Фреон - Сергей Клочков

— Хрена себе, сауна. — Фельдшер закрылся рукой от летающей пыли и плотного жара. — Дышать нечем.

— Ну, первый пункт можно смело вычёркивать. Идём отсюда. — И я первым повернулся спиной к дышащему жаром проёму…

Не пустила нас Зона дальше. Ну что ж, бывает… никто и не обещал лёгких путей. Да и, наверное, к лучшему, что уходим мы с «двенадцатой». Иллюз очень даже может вернуться в свою берлогу, и второй встречи с этой тварью я, наверное, уже не выдержу.

— Ну, как? — Хорь, уже обустроивший «торговую точку» и даже успевший огородить металлической сеткой свой «прилавок», посмотрел на нашу команду.

— Каком кверху, — буркнул я, проходя мимо торговца в бункер.

— Ты б, мил человек, сперва нас накормил, напоил, в баньке попарил, а потом уже и спрашивал. — Фельдшер сбросил рюкзак, потянулся и сладко зевнул.

— Ага… это меня скоро попарят. В баньке. Веничком по филею. — Хорь взгрустнул. — У меня связь сначала с вами отрубилась, а потом и вообще ПМК работать перестал… по ходу, бывшее моё начальство с НИИ канал отрубило. Значит, не нашли… вот блин. А я уже сообщил.

— Чего ты сообщил? — Фельдшер непонимающе взглянул на торговца.

— Что, типа, есть туннель, уже нашли… сам же отписывал про те бункеры, что, мол, ветка там с Тёмной долины есть.

— Я только предполагал… эх, ты, чуча! Вот сам и оправдывайся. — «Фримен» виновато взглянул на меня. — Ну… да. Нужно было иногда мессаги кидать, как там и что. Ну, просто надо…

Надо же, и «свободный» знает, зачем он со мной, и я это знаю, и даже Ересь, по ходу, в курсе, зачем это «фримен» сообщения через каждые несколько часов пишет. Однако как будто даже совестно «свободовцу» за роль конвоира. Глаза опустил, вид очень даже виноватый… хороший он всё-таки мужик.

— Да ладно, ерунда. Возражений нет, — отмахнулся я. — Чего уж там…

— Что будете дальше делать? — Хорь пытливо взглянул на меня.

— Сначала — долго спать. Потом снова спать, но уже меньше. А перед всем этим — заправиться горячим питанием. С этим как, в твоём «Схроне» налажено?

— Ещё не совсем. Насчёт поесть горячего — чутка обождите. Где дрыхнуть, тоже есть. Но уже, извиняйте, не бесплатно.

И торговец отвернулся к стеллажам, где продолжил налаживать полки. В принципе без претензий, всё правильно — Зона, альтруистов нет, а свою часть договора Хорь пока выполняет.

— Вот это, — я достал из рюкзака «лунный свет», — по скромным подсчётам, в Зоне тянет на шесть тысяч долларов. Минимум. Сколько на Большой земле — даже не берусь предположить. Держи.

— Вот же ж ты зараза, сталкер, — укоризненно покачал головой Хорь. — А когда я в Баре работал, то от тебя, кроме хлама, ничего и не видел.

— Что было, то прошло. Ну, берёшь?

— Само собой.

Торговец бережно принял из моих рук сверкающий синий шар, от которого как будто стало светлее в «Схроне». Я даже почувствовал сожаление — не хотелось мне расставаться с такой красотой… но деньги будут нужны. Да, деньги.

— Столько налички свободной у меня сейчас нет. Могу на руки дать две, а остальное под запись. Идёт?

— Идёт.

Хорь быстро начал записывать что-то в блокноте, подложив копирку, а затем выдал мне долговую расписку.

— Вычитать за жратву и постой буду из записей. Хотите, набирайте товар на эту сумму или просто приходите лопать и ночевать. Но учтите, долго разлёживаться не дам… скоро торговля начнётся, и без снабжения я не протяну. Ищите, блин!

«Фримен» остался поболтать с Хорём, Ересь устроился в уголке, открывая ножом банку тушёнки, а я просто, не ужиная, побрёл к старому, попахивающему плесенью дивану, буквально на ходу проваливаясь в сон. Ходка была непростой, не сказать, чтоб неудачной, хабара я неплохого намыл, но и едва группу не угробил, и по результатам выхода за Периметр тоже пока нет. Ух, всё-таки намного проще одному ходить. Мысль эта была последней перед тем, как я провалился в сон.

Впервые за несколько дней я наелся. И не просто так, а буквально до отвала, и баночный колбасный фарш с почти целым батоном белого хлеба, запитый тремя кружками крепкого сладкого чая из термоса, показались мне настоящими деликатесами. Островидов, или, как странно называли его сопровождающие не то друзья, не то подчинённые, Остряк, приволок мне целый рюкзак снеди, закупленной тут же, в вокзальном магазинчике. Сопровождавших было шесть человек, и Витя, познакомив меня с ними, сказал просто — «мои люди». Я обратил внимание на некоторую странность в общении — по именам они друг к другу не обращались, только по прозвищам, и первое время откровенно дичились моей компании. Остряк, выслушав мою историю, без лишних разговоров включил меня в «штат». Так я, ещё даже не понимая, что к чему, стал участником какой-то «работёнки», «ходочки», «дельца». В негромких разговорах в полупустом плацкартном вагоне я иногда слышал «зона», «штуки», «схрон», но естественная в таких случаях мысль, что прибился я к уголовникам, меня посещать не торопилась. Не тот человек Витя, да и эти его «люди» на бандитов похожи не были… по крайней мере мне так казалось. Но вот что странные, какие-то диковатые, молчаливые — это да. Никто из них первым со мной не заговорил, на любые вопросы или просто отмалчивался, или отвечал односложно. Очень тихие, какие-то даже малозаметные, что ли, осторожные… я и разговоры-то их только тогда слышать начал, когда Островидов меня отрекомендовал как «своего парня, надёжного».

Сам Витя со мной был не особенно откровенен. Объяснил только, что дела мои гнилые были, прямая дорожка либо в бомжи пролегла, либо на нары. Что, мол, ловить мне теперь на Большой земле нечего. Что теперь в команде я. Всё… ни о том, что такое Большая земля, ни о том, куда и зачем едем, — ни слова. А если учесть, что мне тогда и в самом деле было начхать на то, что случится со мной дальше, я не особенно приставал с расспросами. Несет по течению — ну и пусть дальше несёт.

Границу уже к тому времени давно независимой Украины пересекли в пустом товарняке. Проверки не было — Остряк негромко переговорил с машинистом поезда, сунул конверт, и дверь нашего вагона так и не открывалась почти до самого Киева. Не доезжая пригородов, поезд сбросил ход, завернул на запасной путь, мы просто спрыгнули из вагона.

Два дня и две ночи пришлось провести в каких-то брошенных сараях недалеко от шоссе — лето ещё не кончилось, и было тепло так, что одну ночь я спал под открытым небом. На рассвете третьего дня на шоссейке тормознул сто тридцать первый ЗиЛ с кунгом и дал длинный гудок. «Пора», — тихо, словно только для себя одного, сказал Остряк, и мы пошли к машине. «Порядок?» — спросил он у водителя, тот что-то негромко ответил, хлопнула дверь, и потом я просто долго смотрел в небольшое окошечко армейского кунга на пролетающие мимо столбы, дома, редкие заросли придорожных кустов. Спутники мои молчали почти всю дорогу, лишь во время остановок поговаривая о каком-то «выбросе».