Culture. The story of us - Martin Puchner

с аббатом Дисибоденберга по поводу толкования конкретных правил и просила смягчить самые драконовские из них; она даже написала комментарий к regula Benedicti, чтобы отразить свой собственный взгляд на то, как должен управляться монастырь, а именно, более мягко. После долгих лет ходатайств перед властями ей, наконец, разрешили основать собственную обитель в Рупертсберге, недалеко от Бингена, около 1150 года, когда ей было около пятидесяти лет. Проведя почти всю свою жизнь в учреждении, которое она создала не по своей воле, она, наконец, смогла переделать это учреждение на свой лад.

Хотя Хильдегард дорожила монастырем как институтом хранения и передачи культуры, она особенно хорошо понимала, что хранение культуры не является самоцелью, но может быть использовано для получения новых знаний и прозрений. Несмотря на то, что большая часть того, что она могла читать, была предварительно отобрана христианством, процежена через бенедиктинскую библиотечную систему, существовали и другие виды знаний, которые находили приют в монастырях, в том числе медицина. Будучи центрами обучения, монастыри привлекали людей с тяжелыми или необычными заболеваниями, которые надеялись, что знания, собранные в этих учреждениях, помогут излечиться. Монахи и монахини усердно переписывали трактаты по медицине, которые, как считалось, вряд ли могли противоречить христианским верованиям. Монастыри также собирали информацию об успешных исцелениях и передавали ее следующему поколению, что делало их книги по медицине очень ценным имуществом. Хильдегард использовала эти знания.

Медицина была необычна тем, что основывалась не только на книжных знаниях, но и на практическом опыте. Многие монастыри содержали травяные сады и привлекали монахов и монахинь, разбирающихся в их применении. Практические знания часто передавались из уст в уста, особенно среди тех слоев населения, которым было трудно овладеть грамотой, в том числе среди женщин. Часть письменных трудов Хильдегарды, которым она обязана своей растущей славой, была посвящена медицине, сочетая практический опыт, приобретенный в травяном саду и при лечении пациентов, со знаниями, полученными из книг.

Труды Хильдегарды по медицине, несмотря на их влияние, не были причиной того, что она стала одной из самых известных женщин своего времени; эта слава покоилась на ее видениях. С относительно юного возраста у Хильдегарды были видения, которые подсказывали ей особый взгляд на мир, на историю и на то, как нужно жить. (Даже ее труды по медицине вписаны в более широкий взгляд на космос). Позже, ближе к концу жизни, она объяснила, как к ней пришли эти видения:

В 1141 году от воплощения Иисуса Христа, Сына Божьего, когда мне было сорок два года и семь месяцев, огненный свет, интенсивно вспыхивая, исходил из открытого небесного свода и пронизывал весь мой мозг. Подобно пламени, которое горячо и не обжигает, он зажег все мое сердце и всю мою грудь, подобно тому, как солнце согревает все, на что падают его лучи. И вдруг я смог понять, что на самом деле излагают такие книги, как Псалтырь, Евангелие и другие католические тома Ветхого и Нового Завета; но я не мог толковать слова текста, не мог разделить слоги, не имел никакого представления о падежах и временах.

Что это были за видения? Можно интерпретировать их религиозно, как видения, дарованные Хильдегард Богом. Можно интерпретировать их психологически, как результат жизни, проведенной в условиях повышенной религиозности монастырской общины, или, как некоторые предполагают, как сильную мигрень. Но я бы предложил взглянуть на них иначе: как на особый вид культурного проекта (эти подходы не являются взаимоисключающими). Несмотря на то, что видения, казалось бы, приходили к Хильдегард напрямую, на самом деле они были глубоко сформированы библиотекой и скрипторием, ядром бенедиктинского монастыря. Видения стали способом, с помощью которого Хильдегард использовала скрипторий для совершенно новых целей.

Некоторые из образов, о которых рассказывала Хильдегард, были взяты из давних традиций апокалиптического христианства, включая Бога в виде светового потока или Святого Духа, рождающего душу, но другие образы были созданы ею самой, некоторые из них были сложными и барочными, другие поразительно простыми: "душа в теле - как сок в дереве". Были видения космического творения и спасения человечества через Христа, а также борьбы между добром и злом и рождения чудовищ. Кульминацией видений Хильдегарды стали сценарии конца времен, вдохновленные книгой Откровение.

Представленные как божественные послания, видения Хильдегарды были сопряжены с огромным риском: они должны были быть признаны Церковью подлинными, иначе их осудили бы как ложные и даже еретические. Выполняя свои административные обязанности, Хильдегард знала, что ей нужно делать, и начала тщательную кампанию по получению разрешения на свои видения. Ее письма к властям, включая Бернарда Клервоского, самого важного церковного интеллектуала того времени, были шедеврами дипломатии, то же умение она использовала, когда добивалась разрешения на основание собственного монастыря. Ей даже удалось получить одобрение своих видений от папы Евгения II во время его визита в Трир. Таким образом, ей удалось добиться признания своих видений подлинными.

Получение признания за толстыми стенами монастыря было важно и по другой причине: это позволило Хильдегарде путешествовать, принимать приглашения представить свои видения и идеи, встречаться с учеными церкви и вести обширную переписку. Все это было средством, с помощью которого Хильдегард могла дополнить то, что ей удалось узнать в стенах библиотеки и скриптория, расширяя свой интеллектуальный горизонт, а также сферу своего влияния.

Видения, подобные видениям Хильдегарды, были деликатным делом еще и потому, что они сильно отличались от того вида обучения, которое обычно производилось в монастырях, сосредоточенных на переписывании Священного Писания и написании комментариев. В отличие от комментариев, в видениях не использовались цитаты из других текстов, по крайней мере, открыто. По той же причине они не претендовали на литературный авторитет, которым в основном пользовались мужчины. Несмотря на то, что Хильдегард происходила из аристократической семьи и, следовательно, имела доступ к образовательным ресурсам, как и большинство членов ее монастыря, она никогда не чувствовала себя полностью погруженной в мир письменности и учености, более доступный ее коллегам-мужчинам - по крайней мере, так она утверждала. Она была склонна преуменьшать свои литературные познания и литературные источники.

Ее смирение следует воспринимать с гораздо большим количеством соли. Возможно, она чувствовала, что именно это хотели услышать ее начальники-мужчины; возможно, у нее действительно были трудности с тонкостями латинской грамматики. Она назвала эти недостатки своим "невежеством", но что это значит? Неизвестно, в какой степени она была образована в так называемых семи либеральных искусствах, основной учебной программе, которая делилась на три основных искусства (тривиум) - риторику, грамматику и логику - для манипулирования языком и мыслями, и четыре искусства