

Марину передернуло, и она с ужасом посмотрела на парня. Он что, совсем свихнулся на сексуальной почве? Ему обязательно надо с кем-нибудь встречаться? Никогда бы не подумала, что парни бывают такими сентиментальными. Тем более, этот мальчик-гот. У него же и девушки постоянной никогда не было.

— У вас же не могло быть ничего такого, — протянула она.

Почему-то слышать про Полю было неприятно.

— Ага. Мы мало встречались. Но она стала такая… классная, — Кирилл явно поддел ее этим словом, и девушка поморщилась.

— Делай, как хочешь. Мне все равно.

— Спасибо, что благословила нас, — нарочито шутливо поклонился Кирилл, — Ну, что, гроза преступников, по домам?

Марина не понимала, почему Кирилл вдруг так резко развеселился. Неужели ждал специального момента, чтобы рассказать про сестру?

Она кивнула, и они побрели к ее дому. Марина даже не стала отговаривать его от сопровождения, мучительно соображая, что значит это его поведение. Кирилл рассказывал черные анекдоты, в которых обязательно кто-то умирал, и громко ржал, не стесняясь раннего часа.

— Я позвоню, — нейтрально сказала она у подъезда, но Кирилл вдруг обхватил ее за талию и притянул к себе.

— Ты что?! А как же моя сестра?!

Но не успела она договорить, как он пламенно заткнул рот поцелуем. Это было совсем не так, как на площадке. Он целовал ее страстно, неаккуратно, пламенно, и Марине понравилось. Она с удовольствием ответила и испытала сожаление, когда он отстранился.

— Ты хорошо целуешься, — сказал Кирилл, — Иногда можно…

— Ах, ты! — Марина подняла руку, пугая пощечиной.

— Пока, напарница, — насмешливо усмехнулся Кир, и сделал шаг назад, — Не разбуди родителей.

Она смотрела, как он удалялся, как что-то бубнил себе под нос — песню, что ли? и не понимала своей реакции. Она ревнует? Сожалеет? Да нет, ей на самом деле все равно. Но почему в ее жилах так сильно бурлит кровь?!

Он хмуро гипнотизировал мобильник, но потом все-таки набрал номер. Вызов приняли быстро, но к его большому удивлению, голос Полины слышался на несколько тонов ниже и казался старше.

— Поля? — неуверенно спросил парень.

— Полина не может подойти, она плохо себя чувствует, — ответил женский голос.

А, мать, наверное. Но разве ушибы не заросли? Странно, ведь он отчетливо помнит, Марина говорила, что сестра поправилась.

— Она разве не пришла в себя после… — он не нашел слов, чтобы заменить грубое «побои» на что-то более нейтральное.

— Это же Кирилл? Ты высвечиваешься как Кирилл, — голос родительницы не выражал никаких чувств, и Кирилл решил согласиться.

— Тогда приезжай, она спрашивала о тебе. Сегодня сможешь?

Когда бежал к соседнему дому, он нервничал. Дело не в том, что беспокоился за девушку — Марина сказала, что с ней все в порядке, а в том, что он чувствовал: здесь что-то не так. Слишком необычно вела себя ее шумная мать, и сам факт того, что разгульная девица сидит дома и не берет трубку…

Перед его внутренним взором встала новая, незнакомая Полина — красивая, высокая, развязная. В шокирующем ультрамини платье и с шаловливым блеском в глазах. Пожалуй, она стоит того, чтобы потратить на нее вечер.

Не успел он снять палец со знакомой кнопки звонка, как дверь распахнулась. Кирилл чуть не отпрянул назад — до того страшной показалась ему мать Полины: черные, въевшиеся синяки и спутанные волосы. Утративший жизнь взгляд и застиранное, коричневое платье.

— Заходи, — сказала она, и в этот же момент он услышал дикий плач.

— Полина? — его голос дрогнул, и он вгляделся в противоположную дверь — там, как он помнил, была комната девушки, и оттуда донесся странный вопль.

— Послушай, — на его плечо опустилась тяжелая рука, — Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь еще знал. Но вдруг, она послушается тебя. Мне не верит… Я столько раз ей объясняла!

— Объясняли что?

Донесшийся вопль был таким пронзительным, что мать сжала губы. Задержала дыхание, будто сдерживая внутри себя отчаяние, а потом снова выдохнула.

— Она не в себе. Ей мерещится всякое. Психиатры… Они не помогли… — подбородок мелко затрясся, но женщина чудовищным усилием все-таки взяла себя в руки, — Что мы только ей не давали. Она теперь специально действует нам на нервы… Мы с отцом не знаем, что делать…

— А где…?

— Он задерживается на работе допоздна, чтобы не видеть, — во взгляде матери Полины явно читалось осуждение, — А она, как слышит, что к нам кто-то пришел, начинает вопить…

— Понятно, — грустно сказал Кирилл и теперь уже с сомнением посмотрел на знакомую дверь в маленькую комнату.

— А я им говорю, что она — не помешенная. Мало ли что могло показаться в такой момент…Ты, главное, с ней не спорь. И на эти ее дурацкие стишки не обращай внимания. Попробуй как-нибудь повлиять, поговори с ней. Она в первые месяцы тебя звала, — следующий осуждающий взгляд достался Кириллу, и парню показалось, что в этом доме каждый мужчина, переступивший порог — заранее осужден.

— Попробую.

Он подошел к двери и прислушался. Никогда еще он не общался с психами, и сейчас усиленно вспоминал, перебирая в уме фильмы, как нужно себя с ними вести, чтобы не разозлить. Но, не смотря на то, что парень любил мистику и ужасы, почему-то ничего дельного не вспоминалось.

— Она связана? — шепотом спросил он у женщины, но та испуганно замахала руками, — Ладно, я пошутил. Все хорошо.

Дверь открылась сразу. Полина нашлась тоже сразу — она сидела на подоконнике, спиной к улице, чем сразу же заставила парня нервничать. Там окошко-то закрыто? Фуф, вроде, да.

Ее блондинистые волосы отрасли еще больше, не прокрашенные корни неприятно резали глаз, а застегнутый наглухо фиолетовый халат был сильно застиран.

— Все девчонки ходят дома в таком виде? — невольно подумал он, а вслух сказал: — Привет!