Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб - Иосиф Борисович Линдер

в случае войны. Учитывая характер работы, Особая группа не имела своих сотрудников в дипломатических и торговых миссиях за рубежом. Ее аппарат состоял из двадцати оперработников, отвечавших за координирование деятельности закордонной агентуры. Все остальные сотрудники работали за рубежом в качестве нелегалов. В то время, о котором я веду речь, число таких нелегалов составляло около шестидесяти человек. Вскоре мне стало ясно, что руководство НКВД могло по своему выбору использовать силы и средства Иностранного отдела и Особой группы для проведения особо важных операций, в том числе диверсий и ликвидации противников СССР за рубежом.

Особая группа иногда именовалась “Группа Яши”, потому что более десяти с лишним лет возглавлялась Яковом Серебрянским. Именно его люди организовали в 1930 году похищение главы белогвардейского РОВС в Париже генерала Кутепова. До революции Серебрянский был членом партии эсеров. Он принимал личное участие в ликвидации чинов охранки, организовавших еврейские погромы в Могилеве (Белоруссия). “Группа Яши” создала мощную агентурную сеть в 20-30-е годы во Франции, Германии, Палестине, США и Скандинавии. Агентов они вербовали из коминтерновского подполья — тех, кто не участвовал в пропагандистских мероприятиях и чье членство в национальных компартиях держалось в секрете».

Двадцать третьего ноября 1938 года над головой самого П. А. Судоплатова сгустились зловещие тучи политического недоверия. Именно в этот день состоялось заседание партийного комитета 5-го партколлектива ГУГБ, на котором слушалось его персональное дело. По итогам рассмотрения персонального дела партийный комитет Иностранного отдела постановил:

«За притупление большевистской бдительности, выразившееся в том, что:

1) Судоплатов, работая на протяжении ряда лет в отделе, находясь в близких взаимоотношениях с б[ывшим] нач. отдела Слуцким, б[ывшим] зам. нач. отдела Шпигельглазом, б[ывшей] сотрудницей 5-го отдела Соболь и ее мужем Ревниным, не пытался и не сумел разоблачить их как врагов народа;

2) находился в близких взаимоотношениях с ныне разоблаченным врагом народа Горожаниным, с которым работал до прихода в ИНО на Украине, и, когда парторганизация разоблачила Горожанина как скрытого троцкиста, Судоплатов выступал с защитой Горожанина;

3) не принял мер к разоблачению эсера-белогвардейца Быстролетова, материалы о котором находились у Судоплатова с 1933 г., и он, Быстролетов, в 1937 г. работал в Отделе и привлекался Судоплатовым к оформлению стенгазеты;

4) за то, что Судоплатов не принимал активного участия в борьбе парторганизации за очищение отдела от предателей и шпионов, пробравшихся в отдел;

за использование служебного положения в личных целях:

Судоплатова П. А. из рядов ВКП(б) исключить».

Мы полагаем, что эта резолюция должна была послужить толчком для дальнейшей дискредитации П. А. Судоплатова и его последующего ареста как очередного «врага народа». И вполне естественно, что в условиях того сурового времени 2 декабря 1938 года он перестал исполнять обязанности начальника 5-го отдела. И не только он один был отстранен от должности.

Двадцать пятого ноября 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. И. Ежов был отстранен от должности наркома внутренних дел, а на его место назначен Л. П. Берия. Первым заместителем наркома и начальником ГУГБ становится В. Н. Меркулов, новым начальником Иностранного отдела назначен В. Г. Деканозов, лично известный Л. П. Берии и ранее работавший председателем Госплана Грузинской ССР. Заместителем начальника отдела назначается П. М. Фитин, всего три месяца назад окончивший Центральную школу НКВД СССР.

«Я, — вспоминал П. А. Судоплатов, — чувствовал себя подавленным. Жена также сильно тревожилась, понимая, что над нами нависла серьезная угроза. Мы были уверены, что на нас уже есть компромат, сфабрикованный и выбитый во время следствия у наших друзей. Но я все-таки надеялся, что, поскольку был лично известен руководству НКВД как преданный делу работник, мой арест не будет санкционирован.

В те годы я жил еще иллюзией, что по отношению к члену партии несправедливость может быть допущена лишь из-за некомпетентности или в силу простой ошибки, особенно если решение его участи зависело от человека, стоящего достаточно высоко в партийной иерархии и пользующегося к тому же полной поддержкой Сталина. <…>

Когда арестовывали наших друзей, все мы думали, что произошла ошибка. Но с приходом Деканозова впервые поняли, что это не ошибки. Нет, то была целенаправленная политика. На руководящие должности назначались некомпетентные люди, которым можно было отдавать любые приказания. Впервые мы боялись за свою жизнь, оказавшись под угрозой уничтожения нашей же собственной системой. Именно тогда я начал размышлять над природой системы, которая приносит в жертву людей, служащих ей верой и правдой. <…>

И тут произошло неожиданное. Собрание, назначенное на январь, которое должно было утвердить мое исключение из рядов партии, отложили. Вскоре Ежов, отстраненный от обязанностей народного комиссара еще в декабре минувшего года, был арестован. <…>

Я по-прежнему считаю Ежова ответственным за многие тяжкие преступления — больше того, он был еще и профессионально некомпетентным руководителем. Уверен: преступления Сталина приобрели столь безумный размах из-за того, в частности, что Ежов оказался совершенно непригодным к разведывательной и контрразведывательной работе.

Чтобы понять природу ежовщины, необходимо учитывать политические традиции, характерные для нашей страны. Все политические кампании в условиях диктатуры неизменно приобретают безумные масштабы, и Сталин виноват не только в преступлениях, совершавшихся по его указанию, но и в том, что позволил своим подчиненным от его имени уничтожать тех, кто оказывался неугоден местному партийному начальству на районном и областном уровне. Руководители партии и НКВД получили возможность решать даже самые обычные споры, возникавшие чуть ли не каждый день, путем ликвидации своих оппонентов.

Конечно, в те дни я еще не знал всего, но, чтобы иметь основания опасаться за свою жизнь, моих знаний было достаточно. Исходя из логики событий, я ожидал, что меня арестуют в конце января или в крайнем случае начале февраля 1939 года. Каждый день я являлся на работу и ничего не делал — сидел и ждал ареста».

В «несчастливый» день 13 мая 1939 года во внешней разведке НКВД происходит очередное, но на этот раз весьма благоприятное изменение. В этот день начальником 5-го (Иностранного) отдела ГУГБ был назначен П. М. Фитин. Рука об руку с этим человеком наш герой будет работать против нацистской Германии и ее союзников в предвоенные годы и в годы Великой Отечественной войны.

А через месяц, 14 июня 1939 года, и, возможно, не без участия нового начальника Иностранного отдела, определилась дальнейшая судьба коммуниста Павла Судоплатова. Решением партбюро НКВД СССР за притупление политической бдительности ему был объявлен выговор с занесением в личную карточку. Для сравнения: это примерно то же самое, что заменить пожизненное заключение на три года условно. Огромная угроза прошла буквально рядом с Судоплатовым и его семьей, но