Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР - Андрей Елпатьевский

Антонио Ромеро

Лаудете

Педро Перес

Сесар Астор

Валериано Гаутьер

Франсиско Мене

Антонио Сохо

Феликс Карнисеро

Лусио Коррес

Максимо Сеговия Эрмосо

Баррена

Мануэль Перес

Сантос Фаундес

Франсиско Техера

Эмилио Родригес

Алонсо Торкуато

Хосе Вера

Антонио Пелайо Бланко

Луис Лопес Родригес

Иносенсио Миральес

Франсиско Туньон

Томас Асета

Паскуаль Санчес

Матиас Алькесар

Луис Гарсия

Эдуардо Фернандес

Рамон Гарсия

Мигель Латре

Хуан Рейтеги

Эрменхильдо Рейес

Федерико Доваль

Мануэль Игеруэло

Антонио Санчес

Хуан Ирибаррен

Селестино Эрнандес

Антонио Каналес и другие.

Четверо из них выехали затем в ГДР. Прапорщик Хосе Наварро вернулся в Испанию в 1957 г., сам Сесар Астор – 1 ноября 1977 г. Лишь один не был отпущен советскими – сержант Каверо, обвиненный как военный преступник другим испанцем (С. 296 – 297).

Араса пишет, что в 1951–1952 гг. испанцы-антикоммунисты держали голодовки (С. 289).

«Перед нами, антифашистами, возникла дилемма, будем ли мы продолжать сотрудничать или нет, потому что мы также дошли до точки кипения. Однако мы снова вернулись к тому, чтобы противостоять антисоветскому давлению тех, кого считали своими врагами», – говорит Астор. Вначале советские ничего не делали, чтобы помешать голодной забастовке, и испанцы, уже сильно ослабевшие, проводили целую неделю, лежа на койках; но когда прошло десять дней после начала протеста, прибыло много русских солдат, и хотя они пришли без оружия, силой заставили испанцев есть. Астор уточняет, что когда происходила эта голодная забастовка, Паласиоса и других испанских офицеров и солдат-антикоммунистов уже не было в лагере в Боровичах, но что и раньше они были инициаторами саботажа – поощряли испанцев, которые не работали, причиняли вред. Они были осуждены и заключены в тюрьму.

Наиболее многочисленное ядро испанских военнопленных или дезертиров было отправлено в новый лагерь, расположенный в районе Дарницы, в Киеве, откуда некоторые были перемещены в Дон Бас, конечный пункт их жизни в плену. Оттуда одни выехали в 1954 г. в Испанию, а другие остались в СССР, хотя многие из тех, кто сперва не вернулся в Испанию на «Семирамисе», сделали это два или три года спустя в составе других экспедиций (С. 338).

После общего взгляда на события глазами Сесара Астора Д. Араса переходит к рассмотрению жизни военнопленных с противоположной точки зрения. В частности, используя данные капитана Паласиоса, в которых собраны и другие источники, как просоветские, так и франкистские.

Первые допросы военнопленных, согласно Паласиосу, разочаровали, потому что многие испанские солдаты боялись отвечать. Когда их спрашивали, например, об их вероисповедании, один отвечал, что был масоном, а другие говорили о приверженности к коммунизму. Ввиду такой ситуации офицеры обратились к солдатам с твердым заявлением о том, чтобы они, несмотря на создавшееся положение, оставили всякие попытки переметнуться. Некоторые из просоветски настроенных свидетелей – согласно версии, которую дает Хосе Хуарес, который был переводчиком на этих допросах, – говорили, что ни в момент, когда Паласиос попал в плен, ни на допросе позиция последнего не была такой героической, как он сам описывает. Он был захвачен в плен в бункере, в котором находились раненые, и некоторые считали это уловкой, чтобы не оказаться в окопе в момент (С. 339) русской атаки на позиции его роты. Они утверждают, что сначала он отказывался отвечать и даже вел себя вызывающе, но после хорошей пощечины от одного советского офицера стал отвечать, когда его спрашивали. Но все сходятся в том, что Паласиос отказался говорить по громкоговорителю, когда ему это предложили советские, а также отказался обратиться к своей семье. Понятно, что слова некоторых из своих явных противников умерший уже Паласиос опровергнуть не может. Стоит добавить, что некоторые военнопленные, включая и офицеров, всегда выражавшие ясные антикоммунистические взгляды, не были полностью согласны с тем, что описывает капитан Паласиос в книге Лука де Тена.

