Тайна Черной горы - Георгий Свиридов

Развернули карты, приноровились к местности. Обмерили рулеткой сделали какие-то свои записи. Степаныч видел, что они остались довольны трудом бригады.

– Можно начинать? – спросил Алимбаев.

– А взрывчатку подвезли? – поинтересовался главный инженер.

– Тут я, Евгений Александрович, – подал свой голос Манохин, стоявший в стороне, – с полным набором.

– Тогда действуйте! – сказал Олиниченко и добавил, улыбнувшись: – Ни пуха ни пера!

– Идите вы все… к чертям! – отозвался Алимбаев и подал знак взрывнику. – Приступай.

Манохин, попросив всех отойти, стал священнодействовать около выдолбленных в скале отверстий, наполняя их взрывчаткой. Васёк-Морячок знал свое дело.

– Счас рванем! – деловито говорил он, забивая трамбовкой последнюю «бурку», полную желтоватого рассыпчатого аммонита. – Эх, и рванем!

Потом подсоединил яркие красные проводки, идущие от погребенных в «бурках» детонаторов, к черному проводу «магистралки».

– Внимание! – и вверх летит предупредительная красная ракета, потом раздается нудно-пронзительная трель свистка.

Все уходят подальше от будущей штольни, прячутся за выступы и валуны. Рядом с рабочими и начальство экспедиции.

– Ну, поехали! – Александр Харитонович Олиниченко сам дает ток, включает «адскую» машину.

От мощного взрыва, гулко многократно повторенного горным эхом, кажется, лопается земля, выстреливая ввысь и вширь скальными обломками. Противно дохнуло гарью. А когда рассеялся дым, осело пыльное облако, склон горы преобразился. На крутом, как стена, скальном срезе появился резкий темный шрам – почти метровое углубление. Начало штольни.

На этот взрыв в поселке мало кто обратил внимание, потому что он почти ничем не отличался от других. Прокладку разведочных канав проходили с помощью взрывов, они раздавались часто, и горное эхо повторяло их. Только осеннее неяркое солнце, спустившись с высоты, казалось, словно руками, ощупывало своими лучами самодельное отверстие в плотном теле горы.

– Ура! – закричали с бодрой радостью рабочие. – Ай да мы!

– С почином!

– Ювелирная работа! – хвалили себя и взрывника.

– С начальства причитается! – взгляды в сторону руководства. – Обмыть надо.

Но возбужденные их голоса после грохнувшего взрыва казались слабыми, и эхо неохотно приглушенно отозвалось на них.

Повыскакивав из своих укрытий, люди устремились к штольне. Каждый был занят своим делом. Главный инженер промерял рулеткой ширину и глубину выемки, определяя параметры штольни. Главный геолог отбирал образцы и мысленно заглядывал внутрь горы, пытаясь понять ее строение. Взрывник придирчиво оглядывал остатки «бурков» – до конца ли выгорела взрывчатка. Бригадир горнопроходчиков расставлял людей и зычно отдавал команды, кому отгребать щебень, кому долбить новые отверстия под взрывчатку. А начальник экспедиции отмечал что-то в своем блокноте, мысленно считая и прикидывая, сопоставляя возможности с утвержденным планом.

И пошла работа. Час за часом, смена за сменой, день за днем. Росла и ширилась полоса отвала вынутой породы. Все дальше, все глубже люди пробивались в гору. Были у них свои производственные трудности и радости. Издалека доставляли по частям механизмы и, смонтировав их, тут же пускали в дело. Как радовались горнопроходчики, когда собрали и запустили первый компрессор! С подачей сжатого воздуха в штольне загрохотали перфораторы. Это был праздник! Больше не придется махать кувалдами… А потом тачки и носилки заменили вагонетками, которые легко покатились по рельсам… А потом ручную выемку и погрузку заменил автопогрузчик… А потом, вместо ручной откатки, по рельсам пошел первый электровоз и повез целый состав вагонеток…

Штольня все дальше и дальше уходила в глубь горы. И наступил час, которого давно ждали, но он пришел неожиданно раньше срока, – разведчики, одолевая каменистые преграды, приблизились и распахнули двери в тайные подземные кладовые, пробились к несметным богатствам природы. Но началось торжество обыденно-буднично: горняки отбурили шурфы, удалились из забоя, Вася-Моряк заложил взрывчатку, как всегда, подсоединил провода… А в бытовке, прислушиваясь, негромко балагурили горнопроходчики: они ждут, пока взрывник «отстреляется», пока хоть чуть-чуть проветрится в забое, чтобы продолжать свое дело.

Степанычу просто повезло, это факт! Он, выгрузив бочки с соляркой для дизеля, задержался на штольне, решив прогреть нутро чайком. Тем более что сам Чумаков любезно пригласил. Рослый, внушительный Чумаков, в расстегнутой брезентухе, из-под ворота которой просматривался толстый грубошерстный свитер, сидел на лавке, положив рядом с собой свою каску. На столе, давно сбитом из толстых досок, потемневшем, засаленном, на двух красных кирпичах, громоздился пузатый алюминиевый чайник, испускавший нежный приятный парок. Рядом с чайником лежала раскрытая начатая пачка белоснежного пиленого кубиками сахара. Вокруг стола, с кружками в руках, располагались проходчики. Кто пил чай, кто курил. Петро Кисель ладил свой инструмент.

Вдруг все насторожились, чутко вслушиваясь. В глубине штольни, в нутре горы, утробно ухнуло. Раз, другой… Подняв руку, как бы призывая к тишине, Чумаков принялся вслух считать взрывы:

– Три, четыре… пять… Что-то последний подзатянуло… Ага, есть! Вот он, последний! Отбой!

Петро Кисель поднял голову, отложил инструмент.

– Теперь отсиживайся, жди-пожди, пока проветрится, – хмуро произнес он. – Раньше как? Туда-сюда и – порядок! Можно откатывать породу.

– Раньше-то забой какой был, а? И без вентилятора можно было долбить-бурить. А счас? Вон какую нору выдолбили в горе, – отозвался тут же острый на язык Гордейчуков, парень молодой и веселого нрава. – И с вентилятором пыль да газ глотаем, внутренности себе портим…

И замолк, не договорив. Из глубины штольни послышался крик. Какой-то неестественно резкий, то ли тревожно-отчаянный, то ли восторженно-радостный. Горняки разом притихли, вслушиваясь: не случилась ли какая беда с Васей-Моряком? Работа со взрывчаткой всегда таит в себе опасность… Чумаков быстро оглядел всех горняков и взглядом остановился на Гордейчукове:

– В забой, быстро! Одна нога тут, а другая там! – и вдогонку крикнул: – Без респиратора не суйся, газов наглотаешься!

– Зна-а-аю-уу! – донеслось в ответ вместе с удаляющимся топотом.

А через несколько тревожных минут ожидания из штольни послышались уже два голоса, радостных, ликующих.

– Неужели? – выдохнул Чумаков, не договаривая, как бы веря и не веря в счастье, боясь, как бы не спугнуть словом эту самую давно желанную фортуну, которая так нежданно объявилась в забое. – Неужели, а?

Схватив каску, рванулся к двери и помчался по штольне. А за ним, тяжело топая, устремилась вся бригада, да и подсобные рабочие.

В забое, обнявшись, без респираторов, глотая пыль и газ, прыгали-плясали Вася-Моряк с Гордейчуковым, они дико орали, и свет от лампочек, прикрепленных к их каскам, прыгал по стенам, выхватывал из темноты непривычно коричневый, искристый, отливающий мириадами зеркалец, еще невиданный под землею, но такой знакомый минерал.