Константин Великий. Первый христианский император - Джордж Бейкер

И менее умный человек, чем Лициний, встревожился бы, глядя, какую мощь приобрела христианская церковь благодаря универсализму своего устройства. Все происходящее на востоке незамедлительно находило свое отражение во всех провинциях империи. Слухи распространялись здесь с невероятной скоростью, поэтому не стоит удивляться боязни Лициния, человека с не вполне чистой совестью, быть подслушанным Константином.

Скоро император столкнулся с серьезными трудностями, все меры по преодолению которых породили новые проблемы и лишь усугубили ситуацию. Он попытался воспрепятствовать встречам епископов на соборах, где они могли обсуждать сложившуюся в церкви ситуацию и согласовывать совместные действия. Всех, кто бросал вызов августу, ждал печальный конец, а их имущество подлежало конфискации. Он принял ряд несколько странных законов. Так, он запретил женщинам посещать церковь вместе с мужчинами и настоял на том, чтобы специально для женщин в церкви появились и женщины-священники. Со временем он вообще запретил посещение церквей и повелел, чтобы все службы проводились на открытом воздухе. Эти законы удивили и возмутили всю империю. Если он намеревался таким образом обуздать природную живость женского языка, то ему это не удалось. Если бы он ставил перед собой противоположную цель, он не мог бы достичь ее быстрее. Лициний был настроен очень серьезно. Он изгнал из армии всех христиан-офицеров – а он никогда не пошел бы на это, не имея на это серьезных, как он полагал, причин. Однако он ошибался в самом принципе, а когда принцип неверен, не поможет и корректировка мелких деталей.

Константин никогда не предпринимал никаких шагов, если его поддерживала только церковь: вполне возможно, что Лициний боролся бы с нею до бесконечности, если бы в дело не вмешался вопрос о земле. Он ввел изменения в систему измерения и оценки земли с целью пополнения правительственной казны, вследствие чего выросли ставки налога на землю. Таким образом, объединение интересов различных группировок по данному вопросу позволило Константину провести в жизнь давно уже подготавливаемое им решение.

Однако прежде требовалось обезопасить дунайскую границу. Когда несколько лет тому назад он двигался из Британии на юг, он внимательно изучил границу, проходящую по Рейну, и укрепил ее. По дороге из Италии на восток он проделал то же самое в отношении границы, шедшей по реке Дунай. Нельзя было игнорировать возможность нападения с флангов. Довольно долго прожив в долине Дуная, Лициний был хорошо знаком с предводителями племен, живших к северу от реки, которые вполне могли откликнуться на его предложение или просьбу о помощи.

Появление Константина на Дунае является вехой в истории не только Римской империи, но и всей Европы. Стратегический центр империи сдвигался на восток, и правитель следовал за ним. Главные источники опасности теперь находились не на Рейне или Верхнем Дунае, а в центре и низовьях Дуная. Королевство Маробода давно исчезло с верховий Эльбы, а королевство Эрманариха еще не достигло полной силы. Однако на Висле медленно, но верно росло королевство готов. Оно расширялось на восток; оно распространилось до верховий Вислы, до самых Карпат, и затем начало захватывать долину Дуная. Готы всегда представляли собой немалую угрозу дунайской границе империи. Они были важным внешним фактором в эпоху раннего христианства. Не без участия этого факта в политической борьбе победили императоры-иллирийцы: Клавдий Готский и его преемники. Политическая власть перешла в руки людей, которые умели обращаться с готами. Повесть о том, как эти варвары дошли до Херсона Таврического, а затем на кораблях вышли через Босфор и Дарданеллы в Эгейское море, обойдя защитников Дуная, не исчезла из памяти римлян. Готы вполне могли повторить свой поход.

Увы, о множестве интереснейших событий, разворачивавшихся на дунайской границе, сведения навсегда утрачены. Мы знаем об этом как раз столько, чтобы понять значение потери. Великий поход готов, их поражение и гибель от руки Клавдия Готского сменились пятьюдесятью годами если не мира, то относительного спокойствия, периодически прерываемого небольшими стычками. Затем подросла молодежь, ничего не знавшая о Клавдии, и атаки на границу возобновились. Что люди могут сделать, будучи ведомы надеждой и нуждой, зачастую поражает их мирных потомков и современников. Новое поколение готов двигалось на юг с решимостью конкистадоров, чьими предками они якобы были.

Дунайская кампания Константина не была пустяком. Он выступил против готов сплошным фронтом протяженностью 300 миль. Сражения при Кампоне, Марге и Бононии отмечают точки, где линия войск подвергалась особому натиску, однако настоящий прорыв произошел, очевидно, именно у Марта. Константин восстановил старый мост у Виминиакума. Он пробился в глубь земель даков, которые к тому времени уже давно перестали подчиняться римскому правительству. После тяжелых боев он достиг своей цели. Безоговорочное поражение готов завершилось принятием условий, которые дошли до нас не в полном объеме.

Позднее Константину доставляло удовольствие думать, что он так быстро добился успеха там, где Траян потерпел поражение. Его племянник Юлиан считал, что это второе завоевание даков не принесло особых плодов, но он вообще скорее был склонен демонстрировать свое остроумие за счет дяди, чем пытаться понять его мотивы. Константин не испытывал в данный момент особой потребности в Дакии и не собирался тратить несколько лет на ее завоевание. Капитуляция готов, вероятно, была в немалой степени обусловлена его решением не подчинять себе страну окончательно. Это обещание представляло своеобразный компромисс и означало ничью.

Теперь Константин мог спокойно поворачивать на юг, как он того и хотел. События готской войны, без сомнения, добавили веса его прежним мотивам. Император добился желаемого, но с большим трудом. Проблема состояла в том, что готская угроза отнюдь не уменьшилась, а, напротив, скорее возросла. Необходимо было укреплять и удерживать границы, стараясь хотя бы отдалить опасность нового нашествия. Другими словами, Иллирия не могла чувствовать себя в безопасности, пока ее правитель не завоевал Азию: ведь Азия окружала владения готов. Именно эти соображения, возможно, лежали у истоков событий следующего года.

Если размах борьбы потряс римлян, то нетрудно догадаться, что и готы были поражены в не меньшей степени. Новая империя абсолютно не походила на империю Клавдия Готского. Это была прекрасная и сильная держава, которая, подобно ангелу с пылающим мечом в руках, легко свела на нет все усилия тех, кто до сих пор считал себя непобедимым. Сначала они не могли понять, что произошло. Потребовалось еще несколько лет, чтобы ответ на этот вопрос стал очевиден.

Значимость этой кампании вырисовывается благодаря некоторым ее результатам. Были учреждены два новых праздника – Сарматские игры в ноябре и Готские – в феврале, призванные напоминать об успешном завершении войны.[44]