С негодяем интересней - Ellen Fallen

— Так посылал же открытки, знаки внимания. А подойти, хотел. Но твой бывший уже на тот момент муж запретил, — я приподнимаю брови от удивления. — Я, конечно, не боялся его. Да, хотел поддержать, может ослабить его хватку на тебе.

— А ты уверен в том, что хотел оказать поддержку тому человеку, который в ней нуждался? Или если быть совсем прям уж честным, ты хотел и рыбку съесть и… — он перегибается через стол и закрывает мне рот своей вонючей табаком рукой.

— Вот только не надо мне тут гадости говорить. Да я знал, что начнется все по новой. Он тебя не отпустит, я и сейчас сначала заехал к нему и поговорил о тебе, — я начинаю бесконтрольно смеяться, да так, что у меня начинает ломить под лопаткой.

— О, как! Удиви меня, — театрально взмахиваю рукой и падаю спиной на мягкую спинку кресла.

— Он против. Но я решил так, мы можем пожить здесь. Ты лишишь его отцовства, я оформлю ее на себя, — мне режет по ушам его мерзкое «ее», — а там свадьба и все дела.

Вот прям сейчас мне захотелось плакать и смеяться одновременно. Потому что эти двое сыграли важную роль в моей жизни, каждый по-своему ее сломал. И вот момент когда я могла уже успокоиться, появляется Дима. Для того чтобы излить душу.

— Решил за меня значит. Интересно. Я просто хочу знать, когда он таскался везде, кто подначивал его обратить внимание на меня? Кто из вас решил сделать из меня жертву? — я закусываю до боли губы, чтобы держать себя в руках.

— Мы оба считали тебя своей, но потом я отстал, ты стала такой слабой рядом с ним. Такая послушная женушка. А я, уступая тебе, превратился в тряпку. Но я смогу сделать тебя счастливой. Несмотря на то, что он сейчас говорит, и с чем не согласен, — я поднимаю ладонь вверх и затем указательным пальцем тычу на дверь.

— Уходи… — Дима не двигается с места. — Я по-хорошему тебя прошу. Вы делили меня как шкуру. Ты обо всем знал, как он вел себя с остальными. Сам же таскался с ним по саунам, потом вы приходили и смотрели мне в глаза. Угадала? Я винила себя, свою тупость непроходимую, наивность. Но то, что делали вы… — я тяжело сглатываю ком в горле, — я думала ты был мне другом, а оказалось ты такая же сволочь трусливая, как и он. Уходи.

Мужчина встает со стула, в его взгляде чувствуется обида, он не верит в то, что я ему все это высказала. Дима даже не понимает, насколько мне больно из-за того, как он себя повел. Я с ними постоянно балансировала, идя по канату, который они мне натянули. Пока Дима играл роль доброго простачка с тяжелой судьбой, Влад резал меня без обезболивающего на глазах у других. Им невдомёк, как я справлялась со всем этим каждый день, и чего мне стоило пойти наперекор бывшему мужу, уйти беременной назад в родительский дом.

— Вроде тебе еще в первую нашу встречу сказал, чтобы ты не забывала чей я друг. Почему вы девчонки такие глупые? Вот скольких знаю, как притащит кто их в компанию и сразу доверяет друзьям своего парня. Говорю что это не Их друзья, а Его- не верят. Дуры, что сказать. Так что расслабься ты не одна такая. Когда пара разбегается Его друзья остаются с Ним! Заруби уже на своем носу и делай выводы. — до меня начинает доходить весь смысл его слов. — А знаешь, Влад женился, у него скоро будет ребенок. Жена хорошая, любит его, — вздыхает несколько наигранно. — В разводе виноват тот, кто потом не устроил свою жизнь. И, судя по всему, это ты? А может быть ты просто не любила? Хотя, это не так уж и важно, просто хотел сказать, что он уже явно не расстроен, там такая любовь. Так что особо не мечтай, что Влад заревнует. Просто ты мать его ребенка и всегда будешь у него под прицелом. Кончай ломаться, поехали со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Только я собралась заорать на него и кинуть чем-нибудь тяжелым, уже даже прикидывала вес этой статуэтки в руке, как…

— Илона? — двери приоткрываются и моя помощница, которая пытается быть секретаршей, просовывает голову. — Ой, простите, я не знала, что уже клиент пришел. Там просто по записи пришли.

— Он уже уходит, — во мне рождается особенная злость, не свойственная мне, когда он делает этот несчастный вид. — Оплата по тройному тарифу. Так как рабочий день у меня начался, — я отодвигаю рукав рубашки и деловито смотрю на часы, — две минуты назад, а мы здесь с вами вне плана. Всего хорошего Дмитрий.

Я держу лицо, как если бы это был обычный клиент, который платит за мои услуги психолога. Поправляю на столе бумаги и усаживаюсь, облокачиваясь на спинку кресла, скрестив перед собой ладони на столе.

— Если у вас еще остались вопросы, на сегодня у меня сокращённый день и личная жизнь. Режим работы вам расскажет Наташа, — Дима стоит, засунув руку в карман, кажется, он сейчас вытащит оттуда пистолет и застрелит меня, его взгляд становится мягче, появляются эти особенные огоньки, когда он готов начать смеяться или ляпнуть очередную ерунду, чтобы поднять всем настроение.

— Я рад видеть, что ты вернулась к той себе, которой была раньше, — он хмыкает и хватается за ручку двери. — Даже не знаю, хорошо это или плохо, но оказывается такой ты мне всегда нравилась больше. Заводишь не по-детски.

Когда они скрываются в коридоре, я очень хочу дать себе пару минут, чтобы отключиться от разговора, убрать все эти эмоции, всколыхнувшиеся во мне и переходящие в стадию бурления. Но в кабинет заходит женщина с таким затравленным видом, что у меня возникает только одно желание — помочь. Стать для нее тем человеком отдушиной, фильтром который очистит ее.

— Проходите и устраивайтесь удобнее, — приветливо улыбаюсь и сосредотачиваюсь на рабочем моменте.

Когда ты слушаешь историю жизни на кухне с подругой или мамой. Возможно, даже просто мельком захватываешь историю жизни человека, становишься свидетелем, мгновенно желающим научить, осудить, а еще лучше перемыть кости. В быту это называется сплетня, ты слушаешь и судишь человек, не хуже инквизитора, лепишь клише невзирая на то, что человеку нужна помощь. Многие начинают давать советы, с наглым выражением лица повторяя, что понимает, но ты ДОЛЖНА сделать вот так. Слушая историю жизни женщины, сидящей напротив, каждый раз убеждаюсь, я не была единственной подвергшейся домашнему насилию и давлению со стороны мужа, его родственников. Это как быть жертвой захвата, но тебя никто не придет спасать, так как ты будешь постоянно выбеливать мерзавца, плакать в подушку, корить себя и потом снова проживать годы, в надежде на то, что он изменится. Но меняться ты будешь сама, в одиночку, стелиться, когда он зол, молчать, когда он не в духе или пьян, улыбаться, когда тебе совершенно не смешно. Потом люди начнут писать романы про таких ублюдков и ты внушишь себе, вот же он великий и ужасный…