Русич. Молния Баязида - Андрей Посняков

– Ага. Все.

– А ты б не мог забежать в кузницу, раздуть пламя?

– Забегу.

– Спасибо. Мой тебе совет – беги из ватаги! Беги без оглядки, иначе будет поздно.

– Нет, – Раничеву показалось, что пацан улыбнулся. – Кажется, я встретил здесь свое счастье…

Произнеся эту загадочную фразу, мальчишка убежал в кузницу.

Вскоре дверь догорела, и Ивану не составило никакого труда выбраться наружу. Хорош же он был! Черный от копоти, в цепях, с соломой в растрепавшейся шевелюре. Раничев осмотрелся – ага, в кузнице уже виднелось пламя. Перво-наперво – освободиться от цепей, к черту подобные украшения. Неудобно… Впрочем, главное – вышибить шип. Ага! Есть! Теперь бы освободить всех… Или сначала поджечь конюшню? Нет, конюшня – потом.

Пользуясь отсутствием часовых – самоуверенность сыграла с предводителем бандитов нехорошую шутку – Раничев пробрался к амбару, ударом ноги сшиб засов, уж здесь-то не было никакого замка:

– Выходите!

– Иване?!

– Бегите в кузницу, сшибайте цепи и готовьтесь подороже продать свою жизнь!

– А не получится ли так, что…

– Заткнись, Вавила, нам, похоже, терять нечего. Идем!

Звеня цепями, пленники выбежали их амбара.

– Вон кузница, – показал Иван.

– А ты куда же?

– Вы пока расковывайтесь и идите к конюшне. А у меня еще здесь одно небольшое дело. Впрочем, думаю, долго не задержусь.

Миновав задний двор, Раничев, прячась за яблонями, подобрался к дому. Где-то должен быть черный ход… Ага, вот он, у выгребной ямы. Узкий коридор, темно… Похоже, женская половина… Хотя сейчас узнаем.

Неслышной тенью Иван возник перед несущей кувшин женщиной и быстро зажал ей рот рукою.

– Где девка? – грозно спросил он.

Мыча, женщина махнула рукой влево. Иван быстро связал ее кушаком и сунул в рот кляп из скомканной накидки – ну, в самом деле, не убивать же, когда можно вполне обойтись и без этого?

Слева находились узкие покои без окон, освещаемые тусклым чадящим светом бронзовой лампы. Парчовые занавеси, ворсистый ковер, широкое ложе напротив небольшого, уставленного кувшинами столика. На ложе – обнаженная Марфена, привязанная за руки и за ноги. Лицо девушки было бледным, грудь тяжело вздымалась.

«А она красивая!» – не к месту подумал Раничев. Рядом послышались шаги, Иван нырнул за тяжелую занавесь.

Вошел Армат Кучюн, уселся на край ложа, плеснув в кубок вина. Отпил, окинув девушку похотливым взглядом:

– Ну, что? Многих уже обслужила?

Марфена закусила губу.

– Старайся, старайся, – цинично усмехнувшись, главарь шайки похлопал девчонку по животу. Где-то скрипнула дверь, повеяло сквозняком. Шевельнулась портьера… и в комнату вошел Умберто. Раничев вздрогнул, приготовившись к худшему. Мальчишка все же решил выдать?

– О, любимый господин мой! – Умберто неожиданно упал на колени. – Неужто ты предпочтешь мне эту распутную бабу?

Армат Кучюн усмехнулся:

– Ты не вовремя, парень.

– Не вовремя? – схватив руку бандита, Умберто покрыл ее поцелуями. – Вспомни, как нам было хорошо там, в каюте! Пошли же со мной во двор… или давай прямо здесь.

– Уйди, чертов содомит, – разбойник отпихнул мальчишку ногой. – Сегодня мне хочется женщин!

– Неужто…

– Сказал, убирайся! Впрочем, – Армат Кучюн осклабился, – можешь и посмотреть. Кто знает, может, у тебя проснется и страсть к женскому телу? Взгляни, как она хороша! Высокая грудь, мягкое лоно, нежная шелковистая кожа… – бандит принялся ласкать девушку и, склонившись, укусил ее за грудь. Марфена застонала, разбойник спустил штаны…

Пора! – решил было Иван, но опоздал. Вытащив кинжал, рассерженной кошкой бросился на бандитского атамана юный содомит Умберто, с силой воткнув сверкающий клинок в спину неверного прелюбодея.

– Так умри же! – воскликнул юнга и залился слезами. – О господин мой, как же мы с тобой могли быть счастливы!

Армат Кучюн захрипел, грозно сверкая глазами. Силы быстро покидали его. Обхватив голову руками, и, видимо, не в силах поверить в содеянное, Умберто бросился прочь.

Выскочивший из-за шторы Иван, подобрав дымящийся от крови кинжал, быстро освободил девчонку, не обращая никакого внимания на хрипы умирающего бандита. Закутавшись в дорогой плащ атамана, Марфена последовала вслед за своим освободителем.

Расковавшиеся пленники уже поджидали Раничева в конюшне.

– Уходим, – войдя, распорядился Иван, и полтора десятка изможденных, но очень хотящих жить людей, разом вскочили в седла. Заржали вырвавшиеся во двор кони, отлетели в сторону сшибленные ворота, часовой едва успел укрыться в кустах… Отряд беглецов вихрем пронесся по улицам, распугивая редких прохожих, перемахнув через недостроенную стену, вырвался в степь…

Вот она – свобода! Пыль из-под копыт, вольный ветер и травы – целый океан трав – без конца и без края.

– Теперь куда? – когда остановились передохнуть, спросил Ивана один из беглецов, молодой светлобородый парень. – Поскачем в степи?

– Нет, – Раничев усмехнулся. – Это только кажется, что в степи нет дорог. Есть – и наши враги знают их гораздо лучше нас.

– Тогда как же быть?

– К реке, – сжал губы Иван. – Кажется, я там вижу лодки.

* * *

Наметом спустились к реке, спешились, затаясь у плеса. Подгребли к берегу рыбаки, разгрузили лодки, развесили на кольях сети. Ушли.

– Вперед, – распорядился Раничев.

Светлобородый обернулся:

– А кони?

– Отпустите в степь – пусть себе скачут.

– Может, продать?

– Время…

Беглецы почти беспрекословно подчинились Ивану, собственно, после казни Епифана им больше и некому было подчиняться. Выбрав пару вместительных челнов, беглецы быстро спустили их на воду, подобрали спрятанные в кустах весла. Выгребли на середину реки – как раз заходило солнце, и черные тени лодок отражались в оранжевой глади.

– Чудный сегодня вечер. – Раничев погладил по плечу Марфену. – Спокойный такой, тихий…

Некогда было останавливаться – беглецы гребли всю ночь, а утром поставили паруса. Спали по очереди, плыли, стараясь держаться ближе к середине реки широкой, как степь, и так же пахнувшей травами. Лишь ближе к ночи свернули к затону. Наловили рыбы, развели костерок – есть все же хотелось, еще бы…

– Поедим, и в путь, – распорядился Иван. – Спать можно и в лодках.

Он инстинктивно выбрал самое верное решение – для того чтобы грести по очереди, народу хватало, что же касается темноты, то… не рыбачьим челнам бояться мелей!