Вашингтон - Екатерина Глаголева

Всю зиму Вашингтон и Мэйсон занимались усилением ополчения и, чтобы ускорить процесс, даже оплачивали экипировку из собственных средств. Но лишних денег у них не было, и они, посоветовавшись с местным руководством, решили обложить жителей графства Фэрфакс подушной податью в три шиллинга «ради общей пользы, защиты и обороны обывателей». Избежать уплаты этого «добровольного» налога было невозможно: деньги собирал местный шериф, не заплативших вовремя заносили в особый список. Как обычно бывает, где деньги — там и ссоры: Вашингтон обозлился на Мэйсона, утверждая, будто тот собирает налог с охотно его отдающих, предоставляя ему выколачивать эти несчастные три шиллинга из всех остальных; Мэйсон возмутился, что его сочли способным на такую низость. По счастью, они помирились и совместными усилиями превратили графство Фэрфакс в центр сопротивления британским властям. В январе «Виргиния газетт» прославила своего героя нескладным, но полным энтузиазма четверостишием:

В феврале 1775 года Джордж Мэйсон опубликовал план по созданию ополчения и предложил направить на предстоящий Конвент в Ричмонде прежних, уже проявивших себя в деле депутатов, а не выбирать новых.

Вырвавшиеся как-то у Вашингтона слова о том, что он на свои деньги вооружит тысячу солдат и поведет их на Бостон, передавались из уст в уста. Все были уверены, что средств на это у него хватит. Даже родной брат Джек попросил у него взаймы 200 фунтов. «У меня вовсе нет лишних двухсот фунтов, — отвечал ему Вашингтон 6 марта. — Мне предстоят расходы по одной статье и в особенности крупные траты на освоение моих земель за Аллеганскими горами, чтобы выполнить условия, на каких они были предоставлены. Я сам с радостью занял бы эту сумму на несколько месяцев, настолько трудно мне при нынешней нехватке наличных денег покрыть эти срочные расходы и при этом еще выполнить другие обязательства».

В тот же день он написал длинное письмо с инструкциями своему управляющему Уильяму Стивенсу, находившемуся в стране Огайо, которому надлежало немедленно сплавиться по реке к Большой Канавге и приступить к работам:

Всё надо было продумать, всё предусмотреть, и всё равно он знал, что без хозяйского присмотра дела не делаются, он должен поехать туда сам — в мае или чуть позже. В общем, сразу, как только вырвется.

Семнадцатого марта 1775 года отдельная рота графства Ричмонд известила полковника Вашингтона о том, что он был единогласно избран ее командиром, «в случае если придется прибегнуть к оружию для защиты Короля (!) и страны». Ополченцы поставили себе задачу превратиться к лету в пристойную боевую единицу и приглашали полковника устроить им смотр в удобное для него время, а пока ждали от него указаний.

Три дня спустя, в понедельник, в Ричмонде, в англиканской церкви Святого Иоанна, собрался второй Виргинский конвент. Делегаты ратифицировали резолюции Континентального конгресса, подтвердив намерение защищать и отстаивать «нерушимые и справедливые права и свободы законопослушных и верных подданных Его Величества в Америке», и одобрили работу семи делегатов от Виргинии.

Двадцать третьего марта героем дня стал Патрик Генри, предложивший резолюцию о необходимости вооружаться. Он произнес пламенную речь: «Столь ли дорога нам жизнь или сладок мир, чтобы купить их ценою цепей и рабства? Не допусти этого, Всемогущий Боже! Не знаю, каким путем пойдут другие, мне же дайте свободу или смерть!»

«Свободу или смерть!» — подхватили остальные, и Вашингтон повторил эти слова вместе со всеми. Эта фраза легко пришла ему на язык: он почти наизусть знал пьесу «Катон», и от сцены из второго акта у него всегда мурашки бежали по коже: «Не время говорить о пустяках: ярмо иль трон, свобода или смерть».

Некоторые депутаты, зарекомендовавшие себя пламенными патриотами, в том числе Эдмунд Пендлтон, всё же воспротивились столь решительным мерам. Тогда Томас Джефферсон произнес умную и убедительную речь, развив в ней теорию республиканства. Вашингтон, по обыкновению, молчал, пребывая в тягостных раздумьях, но когда Генри запальчиво сказал, что смешно думать о мире, когда мира вовсе нет, все взгляды обратились именно на Вашингтона.

Постановили, что «находящееся под добрым командованием ополчение из джентльменов и йоменов (то есть дворян и крестьян-землевладельцев — Е. Г.) является естественной силой и единственной защитой свободного правительства; такое ополчение в сей колонии навсегда избавит метрополию от необходимости держать здесь с целью обороны постоянную армию или наемные силы — нарушителей покоя, представляющих собой угрозу для свобод народа, — и лишит ее предлога для обложения нас налогом на их содержание».

Вашингтон вошел в комитет, который занялся созданием в каждом графстве добровольческих рот, а также в другой — для разработки плана по развитию ремесел и мануфактур. Конвенту предстояло вновь избрать семерых делегатов — на Второй Континентальный конгресс. Первыми в списке оказались Пейтон Рэндольф, Джордж Вашингтон и Патрик Генри.

Его брат Джек тем временем занимался обучением одной из рот. Джордж похвалил его за это и пообещал устроить части смотр этим летом, вместе с ротой из Ричмонда. «Я с радостью приму честь командовать ею… поскольку намерен посвятить всю свою жизнь и состояние делу, которому мы служим».