Убежденный холостяк - Данелла Хармон

Придав своему лицу доброжелательное выражение, она приветствовала новобрачных легким поклоном. Итак, с женихом проблем не будет. А вот седоватый майор, великолепный в своем мундире и с мерцающей в полумраке перевязью… тут могут возникнуть осложнения. Однако Ева хорошо знала, что представляют собой истинные джентльмены — она узнавала их за версту. У них слишком высокие моральные принципы, они слишком наивны, чтобы распознать в ней угрозу. Она облегченно вздохнула. Нет, здесь тоже все в порядке.

Ага, это третий брат. Весело смеется и обнимает за талию свою темноволосую жену. Не он ли член парламента? Его лицо показалось ей знакомым. Если он умен, возможно, с ним будет сложнее, однако он слишком старается всех развеселить и заставить наслаждаться жизнью. Ева зевнула. Что ж, задача кажется несложной.

А вот наконец последний, старший и, без сомнения, самый опасный из всех братьев де Монфор — его сиятельство герцог Блэкхит под руку со своей сестрой. Ева присмотрелась, и на ее губах заиграла хитрая улыбка. Едва ее взгляд встретился со взглядом герцога, она сразу узнала своего главного противника.

Проходя мимо, герцог презрительно оглядел Джеральда:

— Сомерфилд, если вы пытались что-то показать тем, что незаметно прокрались в церковь, то преуспели бы гораздо больше, если бы остались дома.

Джеральд собрался ответить на оскорбление, но герцог с нескрываемым пренебрежением перевел взгляд с него на Еву. В его глазах появился блеск, в котором она безошибочно узнала нечто большее, чем обычное любопытство. Это был плотский интерес. Причем явный.

— А вы, я полагаю, та самая наследница, которой предстоит вытаскивать нашего дорогого Сомерфилда из долгов?

— Вовсе нет, ваше сиятельство, — промурлыкала Ева и протянула ему свою крохотную, обтянутую перчаткой ручку. — Я леди Ева де ла Мурьер, кузина того самого человека, которого вы только что оскорбили.

— Очень рад, — проговорил герцог.

— Она так же дружна с послом Соединенных Штатов Америки, который сейчас находится во Франции, — поспешил добавить Сомерфилд.

Герцог поднял бровь.

— Ах да, эти надоедливые колонии.

Улыбка Евы из милой мгновенно стала коварной.

— Колонии? Думаю, мне не стоит удивляться, что новости добирались до ваших аристократических кругов больше года. — Она резко выдернула руку из руки герцога. — Сожалею, но я вынуждена поправить вас, сэр: то, что вы назвали «надоедливыми колониями» больше не принадлежит Великобритании. Это самостоятельная развивающаяся нация.

Герцог пристально посмотрел на нее. Его взгляд стал тяжелым, в глазах появился опасный холодный блеск.

Продолжая улыбаться, Ева присела в глубоком реверансе. В каждом ее движении сквозила насмешка.

— Прошу простить меня, ваше сиятельство, я должна поздравить жениха и невесту.

Взяв Джеральда под руку, она прошла мимо герцога, а тот еще некоторое время смотрел ей вслед.

Ева де ла Мурьер давно научилась управлять мужчинами. Жак болел с того самого дня, когда она вышла за него замуж. Он выполнял для нее роль подставной фигуры, а она вершила дела за его спиной. Все те успехи, которых ей удалось добиться своим умом и хитростью, он приписывал себе. Она же управляла самыми продажными игроками в цивилизованном мире. Короли, эмиссары, иностранные послы — все они падали на колени, стоило ей приказать.

На рукав ее платья села оса, и Ева с улыбкой прогнала ее. Что ж, справиться с надменным герцогом ей не составит труда.

К полудню большая часть гостей была пьяна.

К часу Эндрю чувствовал себя уставшим. Его не отпускала тревога, и он хотел поскорее выехать в Роузбрайар-Парк.

К двум он, попрощавшись с Гаретом и Джульет, покинул празднество и попросил Челси переодеться и помочь ему упаковать оборудование лаборатории. Она с радостью согласилась.

В необжитом западном крыле было тихо и спокойно. Они завернули пузырьки, банки, мензурки в тряпки и сложили в деревянные коробки. Затем упаковали записи Эндрю и книги и попросили троих лакеев, которые еще держались на ногах, снести все ящики вниз, в фургон. Фургон должен был выехать в Роузбрайар-Парк завтра утром.

Эндрю как раз вынимал из шкафа драгоценный пузырек с возбудителем, когда в лабораторию вошли Люсьен и Чарльз. Герцог уже успел переодеться в кожаные бриджи, сапоги и камзол из тонкого сукна, а Чарльз все еще оставался в мундире. Он, как и Эндрю, казался встревоженным.

— Как здесь пусто, — проговорил Люсьен. Его голос эхом отдавался от стен. Наклонившись, он поднял с пола обрывок бумаги с записями, сделанными почерком Эндрю. — Я буду скучать по тебе, братишка.

— Вряд ли, иначе ты не взбаламутил бы воду и не вынудил меня жениться, — отрезал Эндрю, захлопывая шкаф. — Уверен, ты будешь считать свою победу полной, если я признаю, что мы с Челси несчастны. Только этого не произойдет. Твои планы, Люсьен, провалились, так как я понял, что под твоей крышей я был бы более несчастен, чем под ее.

Чарльз поморщился. Челси испуганно прижала руку ко рту. Однако Люсьен никак не отреагировал на слова брата.

Он стоял с клочком бумаги в руке и выглядел так, будто ему нечего сказать.

Эндрю вырвал у него листок и запихнул себе в карман.

— Знаешь, Эндрю, — после паузы проговорил Люсьен, — я никогда не хотел сделать тебя несчастным.

— Тогда надо благодарить за это Господа, потому что ты сделал меня несчастным, сам того не желая. Так ты приложил к этому руку или нет, а?

Челси увидела, что в темных глазах герцога промелькнуло странное выражение, и схватила мужа за руку.

— Эндрю, пожалуйста, — тихо сказала она, пытаясь остановить его прежде, чем он зайдет слишком далеко. — Мне кажется, твой брат хочет извиниться. Только делает он это своим способом, потому что не знает другого.

— Люсьен? Извиниться? Ха, еще не наступил тот день, когда он попросит прощения!

Эндрю собрался сказать что-то еще, но внезапно натолкнулся на предостерегающий взгляд Чарльза. Тот едва заметно покачал головой. Эндрю откинул волосы за спину. Его гнев требовал выхода, но не находил, поэтому он принялся швырять в ящик все, что попадалось под руку.

Чарльз вытащил часы.

— Что ж, нам пора трогаться, если мы хотим попасть домой не очень поздно. Эндрю, Челси, что вы на это скажете?

— Как, вы едете с нами? — нахмурившись, осведомился Эндрю.

Чарльз усмехнулся:

— Не пугайся, мы с Эми не будем напрашиваться к вам в гости. Просто уже поздно, и нам хотелось бы поскорее вернуться к дочке, а так как Роузбрайар-Парк находится по пути в Линмут, я решил, что военный эскорт тебе не помешает.

Эндрю поставил на стол пузырек и носком сапога отшвырнул пустую коробку.