Лето в маленькой пекарне - Дженни Колган

Полли нервно сглотнула и постаралась не думать о своем разговоре с Керенсой. И все-таки зачем, ну зачем она надела сегодня старую поблекшую джинсовую куртку и блузку в цветочек? Конечно, как знать, счел бы Хакл ее более привлекательной в дорогущем бальном платье или нет, но он сохранил бы в сердце именно этот образ… Солнце поблескивало в ее волосах, когда Хакл привлек ее к себе и нежно поцеловал веснушки на ее носу, – и тут он вдруг осознал, что ему хочется сказать очень многое, но стоит только начать, стоит попытаться дать свободу словам, как брызнут слезы, он никуда не уедет и они окажутся в еще худшей ситуации, чем сейчас.

И потому он, не отводя взгляда от больших, слегка растерянных глаз Полли, хранил молчание вплоть до той самой секунды, когда они ощутили легкое колебание воздуха, потом услышали свисток, затем рев, – и поезд, с древним локомотивом и вагонами, двери которых открывались вручную, медленно подошел и остановился у платформы.

– Хакл… – начала было Полли.

И вдруг из вагонов высыпала огромная толпа молодых мужчин и женщин; они хохотали и несли в руках шампанское; мужчины были в костюмах, женщины – в разноцветных платьях, шляпках и легких шарфах; все смеялись и кричали во все горло, и тут же у них за спиной, перед станцией, словно ниоткуда, вырос целый автопарк дорогих черных автомобилей, украшенных голубыми и розовыми лентами.

– Свадьба, – пробормотала Полли.

Должно быть, свадебное торжество – судя по всему, весьма шикарное – состоится в одном из отелей на побережье. Поезд почти опустел, и среди гвалта и толчеи огромной пестрой компании Хакл направился в вагон, аккуратно положил на сиденье свой рюкзак, а потом высунул из открытого окна руку и лохматую голову.

– Полли… – произнес он.

Она с надеждой посмотрела на него своими большими глазами, протянула руку и сжала его пальцы. Но он был слишком далеко для поцелуя, и ни один из них не мог до конца поверить в расставание, пока проводник не дунул в свисток и поезд не тронулся с места, и столько осталось недосказанного между ними, столько неистраченных поцелуев… Полли даже побежала следом за поездом, но это, конечно, было глупо, и она только и смогла, что крикнуть: «До свидания!» – а он только и мог, что высунуться подальше из окна, повторяя: «Я вернусь! Я вернусь!» – как будто пытался кого-то убедить, то ли ее, то ли самого себя. А потом ветер донес последнее: «Я люблю тебя!»

Когда поезд превратился в точку на зеленом горизонте, Полли отвернулась и очутилась в огромной счастливой толпе гостей. Оживленно болтая, они рассаживались по машинам, а потом под хлопанье пробок от шампанского весело отправились в путь вдоль маленькой железнодорожной ветки. Полли проводила их взглядом и потащилась в ту же сторону, чтобы усесться на остановке в ожидании автобуса, который мог и не прийти, и ехать домой, на маяк, где погасло все то, что было светом.

– Я все так же одинока.

– Разве вы не можете хоть в чем-то взять на себя инициативу?

– Я пыталась. А потом он просто исчез из города, так что я усвоила урок. Я не знаю точно… но думаю, они все ненавидят меня из-за моего кота. Или потому, что я соблазнила брата Хакла, или по какой-то другой причине. Они наверняка постоянно перемывают мне косточки.

– Думаете, так оно и есть на самом деле? Или вы все это лишь вообразили?

– А какая разница?

Две недели спустя Полли более или менее отказалась от попыток заснуть. Зачем спать, когда не нужно для чего-то просыпаться?.. В кухне сковородки, формы для хлеба, листы для багетов и живая закваска лежали без дела.

Все те удовольствия, к которым она так серьезно относилась – кормить друзей, наслаждаться радостями хорошей еды и хорошей компании, делать все не спеша и правильно, – остались где-то на обочине жизни. Она все потеряла. И очень жалела себя… Малкольм заставил Джейдена закрасить ее имя на вывеске, и тот так и сделал, а позже каялся, что чувствует себя коллаборационистом, хотя Полли уверяла, что все в порядке и его поступок не имеет значения. Вот только Джейден не нашел краски нужного светло-серого оттенка, какую использовал Крис, бывший парень Полли, так что теперь на виду у всех красовалось большое жирное коричневое пятно.

Каждый вечер Полли сидела у окна, притворяясь, будто вовсе не высматривает Нила. Звонил Хакл, и его тревожил голос Полли, ее тон, скупые ответы. Она была не похожа на себя. Он очень беспокоился за нее.

Сам Хакл был отчаянно занят. Он очень уставал, пропылился насквозь, заново изумлялся жаре на огромных плоских равнинах Джорджии, высоте кукурузы; Клемми он нашел в состоянии нервного срыва, она пыталась справиться с поставщиками, кредиторами, полевыми рабочими, несвоевременными ливнями и всеобщим хаосом. Увидев Хакла, она разрыдалась.

– Я думала, Дюбоз домой вернулся…

– А мне не надо было приезжать?

Клемми всхлипнула:

– Ты… с тобой будет гораздо лучше.

Как только Хакл взялся за счета фермы, он понял, почему Клемми так сказала. Все пребывало в полнейшем беспорядке. Непонятно, чем тут все это время занимался Дюбоз! Хакл, уставший после перелета, со вздохом уселся в маленьком темном офисе в старом деревянном фермерском доме, позволив Клемми приготовить ему чай со льдом – он отчаянно в нем нуждался. Впереди была пара долгих, трудных месяцев…

Лишь две недели спустя он начал во всем разбираться. Переговорил с оптовиками, составил нормальный график для рабочих и начал понемногу приводить все в порядок. Вечер за вечером он просматривал длинные колонки цифр – это напоминало ему прежнюю работу в городе. Потому-то он ее, собственно, и бросил. Его дни начинались рано – на ферме, кроме полей, было еще стадо молочных коров – и заканчивались поздно вечером. Клемми утром кормила его кукурузной кашей и беконом; вечером появлялись вафли и отлично зажаренные цыплята, но он почти не прекращал работу даже для того, чтобы поесть, потому что для него это означало бы проявить к Полли меньше внимания, чем следовало. К тому же перед ним простирались акры земли, согретой щедрым солнцем, а на земле работало много людей; здесь были средства к существованию, которые поставил под угрозу побег Дюбоза, и Хакл должен был трудиться, не поднимая головы, чтобы вникнуть во все проблемы. Он вообще не помнил, чтобы ему приходилось вот так вкалывать.

Хотя Хакл открыл на имя Полли счет и, по мере того как разбирался с путаницей на ферме, начал понемногу его пополнять, она не снимала ни цента из этих денег. Она не стала подыскивать фургон, не прикидывала, какие именно блюда или выпечку легко и приятно будет готовить в его ограниченном пространстве… А лето уже приближалось. Сезон длился недолго, и надо было все наладить до того, как люди решат, что приезжать в Маунт-Полберн ради хорошего обеда – пустая трата времени.

Разница во времени с Джорджией составляла шесть часов, и это затрудняло общение Хакла и Полли, потому что поздними вечерами она была вялой и немножко подавленной. И еще она постоянно говорила о Ниле! Хаклу хотелось убедить ее вернуться к прежним увлечениям и заняться выпечкой, но он не знал, что можно сказать, чтобы не показаться слишком суровым. И он решил, что нужно поговорить с Рубеном, чтобы тот дал ей хорошего пинка для ускорения. Вот только как в разгар рабочего дня выкроить время для звонка?