Кому же принадлежат призывы по громкоговорителю и радио, приглашавшие испанских дивизионеров переходить во вражеский лагерь, так как они были якобы покинуты и преданы своим командованием? Это был человек, которого Паласиос называет «прапорщик Х», не указывая его имени, хотя прямо его обвиняя. Речь идет о прапорщике Хосе Наварро. Вот кем он был, по версии Астора:

«Он был республиканцем по убеждениям, но никогда не был коммунистом. Как многих других, его можно было отнести к лагерю умеренных социалистов. Его семья была в Кордобе, но по окончании гражданской войны он оказался в Сарагосе и из этого города отправился в СССР, записавшись в Дивизию. На момент, когда он попал в плен у Красного Бора, он еще очень мало был на фронте. В советских лагерях он объединился с офицерами-антифашистами, поддерживая интенсивные контакты с итальянцами, общение с которыми облегчалось сходством языков».

Наварро входил в Антифашистский комитет, в котором Астор был председателем или активистом, а Наварро ответственным за культурную работу. Третьим членом этого Комитета был Мигель Латре, тоже военнопленный, а не дезертир. Согласно Астору, это был офицер, который хоть прямо и не сотрудничал с ними, но не был по отношению к ним враждебен. Он упоминает о лейтенанте Мартине, который поддерживал дружеские отношения с Наварро, в то время как остальные испанские офицеры прекратили с ним все контакты. Отдельно существовал и капитан авиации Андрес Асенси Альварес-Аренас, попавший в плен в декабре 1942 г. (С. 291, 293).

Испанцы, захваченные русскими на Ленинградском фронте, были сначала помещены в лагерь в Череповце. Как уже говорилось, большая часть пленных была захвачена в Красном Бору и должна была пройти через замерзшую Ладогу – путешествие, в котором некоторые солдаты пострадали от обморожения, что впоследствии привело к ампутациям. Многие испанцы умерли в этом лагере. Среди них, согласно Паласиосу, были: Франсиско Доменеч, Анхель Арамбуэна, Феликс Гаскон, Бенигно Гомес, Хосе Иглесиас (С. 340), Франсиско Марчена, Бартоломе Оливер, Кармело Сантафе, Мануэль Кабальеро, Рамиро Эрнандес, Бенито Рохо, Висенте Берналь, Элиас Баррера, Франсиско Барранко, Хоакин Баррето, Хуан Карлес, Паскуаль Клос, Акасио Фернандес, Эрмеландо Фустер, Кайо Гутьеррес, Мануэль Гутьеррес, Хосе Эрнандес, Хуан Иниеста, Хуан Элисаррага, Рафаэль Лопес, Хоакин Майора, Карлос Монтехо, Хуан Морено, Франсиско Падилья, Висенте Паскуаль, Виктор Перес, Анхель Осуна, Эстебан Рамирес, Мануэль Санчес Понсе, Леопольдо Сантъяго, Кресенсио Састре, Мигель Торре, Хосе Васкес Пас и один человек по фамилии Виньюэлас. Все они умерли от болезней или истощения. Хоан Лавин погиб, будучи застреленным часовым, а Педро Дуро Ревуэльто – в шахте, где работал. В лагерь в Череповец 22 февраля 1943 г. прибыло всего 250 испанцев, которые попали в плен при атаке 10 февраля в Красном Бору.