Принцесса и Ястреб - Ева Миллс

– А мне не предложишь? Как-то невежливо с твоей стороны меня игнорировать.

– Ты мой сон. Я могу делать все, что угодно.

– И часто тебе снятся такие ароматные сны?

От того, что она была права, от того, что все казалось обыденным, а потому реальным – было еще больнее и поэтому я вспылила:

– Серьезно, Фрэн? Кофе? Ты явилась спустя двадцать пять лет и просишь кофе? Где ты была, когда я искала тебя, когда сходила с ума от вины и горя?

– Тогда с тобой был Локи.

– Не говори со мной про Локи.

– Вот только не надо на меня сверкать бешеным взглядом. Ты прекрасно знаешь, что на меня это никогда не действовало. Не хочешь про рыжего – давай про брюнета. Ну что, мужчины старше двадцати одного перестали тебе казаться старыми?

Абсурд происходящего начинал меня затягивать. Эта кроличья нора была слишком глубокой и манящей, и чтобы ненароком не прыгнуть в нее, я взялась нарезать два лимона некрупными кусками, целиком сосредоточившись на шероховатости неровной корки, на запахе цитрусовых, брызнувшем из-под острого лезвия.

Фрэн взяла мой кофе и пригубила, весело сверкая голубыми глазами в мою сторону. Весь ее вид выражал снисходительность и понимание: глупая Ева, опять засунула голову в песок.

Я добавила в начинку чашку сахара, пробила в блендере. Демонстративно не обращая внимания на подругу, достала из холодильника тесто, разделила его на две неравные части. Большую распределила в форме, наколола, посыпала столовой ложкой крахмала. Выложила лимоны, накрыла оставшейся третью теста, слепила края, аккуратно проткнула верхушку и поставила в разогретую духовку.

И лишь потом повернулась к Фрэн.

– Почему ты пришла?

– Меня попросили.

Я закрыла глаза, чтобы не слышать ее, но, когда открыла, она не исчезла.

– Что, очередное загадочное послание, исполненное тайного смысла, вроде того, что прошлой зимой открыла мне Мариза? Я расплачусь, достигну душевного катарсиса, а потом мы с тобой споем отпусти и забудь, что прошло уже не вернуть и я проснусь, с ресницами, слепленными от слез и духовно перерожденная?

Она наклонила голову к левому плечу, и в груди кольнуло от узнавания ее любимого жеста.

– Он знал, что ты будешь злиться.

– И был прав, черт побери! Или где вы там сейчас все тусуетесь? Почему он не пришел сам, раз так необходимо было что-то передать?

– Не передать. Забрать.

– Что?

– Я должна забрать медальон.

Моя рука инстинктивно дернулась к груди, к тому месту, где всегда находился кулон. На самом деле я давно не носила его, и он лежал вместе с остальными украшениями в шкатулке, но призрачная память оказалась сильнее.

– Нет.

Фрэн пожала плечами.

– Я ему говорила, что ничего не выйдет. Ты упряма как баран, Ева. Хоть и близнецы.

– Смешно слышать такие оскорбления от привидения. Девятнадцатилетнего привидения. Ты младше моей дочери. И своей. – Почему-то негромко добавила я, хотя не собиралась.

Глаза Фрэнни смягчились:

– Я не могу на нее налюбоваться. Ты подписана на ее инстаграм? Правда, она красавица?

– Я понимаю, что с моими снами мне впору уже ложиться в психушку, но ты сейчас действительно сказала, что следишь за своей дочкой через интернет?

– Есть разные способы, и этот ничем не хуже других. Все мы присматриваем за кем-то. Я вот за Зои и Ником, за тобой вообще целая толпа углядеть не может.

– Лукас?

– Лукас. Голд. Сумасшедше красивый парень весь в татуировках – помнишь такого?

О да. Я помнила.

– Мы тут с ним случайно разговорились и оказалось, что между нами столько общего… А как он целуется, Ева, с ума сойти, и какой у него…

– Фрэн!

В изумленном молчании мы смотрели друг на друга, а потом она стала хихикать, и я вдруг начала тихонько смеяться тоже, и через минуту мы уже обе ржали в голос так, что на глазах выступили слезы.

– Ева, скажи «член».

– Да пошла ты. Озабоченная потаскушка.

– А ты как была лицемерная ханжа, так и осталась. Наверняка в постели ведешь себя как шлюшка, а потом делаешь вид, что не ты только что стонала на всю округу «ах, отшлепай меня, грязный безобразник». Ты покраснела, покраснела! Я знала, черт, всегда подозревала это. Я тебя обожаю.

– Я тебя тоже.

– Отдай медальон.

– Фрэн.

– Ты можешь.

– Нет.

– Тогда я сама заберу.

– Не заберешь. Наверняка есть какое-то условие насчет того, что я должна вручить его добровольно.

Фрэн сморщила нос и смешно скосила глаза, уставившись на его кончик.

– Не припомню. Может, Локи что-то и говорил такое, но я в тот момент строила глазки Кенхиро и все пропустила.

– Ты не знаешь, где он.

– Тем более удачно, что ты его сегодня надела.

– Я не надевала… – но она уже протянула руку, дернула – резкая боль от рвущейся цепочки прошла по шее – и поднесла к глазам мой кулон.

– Отлично. Обещаю, теперь станет легче.

– Не смей. Не смей. Фрэнни, я против, я не разрешаю. Фрэн, нет! – я вцепилась в ее руки, пытаясь вырвать подвеску, но она улыбнулась как Чеширский кот и исчезла, оставив меня хватающей пустоту.

Я очнулась на стуле – задремала прямо за столом, уронив голову на спинку сиденья. Рядом стоял недопитый кофе, одуряюще сильный запах лимонной выпечки бил в ноздри, и я бросилась к духовке, доставая пирог, пока он не сгорел.

Неясное беспокойство снедало меня до вечера. Твердя себе, что все это просто смешно, что я веду себя глупо, после ужина я сломалась и, перерыв комод, выудила на свет красивую жестянку из-под печенья, в которой хранила драгоценности. Перебрала пальцами серьги, браслеты и кольца, которые мне вечно дарили, и которые я все равно не носила, потом, все более нервничая, вывернула коробку на кровать и разобрала вещь за вещью.

Медальона не было.

Дама червей

С тех пор, как Марк начал работать с Колином, мы стали видеться реже. Первое время он часто забегал, стараясь больше самого себя убедить в том, что можно сохранить все по-прежнему. Но было очевидно, что дорога, по которой мы до этого момента шли вместе, разделилась. Мне было одновременно и грустно, и спокойно: я знала, что такого друга, как Марк у меня больше никогда не будет, и знала, что он навсегда останется моим другом.

Кай предлагал мне взять помощницу (помощника не предлагал), но я отказалась. Находиться рядом с чужим человеком, неизбежно сравнивая его с тем, чье присутствие еще ощущалось в каждом уголке – никто не заслуживал такого. Позже мне придется кого-то найти и обучить – но не сейчас.