Сумеречный мир - Ольга Гусейнова

Тем временем глава компании присоединился к тесно сомкнувшейся толпе оборотней и магов, скорбными изваяниями стоявшими над чем-то, в нерешительности переминавшимися с ноги на ногу. Меня буквально окатила волна чужих эмоций: сочувствия, страха, отвращения и скорби.

Выглянув из-за плеча Егора, я наконец-то увидела, что же всех настолько потрясло – и в ужасе вцепилась в рукав черного пиджака. На земле, в окружении работников завода, лежал обгоревший мужской труп. Кое-где на теле остались опаленные лохмотья белого лабораторного халата – значит, погиб маг. Они большей частью занимаются в Сумеречном научной деятельностью. Это я четко уяснила. Несчастный не смог спастись, убежать. Зная теперь, как истово защитники Стены охотятся именно за серыми магами, не сложно сделать вывод о том, что представители ковенов вот в такие моменты больше всего рискуют попасть под удар.

Отвела глаза от страшно обезображенного тела и увидела еще одного пострадавшего: оборотень корежился в страшных судорогах. Клочья его одежды валялись рядом, тело бедняги выгибалось под немыслимыми углами и постоянно меняло ипостась: то огромный полосатый тигр, то рыжий мускулистый мужчина. Я ахнула, узнав в этом измученном перевертыше Саву.

– Что нужно сделать, чтобы прекратить его мучения? – хрипло рявкнул Егор после секундного замешательства.

Вперед выдвинулся Игнат и неуверенно предложил:

– Его бы заземлить как-нибудь, чтобы выпустить силу, иначе его так и будет крутить… пока та не иссякнет естественным путем…

Маги вокруг заспорили:

– …может сетку накинуть…

– …сдурел, как Серега сгорит, и все…

– …а так изувечится, и так вон кости хрустят, не слышишь?

– …а если прижать, чтобы хоть не ломало?

– …тогда на других перекинется, которые держать будут. Спасатели станут концевыми и сами погорят.

– Я спрашивал, что нужно сделать? – в скрежещущем хрипе Хмурого было столько льда, что хватило бы заморозить всех.

Ощутив его отчаянный, на грани ужаса, страх за жизнь друга, я мысленно взвыла от безысходности: не представляла, как помочь рыжему здоровяку.

В этот момент толпу раздвинул Алекс Кох. Оценив ситуацию, на мгновение задумался, потом взглянул на меня и гаркнул:

– Все прочь! Разошлись в стороны, не то заденет.

Маги и оборотни дружно шагнули назад, на безопасное расстояние. Только я не двинулась с места, намертво вцепившись в Хмурого – незыблемую скалу в океане чужих чувств и эмоций.

Кох резким жестом приказал мне подойти:

– Ты – плюс, я – минус. Мы его сами заземлим.

– Но они же сказали, так спалить Саву можно?! – пролепетала я, метнувшись к ученому.

– Сетка – проводник, наша пара – идеальное заземление… я думаю. Надеюсь…

– Значит, вы не уверены? – ужаснулась я.

– Я не уверен, что будет с концевыми, – признался Кох, пристально глядя мне в глаза.

– То есть с нами? – судорожно сглотнула я от страха, невольно покосившись в сторону сгоревшего мага.

– Да! – кивнул Алекс. – Но времени раздумывать нет.

Главный по науке был прав: тигр натужно хрипел, выгнувшись назад и колотя от боли хвостом. Вот-вот позвоночник сломается. Смотреть на эти мучения без содрогания нельзя. Я оглянулась на Егора, до хруста сжавшего челюсти в ожидании моего решения и снова почувствовала его страх, он словно пропитался им насквозь. И почему-то хотелось верить, что боится не только за друга, но и за меня.

Мне и самой стало страшно до ледяного кома в груди, до дрожи в коленках. Придется рисковать, ведь под взглядом горящих желтым огнем глаз я не смогла отказаться.

– Что нужно делать? – хрипло спросила я, отворачиваясь от Егора.

– Вставай напротив меня! – скомандовал Кох, подбирая обрывок сети и сворачивая кольцом, после протянул мне над телом извивающегося тигра. – Как только крикну: «Начали!», снимай щиты и выпускай свою магию на волю. Но через руки, поняла?! – я кивнула, судорожно цепляясь за проволоку. – Начали!

Резко убрала щиты и «отпустила» себя. Несколько мгновений эмоционального хаоса из своих и чужих эмоций – потом громыхнуло, и я полетела… в прямом смысле. Очухалась на земле, распластавшись в позе звезды со сбившейся юбкой и собственными волосами во рту. А через секунду на меня навалился эмоциональный шквал. Я свернулась комочком и, закрывая голову руками, застонала от боли. Шум, крики, чьи-то сильные заботливые руки подхватили меня, прижали к горячему телу…

Окунувшись в знакомый запах с головой, я отпустила свое измученное сознание и уплыла в спасительную темноту…

Хаос чужих эмоций, из которого я, намертво увязнув, как в болоте, никак не могу выбраться, причиняет боль, потому что они слишком сильны. Хочется плакать, спрятаться, укрыться, забиться подальше и поглубже, да все что угодно… Они мешают мыслить нормально… Только бы не чувствовать… Только бы не слышать…

– Деточка, подними щиты, – среди накала страстей кто-то уговаривал меня мягким приятным голосом. – Ну давай же, Ксенечка, давай, моя хорошая.

Чего им от меня надо, оставили бы в покое? Чего от меня снова хотят?..

– Защищайся! – раздался другой голос, знакомый, резанувший как плеть по оголенной коже, заставивший вздрогнуть.

Кажется, я начала реагировать.

– Ты чего орешь на нее, изверг? Она твою шкуру паленую спасла, а ты…

– А как по-другому? Видишь, мать, девчонка не реагирует, а ее ломает.

– Я сейчас морду твою рыжую начищу за «мать». Какая я тебе мать, кошак ты облезлый. Я тебя лет на двадцать всего старше, да за мной знаешь сколько таких бегает… – мне положительно нравится обладательница ласкового голоса, сразу же давшая отпор разоравшемуся Саве.

– Ой, прости меня, красавица, я ж любя…

– Баб своих люби, а от меня подальше держись!

– Хватит, довольно, – прекратил перепалку третий голос, Егора, ровный и спокойный, моментально возымевший эффект.

Наконец-то услышав его, я смогла выплыть из марева. Отсекла чужие эмоции и так глухо закрылась, что почти перестала ощущать окружающих. Но сейчас мне жизненно необходимо отдохнуть, восстановиться.

Открыв глаза, уставилась в белый потолок, затем увидела трепетавшую на сквознячке легкую светлую ткань. По специфическому запаху определила: нахожусь в медицинском заведении, вернее целительском, как здесь принято говорить.

Тяжело вздохнув от вселенской несправедливости, ибо белая полоса в моей жизни никак не желала наступать, повернула голову направо, откуда слышала женский голос. На меня доброжелательно смотрела симпатичная, милая шатенка лет тридцати пяти в белоснежном халате, впрочем, магичка легко может скрывать свой истинный возраст. Целителей в Сумеречном мне встречать пока не доводилось. И глаза у нее добрые, лучистые, искренние.