Первоначальное христианство - Джон Маккиннон Робертсон

Донатом. Ряд соборов один за другим тщетно пытались умиротворить эту епархию; не больше успеха имел и император, отнявший у раскольников несколько храмов, сославший некоторых из их епископов и многих казнивший.

В 330 г. один из их соборов насчитывал 270 епископов, а раскол тогда еще продолжал расти. Совершенно очевидно, что всякая секта могла так же расти, как и сама иезуистская секта. Рядом с другими началось и новое движение, названное по имени своего полулегендарного основателя — Манихея или Манеса, перса родом, который по образцу гностиков скомбинировал христианское ученье с маздейским дуализмом, отожествляя Иисуса с Митрой. Тщательно организованный, этот культ получил быстрое и широкое распространение, и его успеху содействовало еще верование, что Манес был казнен персидским царем, как еретик по отношению к маздеизму (275).

Манихейская секта имела своего председателя, представлявшего Христа, двенадцать учителей, представлявших двенадцать апостолов, и 72 епископа, представлявших 72 апостолов третьего евангелия, или то же количество разъездных сборщиков еврейских патриархов. Как и большинство первых гностиков, манихеи были докетами, утверждавшими, что Иисус имел только кажущееся тело и не мог в действительности пострадать; они не только поносили ветхий завет, называя Иегову злым духом, но отвергали и четыре евангелия в пользу одного нового евангелия, называемого Эртенг, которое было, якобы, продиктовано Манесу богом.

Развивая идеи Монтана, Манес утверждал (или ему приписали утверждение), что он — обещанный параклит. Так создалась новая вера, во всех мелочах похожая на христизм. В вопросах морали новый культ превозносил и исповедовал все аскетические добродетели и защищал теорию о двух чистилищах — одно из священной воды на луне, другое из священного огня на солнце, сжигавшем нечистое тело и оставлявшем только бессмертный дух. Обнародовав свое независимое евангелие, манихейство соединило в себе жизненную силу народного монтанизма и умственные притязания гностиков.

Ничто, очевидно, не могло помешать созданию новых сект рядом с основным церковным учением; и пока они находили ревностных приверженцев, только систематические губительные преследования могли прекратить их раздельное существование.

В семье Константина продолжали соблюдать его веру и политику, причем результаты как в личной жизни наследников императора, так и в судьбах государства были не лучше, чем при Константине. Константин оставил империю своим трем сыновьям — Константину II, Констанцию и Константу — и двум племянникам; но племянники немедленно были убиты вместе со своими отцами, а из трех сыновей второй погубил первого на войне (340 г.); третий, унаследовавший западные провинции старшего брата, пал в войне с новым соперником Магненцием (350 г.).

После этого Констанций, обезоружив Магненция тем, что назначил его своим помощником, оказался единственным императором (353 — 361). На него, по-видимому, падает вина в предумышленном убийстве одним ударом двух оставшихся в живых братьев его отца со всеми их сыновьями, кроме двух — Галла и Юлиана — сыновей Юлия Константа. При Констанции началось, по крайней мере теоретически, преследование язычников под настойчивым давлением церкви, которая за сорок лет до того сама была гонима.

Приходится отметить исторический факт, что в то время как до утверждения христианства многие язычники благоприятствовали веротерпимости, христиане, естественно осуждавшие всякого рода гонения, пока они сами от них страдали, сразу стали яростными гонителями, как только они получили власть. Трактат Юлия Фирмика Матерна о языческих заблуждениях представляет собой пламенный призыв к сыновьям Константина уничтожить языческие культы.

Фактически первыми пострадали не язычники. Первыми результатами главенства Константина были отлучения, изгнания и казни раскольников; и хотя некоторое время воздерживались от казни еретических товарищей по христианской вере, но через сотню лет эта щепетильность тоже пропала. Такими способами опять-таки «церковь» приобрела возможность выжить.

С другой стороны, гонения христиан на язычников осуществились не так быстро, как того хотелось бы их вдохновителям. В 341 г. Констант издал нелепый закон, что «суеверия должны быть прекращены и безумие жертвоприношений уничтожено» под страхом смертной казни. По-видимому, не было ни одного судебного процесса, основанного на этом декрете, а в следующем году, очевидно вынужденный посчитаться и с языческой партией, император постановил, что хотя суеверия следует подавить, но старые храмы нужно пощадить.

В свою очередь Констанций в 353 г, как мы узнаем из кодекса Феодосия, издал указ о закрытии всех храмов во всей империи; указ предписывал предавать казни всех, кто будет приходить в храмы или приносить жертвы, и конфисковать их имущество; такое же наказание грозило правителям, которые не проводили бы во всей строгости нового закона. В том же году Констанций посягнул на ночные языческие богослужения в Риме, где христианская служба долго еще совершалось ночью.

Спустя три года, когда Юлиан был назначен цезарем под его началом, он составил указ, подписанный ими обоими, в котором он в немногих словах подтверждает установление смертной казни для всех, кто будет приносить жертвы или поклоняться идолам — это в то время, когда некоторые христиане уже начали поклоняться идолам в своих церквах.

Так как нет никаких следов о том, чтобы по этим законам совершались какие либо официальные действия, и так как есть вещественные памятники, доказывающие как раз, что, по крайней мере, в Западной империи и в Египте языческие культы продолжали свободно существовать по-прежнему, то мы вынуждены заключить, что эти указы, если они и были написаны, никогда не были обнародованы Констанцием.

Напротив, существуют официальные данные о том, что он, сохраняя языческое звание pontifex maximus, издал, как и Констант, строгие законы против осквернителей языческих могил; далее известно, что он продолжал платить жалованье фламинам, авгурам, весталкам, обычно лицам высокого ранга. По-видимому, фактически самодержец не мог или не смел силой провести свои законы против языческих культов. Однако, на всем Востоке и даже в Италии, там, где храмы не посещались и плохо охранялись, они легко подвергались бесстыдному разграблению и разрушению со стороны христиан, остававшихся безнаказанными.

Помимо того, Констанций увеличил финансовые привилегии христиан, выдавая повышенное жалованье духовенству и раздавая общинам провиант. Он сохранил также огромную свиту порочных христианских паразитов. Все это ухудшало и без того несносное бремя государственных налогов и привело к крайнему напряжению финансовой системы, близкой к краху. Как глава церкви, он председательствовал на соборах, а как полуарианин, он покровительствовал арианству и преследовал школу Афанасия, а ортодоксы не смели ему противоречить.

Точно так же ни одна партия его не осудила, когда он грубо убил молодого Галла, христианского брата Юлиана, оставив в живых из всей семьи Константина только одного Юлиана. Собравшимся на собор епископам он заявил, что его воля — канон, и он запретил им осуждать те мнения, которых он держался. Одного епископа он послал