Маг при дворе ее величества - Кристофер Сташеф

— Ты назвал меня по имени, — заметила она. — Мне было бы легче, если бы ты звал меня ведьмой, как крестьяне.

— Зачем? — удивился патер Брюнел. — Тебе не должно это нравиться, если ты покончила со своим прошлым. Ты ошибочно полагаешь, что такая поза честна.

— А твоя поза? — парировала Саесса. — Разве это честно — до сих пор носить церковное платье?

Она встала и отошла отнести свою порцию топлива сэру Ги, которому удалось соорудить место для костра из нескольких случайных булыжников. Мэт посмотрел ей вслед, потом обернулся к священнику. Он не слишком удивился, увидев его потемневшее от гнева лицо.

— Ну-ну, святой отец, вы же знали, что сами нарываетесь.

— А если и знал, мне от этого не легче.

— Так не давайте ей возможности поддевать себя. Просто держитесь подальше.

— Мудрый совет. — Патер поднялся, держа в горсти собранное. — Но знаешь ли ты, чего от меня требуешь?

— Мне кажется, прекрасно знаю. Не у вас одного на свете горячая кровь.

— Что с того? — Патер смерил его тяжелым взглядом. — Как мне быть, когда меня одолевает такой соблазн?

— Молитесь. — Мэт кисло улыбнулся. — И я тоже буду молиться.

Обед прошел, мягко говоря, в напряженной обстановке. Патер Брюнел пытался завязать разговор с Саессой, та старалась отвечать вежливо, но ее хватило только на две фразы. На третьей ее потуги на вежливость кончились: лицо ее приняло такое выражение, как будто она владела секретным посланием, для расшифровки которого, собственно, и рождены мужчины. Глядя на эти полуприкрытые глаза, на изогнутые в обольстительной улыбке губы, Мэт ловил себя на мысли, что начинает бессовестно думать о ее теле. Надежда вспыхивала в зрачках патера Брюнела, он непроизвольно придвигался к Саессе — тут-то она и обращалась в лед: ни следа пленительных чар, словно захлопывала перед его носом шкатулку. И патер Брюнел заливался краской гнева.

Сглаживая неловкость, Алисанда задала патеру какой-то теологический вопрос. Приведенный в чувство, патер отвернулся от Саессы, чтобы ответить принцессе.

С этой минуты Алисанда всю свою энергию бросила на дискуссию с Брюнелом, а сэр Ги занимал разговором Саессу. Всякий раз как патер пытался каким-либо манером привлечь внимание Саессы, принцесса и сэр Ги перехватывали инициативу. Это была замечательная демонстрация умственной гимнастики, но Мэта она несколько раздражала.

В конце концов он не выдержал. Обглодав последнюю косточку жареной куропатки, вытер руки о траву и, поднявшись, шагнул прочь от костра.

— Лорд Мэтью! — повелительно окликнула его Алисанда. — Куда ты направился?

— Пройтись, — бросил Мэт через плечо. — Не беспокойтесь, я никаких глупостей не наделаю, ваше высочество.

Она грозно свела брови.

— Смотри, лорд Мэтью, можешь попасть впросак, ты еще не вполне изучил наш мир.

— Да? Вы хотели бы предупредить меня об опасности, которая характерна именно для этой торфяной пустыни?

— Я не могла бы назвать эту опасность, — размеренно произнесла Алисанда. — Но помни: мы видны со всех сторон как на ладони. Мы и шагу не можем сделать незаметно для врага. И стоит одному из нас отбиться от других, враг отрежет ему дорогу назад, будь уверен.

— Пусть попробует, — браво сказал Мэт и тут же сам удивился своему удальству. — Я чувствую на себе благодать — наконец-то, ваше высочество. И если я увижу что-нибудь, кроме вереска, я крикну.

— Но ты можешь оказаться слишком далеко от нас, мы не успеем вовремя прийти на подмогу. — Алисанда отчаянным взглядом призвала на помощь сэра Ги и Саессу. Потом ее губы решительно сжались, и она рывком встала. — Одолжите мне ваш меч, сэр Ги. Если ему так хочется прогуляться в незнакомом месте, я пойду с ним.

— О Господи! Вы дождетесь от меня нецензурного ругательства! — взорвался Мэт. — За кого вы меня принимаете? За несмышленое дитя, которое надо учить не разговаривать с чужими на улице?.. Ну ладно, ладно. Если вы считаете, что я сам о себе позаботиться не смогу, я возьму телохранителя. Стегоман! Что скажешь?

Ухмыльнувшись, дракон поднялся.

— Я о нем позабочусь, принцесса, — сказал он. — Не извольте беспокоиться.

— Постараюсь, — отвечала принцесса, и Мэт с удивлением отметил тень грусти за ее суровой маской.

Она отвернулась и закрыла глаза, а Мэт зашагал в темноту, и его раздражение быстро улеглось. Чего она от него ожидала в сущности? Или… может быть...

Может быть, она чего-то ждала от него? «Иллюзии, — приструнил его внутренний голос. — Не бери в голову».

Это было истинной правдой, хотя и с привкусом горечи. Мэт напомнил себе, что он низкого происхождения, а Алисанда — голубых кровей. Правда, формально он теперь лорд, но тут главное — рождение. Принцессам подавай кавалера не ниже герцога.

— Что тебя гложет? — пробурчал дракон, шагавший рядом. — Я могу повернуть обратно, если тебе приспичило побыть одному.

— Нет, мне приятно твое общество, — быстро сказал Мэт. — Стегоман, зачем нас разделили на мужчин и женщин? От этого одно горе.

Дракон издал нечто вроде кудахтанья.

— Горе? Горе будет, когда женишься, заведешь свое гнездо и детенышей.

Мэт недоуменно посмотрел на него.

— Ты, значит, принципиально не... то есть, я хочу сказать...

— Да, принципиально не завожу семьи. — Глаза дракона сверкнули. — Как старший сын, я наблюдал мучения папаши и сравнивал их со своими собственными. Либо ты не женат и мучаешься от желания, либо ты женат и все равно мучаешься. Куда ни кинь, всюду клин.

— В нашем мире говорят: «И без них не жизнь, и с ними не жизнь». В общем, ты никогда не можешь распоряжаться собой. Например, с тех пор как я здесь, меня болтает из стороны в сторону, и я никак не могу во всем разобраться. Одни пихают меня к другим, те — к третьим. Вот теперь я иду по какому-то жуткому торфянику вместе с рыцарем, которого не знаю, с принцессой без короны, со священником, который не имеет права на сан, и с бывшей ведьмой. Я устал, в конце-то концов. Пора взять контроль в свои руки.

— Власти захотелось?

— Я говорю про контроль не над чужими жизнями, а над своей. Мне надо разобраться, что я делаю и зачем. А то может получиться, что я помогу Алисанде отвоевать трон только затем, чтобы установить род правления, который мне ненавистен.

— А который тебе не ненавистен?

— Ну, это когда польза для большинства.

— А, ты говоришь про крестьян. И какова же их участь сейчас, при Астольфе?

Мэт вспомнил сожженную деревню и содрогнулся.

— Да, как сейчас, это невозможно. Но будет ли лучше при Алисанде?

— Ее кровь чиста, — сказал Стегоман. — Поэтому она будет править, как ее отец. Я застал пять лет его правления. При нем всегда была еда и топливо. Бароны знали свои права и свой долг. И каждый год у всех оказывалось добра чуть больше, чем диктует нужда. А теперь, — зубцы на его спине дернулись от негодования, — голод, разбойники, поля почти нигде не засеяны. Нас ждет долгая голодная зима.