Скарлетт - Александра Риплей

Скарлетт благодарно утонула в пуховом матрасе и подушках. Это был переполненный, слишком эмоциональный день. Встреча с мисс Элеонорой, затем магазины, потом это глупое собрание Конфедератского дома, потом появление Ретта с серебряным чайным сервизом… Она хотела, чтобы он был здесь, но, может, лучше подождать несколько дней, пока она действительно не будет принята в Чарльстоне. Этот несчастный Росс! Она не будет думать ни о нем, ни о том, что он сказал ей. Мисс Элеонора отказала ему от дома, и ей не придется больше его встречать. Она подумает о чем-нибудь еще. Она подумает о мисс Элеоноре, которая любит ее и которая поможет ей получить Ретта обратно.

— Рынок, — сказала мисс Элеонора, — это место встречи всех жителей Чарльстона, и там можно услышать все новости.

Итак, она пойдет на рынок завтра. Скарлетт не очень хотелось идти так рано, в шесть часов. Но дела заставляют. Скарлетт быстро заснула.

Рынок был отличным местом, где Скарлетт могла начать жизнь чарльстонской леди. Рынок был внешней, видимой формой чарльстонского духа. С первых дней города он был местом, где чарльстонцы покупали себе продукты. Хозяйка или, в редких случаях, мужчина выбирали и платили за них, а слуга или кучер клали их в корзину, висящую у них на руке. До войны продукты продавали слуги, которые доставляли их с плантаций. Многие продавцы остались на своих местах, только теперь они были свободными, а корзины носили те же слуги, за работу которым теперь платили. Для Чарльстона было важно, что не нарушался привычный уклад жизни.

Традиция была краеугольным камнем общества, прирожденным правом жителей Чарльстона, бесценным наследием, которое ни саквояжник, ни солдат не могли украсть. Манифестом ее был рынок. Чужаки могли ходить туда за покупками, это была общественная собственность. Но это было испытанием для них. Ведь чужаки никак не могли понравиться женщине, торгующей овощами, или мужчине, продающему крабов. Черные граждане были такими же гордыми чарльстонцами, как и белые. Когда посторонний человек уходил, весь рынок звенел от смеха. Рынок был только для жителей Чарльстона.

Скарлетт передернула плечами, чтобы приподнять свой воротник повыше. Холодный ветер задувал под одежду, и она дрожала. Ее глаза, казалось, были полны угольков, а ботинки были сделаны из свинца. Сколько миль может быть в пяти кварталах? Она ничего не может разглядеть. Уличные фонари — это только бледные круги в тумане, в прозрачной серой предрассветной полутьме.

Как может мисс Элеонора быть такой чертовски радостной, беззаботно болтать, как будто здесь не холодно и не темно, как в дыре? Появился какой-то свет впереди, далеко впереди. Скарлетт направилась в его сторону. Ей бы хотелось, чтобы прекратился этот ужасный ветер. Что это? Она понюхала воздух. Конечно! Это был кофе. Ее шаги выровнялись с походкой миссис Батлер.

Рынок был похож на оазис тепла и света, жизни и красок в бесформенной серой туманности. Факелы горели на каменных столбах, которые поддерживали высокие и широкие арки, открытые к окружающим их улицам, освещая яркие фартуки и головные повязки улыбающихся черных женщин и высвечивая их товары, выставленные в корзинах любых размеров и форм на длинных деревянных столбах, выкрашенных в зеленый цвет. Там было полно людей, большинство которых переходило от стола к столу, разговаривая с другими покупателями или с продавцами. Захватывающий ритуал торговли, очевидно, нравился всем.

— Кофе вначале, Скарлетт?

— О, да, конечно.

Элеонора Батлер направилась к ближайшей группе женщин. Они держали дымящиеся жестяные кружки в затянутых в перчатки руках, отхлебывая из них, смеясь и болтая друг с другом, не замечая шума вокруг.

— Доброе утро. Элеонора… Элеонора, как ты?.. Отойди, Мильдред, дай пройти Элеоноре… Ах, Элеонора, ты слышала, что у Керрисона в продаже настоящие шерстяные чулки? Это до завтра не появится в газете. Не хочешь пойти со мною и Алисой? Мы идем сегодня после обеда… Ах, Элеонора, мы только что говорили о дочке Лавины. У нее умер ребенок прошлой ночью. Лавина в прострации от горя. Ты думаешь, твой повар смог бы приготовить замечательное винное желе? У Мэри есть бутылка кларета, я обеспечиваю сахар…

— Доброе утро, миссис Батлер, я видела, что вы идете, кофе уже готов.

— И еще одну чашечку для моей невестки, пожалуйста, Сюки. Леди, я хочу вам представить жену Ретта, Скарлетт.

Все разговоры прекратились, и все головы повернулись к Скарлетт.

Она улыбнулась и наклонила свою голову. Скарлетт с опаской смотрела на группу женщин, представляя себе, что весь город уже знает о выходке Росса. «Я не должна была сюда идти, я не могу вынести это». Она сжала зубы, плечи ее выпрямились. Она ожидала худшего, и к ней вернулась вся ее враждебность к чарльстонской аристократической претенциозности.

Но она кивала и улыбалась каждой женщине, которой представляла ее Элеонора.

…Да, я просто обожаю Чарльстон… да, мэм, я племянница Полины Смит… нет, мэм, я еще не видела художественную галерею, я здесь только с прошлого вечера, прежде… да, мэм, я думаю действительно, что рынок восхитительный… Атланта, округ Клэйтон, у моих родителей была там плантация… ох, да, мэм, погода — настоящий праздник, эти теплые зимние деньки… нет, мэм, я не думаю, что встречала вашего племянника, когда он был в Валдоста, ведь это достаточно далеко от Атланты… да, мэм, мне нравится вист… ох, большое спасибо…

«У мисс Элеоноры мозгов не больше, чем у курицы, — подумала она. — Она думает, у меня память, как у слона. Так много имен, и они все перепутались. Они смотрят на меня, будто я слон или кто-нибудь еще в зоопарке. Они знают, что сказал Росс, я уверена, что они знают. Мисс Элеонору можно, наверное, обмануть их улыбками, но не меня. Сборище старых кошек!» Ее зубы сжали края кружки с кофе.

Она не будет показывать свои чувства, даже если ей придется ослепнуть, сдерживаясь от слез. Но ее щеки пылали.

Когда она допила свой кофе, миссис Батлер взяла ее кружку и протянула ее вместе со своей продавщице кофе.

— Мне придется попросить тебе о сдаче, Сюки, — сказала она и вытащила пятидолларовую банкноту.

Без всяких эмоций Сюки сполоснула кружки в коричневатой воде, поставила их на стол, вытерла о фартук руки, взяла деньги и положила их в потрескавшуюся кожаную сумочку, висящую у нее на ремне, достала один доллар, не глядя.

— Вот, миссис Батлер, надеюсь, вам понравилось.

Скарлетт была поражена. Четыре доллара за чашку кофе! За эти деньги можно было купить лучшую пару ботинок на Кинг-стрит.

— Мне всегда нравится твой кофе, Сюки, хотя я должна оставаться без еды, чтобы заплатить за него. Тебе никогда не было стыдно за себя?

Белые зубки Сюки сверкнули на фоне ее коричневой кожи.

— Нет, мэм, никогда! — сказала она. — Могу поклясться, что ничто не тревожит мой сон.

Остальные засмеялись. У каждой из них были с Сюки подобные разговоры.

Элеонора Батлер осматривалась, пока не обнаружила Селли и ее корзинку.