Кромка - Василий Сахаров

Примерно такие мысли были в голове после разгрома повольников и моего очередного бегства. Но вскоре я понял, что можно сбежать от Тайной канцелярии каменецкого князя, а вот от обещания доставить письмо ведьмаку никуда не деться. Перед глазами постоянно возникал образ Жаровой. Значит, следовало продолжать поиски ведьмака Вадима. Хотя чего его искать? Он у преображенцев, а до них около ста тридцати километров. Правда, можно выйти к реке и двигаться по воде, но я решил не рисковать. Неизвестно, что сейчас происходит вблизи Вольска, но дикари наверняка неподалеку. Поэтому, несмотря на зиму, снег и холод, придется двигаться по суше.

«Решено, — я набрал в грудь воздух, задержал его и выдохнул, — путешествие продолжается, и будь что будет».

Поправив рюкзак и проверив АКМС, я начал спуск с хребта…

Про первые дни похода вспоминать нечего. На открытое пространство не высовывался. Держался леса, огонь разводил только ночью и через два дня вышел к реке. Судя по карте, это Римка, приток Тихой. Через нее имелись броды, и я форсировал водную преграду. Кстати, потратил на поиск подходящего брода еще сутки и едва не утопил автомат. Но в целом перебрался успешно.

Людей по-прежнему не было. Снега немного, и температура воздуха не опускалась ниже минус пяти градусов. Хищников, которых я опасался, не видел, хотя крупные следы попадались неоднократно как на земле, так и на деревьях. Опасаться вроде бы нечего, и я продолжал марш. В день проходил около двадцати километров и на шестые сутки увидел аборигенов.

Утром вышел на опушку. Лес заканчивался, и дальше — овражистая поляна, километра три-четыре, а потом опять зеленка. На открытой местности паслись зубры, стадо в четыре десятка голов. Вокруг спокойно, и животные не дергались. Поэтому я подумал, что смогу обойти стадо стороной, пройду вдоль большого оврага и через час доберусь до следующей опушки. Но перед этим присел отдохнуть.

Я наблюдал за животными. Самки, разгребая неглубокий снег, подбирали сухую траву. Молодые телята резвились и бодались. А крупные самцы, находясь немного в стороне, охраняли свои семейства. Все мирно. Однако неожиданно самый крупный бык резко поднял украшенную мощными рогами голову, и его копыта нервно ударили по земле. А затем от леса, к которому я собирался направиться, появились люди с собаками. Они шли цепочкой и, присмотревшись, я обнаружил, что это женщины и подростки. Одеты они в полушубки и кожаные куртки, явно не фабричного пошива, и каждый держал в руках факел или собаку на поводке. Что-то мне это напомнило, и память услужливо выдала информацию. Да ведь это загонная охота! Ничем иным это быть не могло, и я не ошибся.

Вожак заревел, и стадо двинулось прочь от людей. Но навстречу быкам пошла еще одна живая цепочка с факелами, снова только женщины и подростки.

Опять бык издал рев, грозный и звучный. После чего зубры развернулись в мою сторону.

«Надо уходить», — промелькнула мысль. Однако, прежде чем я покинул опушку, появилась третья группа людей.

Мимо меня, всего в десяти метрах, отсекая животных от спасительного леса, промчались всадники. Крепкие мужчины, человек двадцать пять, русоволосые и бородатые, на гнедых лошадях, в легких кожаных куртках, которые обшиты костяными и металлическими пластинами. Причем все вооружены либо короткими копьями, либо луками, а у троих я заметил винтовки.

Зубрам оставалась только одна дорога, к реке, и они снова развернулись, а загонщики, размахивая факелами и руками, стали кричать:

— Йа-ха-ха!

— Хой-хой-хой!

— Ого-го-го!

— Хей-я!

А потом через собачий лай и крики я уловил родную речь, с легким акцентом, но вполне узнаваемую:

— Степанко! Отжимай стадо к оврагу!

— Генрих! Цепь не разрывай!

— Огня больше! Кричите! Не молчать!

Эти команды отдавал командир всадников, крепкий мужик лет сорока пяти. Ну а я молчал и продолжал наблюдать.

Стадо помчалось к оврагу, надеясь спуститься в него и уйти по низине. Зубры набирали скорость, и вслед им полетели стрелы. Всадники били с седла, и делали это весьма ловко. Стрелы летели густо, вонзались в животных, и первыми пострадали телята. Они отставали, а самцы подгоняли их. Однако угнаться за взрослыми молодняк не мог. Вот один споткнулся и упал, а за ним второй. Основная группа уходила все дальше, и вожак остановился. Его копыта взметнули сырой грунт и траву, тяжелая туша замерла, а потом бык развернулся навстречу всадникам.

Командир аборигенов выкрикнул новую команду, которую я едва расслышал:

— Феодор, займись!

Четыре всадника закружили вокруг вожака и закидали его дротиками, а командир и большая часть всадников продолжили преследование.

Бык попробовал достать обидчиков. Он метнулся к одному коннику, но тот ловко развернул лошадь, и они разминулись. Зубр направился к следующему, однако было поздно. Люди били без промаха, и он сначала стал прихрамывать, а потом, снова заревев, упал на передние ноги. После чего для зубра все было кончено. Всадники спешились, подошли к нему вплотную, и на рогатую башку опустился топор.

Стадо тем временем продолжало свой бег. Зубры почти добрались до тропинок, которые вели в овраг, и угодили в ловушку. Подробностей я рассмотреть не мог, далеко. Но главное понял. Перед спуском были заранее выкопаны и замаскированы ямы, попадая в которые животные ломали ноги. А дальше все просто. Конники добивали подранков, и ушло всего с десяток зубров. Как мне показалось, их выпустили специально, на развод.

Охота длилась недолго. Не больше часа. За это время все люди сошлись возле туш, и появились телеги, которые выкатились из леса. Я увидел достаточно и мог бы еще понаблюдать. Однако один из воинов, длинноволосый и в круглой меховой шапке, стал слишком часто посматривать в мою сторону, будто почуял взгляд, и я с удивлением обнаружил, что это женщина. Она в самом деле смотрела на меня, и от этого на затылке зашевелились волосы. Она меня почуяла и, решив не искушать судьбу, подобру-поздорову я отполз подальше в лес.

От места проведения загонной охоты я удалялся настолько быстро, насколько это возможно. Ломился через буреломы, переходил вброд ручьи и старался уйти как можно дальше. Не было уверенности, что меня не заметили, и попадаться аборигенам я не хотел. Слишком опасно. И первое, что нужно сделать, — оторваться от возможной погони и запутать следы. А затем, если все обойдется, можно вернуться обратно. Разумеется, кружным путем. После чего отыскать деревню местных жителей, понаблюдать за людьми и только потом принимать решение, выходить к ним или нет. Хотя и так все ясно. Это не преображенцы, а горцы, одно из племен. Они повольников недолюбливают, и встречаться с ними не стоит.

Шел до темноты, и от места проведения охоты отдалился километров на пятнадцать, не меньше. Следов присутствия человека на пути не встретил и немного успокоился. Выбрал место для временной стоянки, окруженный густым кустарником овраг, и приготовил нехитрый ужин. Запарил в котелке крупу и закинул сверху немного мяса. Просто и питательно.