Знак ворона - Дмитрий Вересов

— То есть ощущается, что нынешний правящий в России клан уже не нужен Западу? — тихо спросила Татьяна, попыхивая своей полуметровой сигарой.

— Когда встречаются вожди на государственном уровне, те же американские и русские, то обмениваются взаимными комплиментами, похлопывают друг друга по плечу… Но если посмотреть телевидение, то 99 % информации о России носит крайне негативный, снисходительно-пренебрежительно-злорадный характер. То же самое было и во времена социализма. Десять лет прошло — и ничего не изменилось. “Вот смотрите, — как бы говорит телевидение, — и с вами тоже такое может быть, если не будете слушаться «папу». Вот эти русские — победители Второй мировой! Это ничтожества, ждать от них нечего”. Причем это говорят те же самые левые журналисты, которые десять пятнадцать лет тому назад клялись в дружбе и, может быть, даже получали деньги от советского правительства, — иронически усмехаясь, сказал Делох.

— Они, наверное, особенно рьяно выступают, — подхихикнула Татьяна.

— Да, — кивнул профессор, — и во-первых, они чувствуют себя обиженными, их “кинули”, и теперь они мстят. Во вторых, они считают, что новый социал-демократический социализм в Европе — тоже, в принципе, комсомольский социализм, номенклатурный. Тони Блэр, Шредер и прочие… на самом деле они проедают капиталы. В этом смысле Европа дезориентирована. Раньше они думали: если мы не сдюжим, придет Советский Союз и нас организует. То есть они готовы были уже в 80-е годы отдаться. В той же Германии столько открылось людей, которые работали за деньги или за какие-то кондиции на разведслужбы СССР и ГДР. Их были десятки тысяч. Причем это были люди из аппарата.

— Да, Вадим Ахметович рассказывал, что даже помощники Вилли Брандта работали на разведку… — подтвердила Таня.

— Там были гораздо более высокопоставленные люди. Сам Вилли Брандт, по-моему, был из тех. Я разговаривал с Маркусом Вольфом, шефом разведки ГДР, конечно, нужно делить на трое все, что он рассказывает, но, я думаю, у него нет смысла врать. Он был достаточно откровенен, когда говорил, что контакты были на достаточно высоком уровне… Его, конечно, пытаются сровнять с землей, ему дали шесть лет условно.

— То есть поэтому его пытались вытащить откуда-то, привести в Германию, чтобы он не наболтал лишнего? — спросила Таня, наливая Делоху минеральной воды.

— Я думаю, что номенклатурой гэдээровской, — продолжал Делох, — там был заключен пакт: ребята, берите все, что плохо лежит… Люди брали партийную, профсоюзную казну в чемоданах наличными и потом стали миллионерами.

— То есть можно так сказать: советская номенклатура подкупала западную номенклатуру, но в свою очередь, западная номенклатура подкупала советскую. Кланы подкупали друг друга. Но в результате выяснилось, что Запад подкупил нашу…

— А это еще неизвестно, — воскликнул Делох — Есть такая теория, высказанная Лениным, что прежде чем объединяться, надо размежеваться. То есть эта капитуляция перед Западом — это своего рода гигантский трюк, чтобы влезть на Запад.

— Запад считает Россию большой фирмой, из которой выкачали наличность, ввели в долги и теперь готовят к официальному банкротству? Похоже? — спросила Таня.

— Я думаю, схема правильная, — подтвердил Делох. — В банкротстве во многом заинтересованы те же правящие круги России. Без них никакое банкротство не могло состояться.

— Барковский! Черновырдин! — воскликнула Татьяна.

— Правильно, они страшно обогатились. Если наводить порядок, их нужно наказывать. А это массовые репрессии, опять Сталин, — кивнул Делох, делая большой глоток.

— То есть Советский Союз нужно было раз валить, потому что его они обокрали. Теперь нужно развалить Россию по той же самой причине, — в раздумье сказала Татьяна.

— В принципе да, наверное…

— А как же объединение России с Западом? Или Запада с Россией? — не унималась Татьяна.

— Русские не против объединиться с Европой, но для этого надо будет пожертвовать массой преимуществ. Такая ситуация была и при Гитлере. Гитлер сказал: допустим, мы создадим десять русских дивизий, а через пару лет от власти всех нас оттеснят. Мы не можем давать им в руки оружие. Поэтому Власова вооружили только в 1945 году, когда не было уже никаких шансов. То же самое и здесь. Российский правящий клан войдет на Запад, создастся объединенная Европа вместе с Россией — сырьевым придатком, как угодно. Но эти люди уже миллиардеры, тот же Черновырдин, Потанин, твой жених Барковский… Некоторых назначили “миллиардерами”: вот тебе партийная касса, работай, а потом мы с тебя спросим.

— Еще сохранились “теневые люди”, и я думаю, что главный здесь не Барковский и не Потанин. Потанин — такой “мальчик”… — со смаком выговаривая слово “мальчик”, сказала Татьяна.

— Он произвел на меня впечатление встревоженного, крайне испуганного, нервного человека. Конечно, у него есть какие-то холуи, но он над ними поставлен. И когда следует “показать мандат” ему становится страшно. — сказал Делох.

— И что? Он производит впечатление клерка или хозяина? — спросила Таня.

— Он начинает разговаривать, как хозяин. Как Хлестаков. Да мы всех шапками закидаем! А после вопроса: “А где деньги?” плавает, держится неуверенно, значит, что-то нечисто.

— Да, мне тоже представляется, что “олигархи” — это доверенные лица, — согласилась Татьяна, — как сынок Цореса, тоже мой женишок…

— Это, Таня, как временные управители, назначаемые во время процесса обанкрочивания фирмы. Они что-то рассчитывают, что-то прячут, а потом все кончается, — сказал Делох.

— В общем, в общем, вы мне не советуете выходить ни за того, ни за этого? Так? — Татьяна с лукавинкой поглядела на профессора.

— Конечно! Они оба ничего не решают! Они оба — и Барковский, и сынок Джейкоба Цореса — ничего не значат без своих закулисных папаш! А вы, Танечка — вы достойны иной доли, вам нужен НАСТОЯЩИЙ, — и Делох выделил голосом это слово, — вам нужен настоящий мужчина, настоящий царь, не фэйк и не подделка, так что ждите своего…

— А Питер? А Питер, он настоящий? — спросила Татьяна, и лицо ее стало серьезным.

— А Питер, Танечка, он настоящий! — ответил Делох. — И я хочу выпить с вами за его здоровье и еще хочу на вашей свадьбе выпить…

И часы на камине пробили четыре утра… “Как они там, в Занаду?” — подумала Татьяна…

Замок Мак-Рэшли, Хайлэндз, Шотландия

1997

Когда к нему вернулось сознание и Никита слегка приоткрыл глаза, он обнаружил, что находится в незнакомой ему комнате и лежит на кровати…

Никита тут же снова зажмурил глаза. Наверное, лучше, если он еще немного побудет спящим… Пусть те, кто уложил его в эту кровать, думают, что он еще не пришел в себя, и тем самым дадут Никите время обдумать свое положение.